Вадим Бурлак - Мистика Древнего Рима. Тайны, легенды, предания

Тут Джулия сделала паузу, словно собираясь раскрыть мне страшную тайну. Потом, более тихим голосом, продолжила:

– В замке Святого Ангела находилась знаменитая на всю Италию тюрьма со множеством обычных и потайных камер.

– Чем же эта темница знаменита? – спросил я.

– Своими арестантами… Тут был в заточении прекрасный скульптор, ювелир, мемуарист Бенвенуто Челлини. Правда, ему удалось совершить отсюда побег. В тюрьме замка Святого Ангела находился Джордано Бруно… А помнишь оперу Пуччини «Тоска»?

Я молча кивнул в ответ.

– Так вот, героя оперы казнили именно здесь, а сама Тоска бросилась с этих стен…

И успела пообещать отомстить на том свете убийце своего любимого, – подхватил я. – Но ты не упомянула еще об одном знаменитом арестанте…

– Опять станешь ехидничать? – спросила Джулия. – Вот не скажу, раз так…

– Честное слово: не буду… Просто после нашей экскурсии по Риму я понял: здесь каждый камень, которому больше двух веков, овеян памятью твоего знаменитого пращура… Ну, пожалуйста, ответь: он бывал в замке Святого Ангела?

Джулия махнула рукой.

– Ладно, ехидничай… Калиостро действительно упрятали сюда и пытали, выбивая признание. Именно в этой тюрьме он предсказал и казнь короля Людовика XVI, и разрушение Бастилии, и приход к власти Наполеона, и многое другое. Инквизиторы записывали каждое слово Калиостро, а потом распускали слухи, что граф по ночам обращался к римским языческим богам. И сам двуликий Янус будто бы, нашептывал ему предсказания. Говорят, часть протоколов с записями пророчеств Калиостро исчезли из архивов лет сто пятьдесят назад…

– И где сейчас эти документы – не известно? – оживился я.

– Нет…

– Но они по праву должны принадлежать нынешней наследнице графа…

Джулия стукнула меня кулачком в плечо.

– Ты опять за свое? Все, умолкаю… Считай, что ты потерял замечательного экскурсовода.

– Нет, нет, продолжай… Просто мне захотелось немедленно отправиться на поиски бесценных документов… Представляешь?.. Мы будем день и ночь бродить по Риму и выспрашивать прохожих, что они знают или слышали о пропавших предсказаниях Калиостро. Из тысячи – один – укажет нам верный путь поисков…

– Вначале прохожие будут испуганно шарахаться, – весело подхватила Джулия, – а потом нас упекут в психушку. Там и закончатся наши «Римские каникулы».

– Оригинальное окончание моего пребывания в Вечном городе. Но, согласен, – решительно махнул я рукой. – Мы и там будем вести свои поиски: выспрашивать психов и медперсонал и буйствовать, чтобы нас перевели в темницу замка Святого Ангела…

– А в замке нас станут показывать туристам как двух свихнувшихся на римских тайнах, – поддержала Джулия.

– Зато духи обитателей тюрьмы возрадуются новым соседям и раскроют нам немало секретов прошлого…

Мы наняли его на площади у собора Святого Петра.

– Из всех кучеров – он самый старый, – сказала с сомнением Джулия.

Зато лошадка – самая резвая: до утра выдержит, – ответил я. – Берем!..

Джулия подошла к кучеру и заговорила. Вначале тот ошарашенно взглянул на нее, потом – на меня, всплеснул руками и яростно затряс головой.

– Нет!.. Нет!.. Синьора!..

Но Джулию это не остановило. Кучер не знал ее упрямого характера. Энергично жестикулируя – как это по-особому умеют делать лишь итальянки, – она произнесла на одном дыхании длиннющую тираду. После этого старик еще больше вытаращил глаза и сдался.

Он слез с козел, передал вожжи какому-то мальчишке и неспешно побрел к телефону-автомату.

– Все в порядке? – поинтересовался я.

– Вначале он отказался катать нас до утра. Теперь согласен. Пошел кому-то доложить…

– А что ты ему такое наговорила?

У Джулии озорно загорелись глаза, и она прошептала мне на ухо несколько русских словечек… Причем без всякого акцента.

– Ого!.. Нежная графинюшка, искусствовед, топ-модель, магистр… и такое загнуть?!.. Ты где изучала мой родной язык?

– На курсах, когда училась в университете в Швейцарии. А потом я дважды бывала на стажировке в России, – невинным голоском пояснила Джулия.

– По каким же злачным местам тебя там носило, дитя мое?.. – сокрушенно покачал я головой. – Какие же нечестивцы и сквернословы тебя обучали?..

– Но произношение у меня хорошее? – таким же невинным тоном поинтересовалась Джулия.

– Да-а, у тебя были хорошие наставники в России. Кстати, а почему ты, коренная римлянка, училась в Швейцарии?

– Вначале мои родители работали в одной компании в Женеве. А потом я вышла замуж за швейцарца.

– Почему же он не прилетел с тобой в Рим? – стараясь как можно равнодушнее, поинтересовался я.

– Мы развелись пару лет назад, – взгляд Джулии сделался лукавым. – Еще будут наводящие вопросы о моем прошлом и настоящем?

– Конечно, мне хотелось еще кое о чем расспросить, но вернулся кучер, хмуро кивнул нам и жестом предложил сесть в кабриолет.

Перед тем, как тронуться в путь, он несколько минут обсуждал с Джулией маршрут нашей поездки. Лицо его становилось все угрюмее, словно прогулка по Риму таила смертельную опасность. Не оживился он, даже когда я сунул ему задаток – увесистую пачку лир.

Наконец, кучер что-то пробормотал себе под нос, взмахнул вожжами, прищелкнул языком, и гнедая лошадка медленно двинулась в путь.

Я взглянул на Джулию.

– Невесело начинается прогулка. И со спины видно, как опечален наш возница. Будто не кабриолетом правит, а катафалком. И чем он не доволен? Не бесплатно же везет… Где итальянское искрометное веселье?.. Где римское доброжелательство к приезжим?..

– Все еще впереди, – успокоила Джулия.

После недолгого ужина в «Харрис баре» на виа Венето мы снова тронулись в путь.

Наш кучер тоже подкрепился прихваченной с собой пиццей и заметно повеселел, наверное, от выпитого тайком вина.

Он даже, наконец, сообщил, что зовут его Лео и что завтра ему исполнится семьдесят лет. А в связи с достижением столь почтенного возраста намечался его уход на заслуженный отдых. Наверное, свой последний рабочий день он хотел отметить как-то по-особенному. И вот наше с Джулией появление, щедрый задаток и заказ на длительную прогулку спутали завтрашние планы Лео.

– Переведи ему, – попросил я Джулию. – В честь такого события он получит в подарок «Советское шампанское». А мы с тобой будем пить его прямо здесь, в кабриолете…

– Я больше люблю наш спуманте. Оно, конечно, уступает французскому шампанскому, но все же получше ваших шипучек, – дерзко ответила Джулия.

– Нет, только «Советское», и только «брют»! Пить всю ночь, до рассвета, в кабриолете, можно лишь наше вино! – заупрямился я. – Жаль, что Лео не понимает меня. Спроси, какое он предпочитает шампанское?

– Да я бы лучше водочку, – внезапно, по-русски, бодро произнес кучер, обернувшись к нам.

– Толково сказано… – опешил я.

Джулия тоже изумленно взглянула на нашего возницу.

– Так вы прекрасно говорите по-русски?..

– А я и есть русский, – спокойно ответил Лео. – Мой батяня – кубанский казак из станицы Тимашевская. Воевал в Первую германскую, потом рубил «красных». А когда большевики стали прижимать «белых», понял: не будет ему житья на Кубани – и утек в Сербию. Там, в Белграде, я и родился.

– А в Риме как оказались? – поинтересовалась Джулия.

– Во Вторую мировую мы с батяней вместе воевали против германцев. После войны американы и англы предали казаков… Сдали Советам… Мы с батяней успели бежать, а друзей-товарищей наших запечатали в эшелоны и вывезли в Эс-Эс-Эсэрию. Там и сгноили их в лагерях. А крестили меня при рождении в православном храме. Так что для итальянцев я Лео, а для русских – Лёха.

– А на родине предков не были? – полюбопытствовала Джулия.

– Пока не доводилось. Да кто б меня раньше туда пустил? Вот сейчас заворочалась Русь… Забродила какая-то Перестройка… Присмотрюсь, прислушаюсь, – может, и съезжу на Кубань-реку…

После откровений Лео-Алёхи мы некоторое время молчали. Наконец, я не выдержал.

Вокруг бурлит не засыпающий ночной Рим… На козлах восседает мой земляк… Рядом прекрасная графиня… Ну, как тут без шампанского Абрау-Дюрсо?..

– Ты опять за свое? – покосилась на меня Джулия. – Где ты достанешь ночью в Риме советский «брют»?

– Были бы деньги, а раздобыть можно… – отозвался кучер.

– Ага, значит, есть в Вечном городе волшебный источник, – оживился я. – С деньгами порядок! Гони, Алёха!..

Кабриолет наш тут же свернул на малоосвещенные улочки. Поворот за поворотом – и мы вскоре остановились у темной подворотни.

– Тиб, стоять! – словно собаке, приказал Лёха лошадке и соскочил на мостовую.

Он передал вожжи Джулии.

– Подержите, синьора. Конь смирный, послушный, но может и пойти погулять по улицам, если наскучит стоять…

– И долго мне вашего Тиба держать? – спросила Джулия, заправски намотав конец вожжей на руку.