Левитикон, или Изложение фундаментальных принципов доктрины первоначальных католических христиан - Бернар-Раймон Фабре-Палапра

Однако нам удалось выяснить, какой из христианских философов оказал наибольшее влияние на создание «Левитикона». Это Николя Мальбранш (1638–1715), французский философ-картезианец, римско-католический священник, сын секретаря Людовика XIII-го. Мальбранш являлся выразителем идей геоцентризма, которые мы видим и в «Левитиконе». Мальбранш, как нам представляется, сочетал в своей метафизике декартовский дуализм и механический реализм с пантеизмом Спинозы. А идеи геоцентризма понадобились Мальбраншу как уравновешивающее начало между картезианством и спинозизмом. И при чтении «Левитикона» не оставляет мысль, что его автор черпал откровение у великого нидерландского философа Бенедикта (Баруха) Спинозы, рационализм которого, в конце концов, растворялся в мистическом пантеизме, идущем от элеатов и стоиков. Собственно, весь «Левитикон» можно свести к философии Спинозы, заключающейся в следующем. Существует только одна субстанция (Бог), состоящая из бесконечного множества атрибутов. Бог – natura naturans (с лат. – «природа производящая»), то есть внутренняя (имманентная) причина всего сущего; мир – самопознание Божества (natura naturata). В двух атрибутах, в которых Божество познаётся человеком, в протяженности и мышлении, присутствует тождество, то есть порядок и связь идей тождественны с порядком вещей. Из внутреннего спинозизма «Левитикона» следует и идея спасения всех без исключения людей: по существу, это и есть рационализм, растворяемый в итоговом пантеизме. И что характерно: у Спинозы и в «Левитиконе» отсутствует идея трансцендентности, и Великое Все «Левитикона» не что иное, как имманентное себе natura naturans Спинозы, а отнюдь не одноименное понятие платонической и неоплатонической философии, на которой строится мистическая теология Восточной церкви. Иными словами, и для Спинозы, и в «Левитиконе»: «Natura naturans – это самая божественная сторона Бога, вечная, неизменная и незримая, в то время как natura naturata – это наиболее естественная сторона Бога, преходящая, изменяющаяся и видимая» (цитировано по источнику: Kelley L. Ross. Baruch Spinoza (1632–1677). History of Philosophy As I See It, 1999). Это уже крайний пантеизм, когда божественное начало обезличено и разлито в незримой природе (Великом Все «Левитикона»), и оно порождает свои личностные проявления в виде пророков, наставников и учителей человечества. Формальный и внешний христианский тринитаризм «Левитикона» поглощается дуализмом, а в итоге пантеистическим монизмом Баруха Спинозы.

Николя Мальбранш

И последнее. Читая «Левитикон», постоянно возникает мысль, что его автор желает в единой доктрине примирить уже пробивавшийся в XVIII-м столетии научный позитивизм, ставший итогом рационализма и главенствующим мировоззрением в последние годы жизни Фабре-Палапра, а также иллюминизм и мистицизм старых и еще христианских по духу франкмасонских лож с церковным храмовым служением, откуда и попытка создания новой религии, когда откровение уже не сверхъествественное действо, а вполне закономерное и объяснимое движение в рамках существующей человеческой и иной природы и позитивистского научного подхода. Но, согласимся, подобные научно-религиозные и оккультные гибриды, выдаваемые в качестве древнего предания, как правило, очень нежизнеспособны. А в сухом остатке у нас мистификация – талантливая, великолепная, превосходная, демонстрирующая реликвии, но… мистификация. Хотя она, с другой стороны, сущностная часть искусства подражания и творчества. Следует помнить: положительная мистификация ведет к катарсису, что можно целиком отнести и к Фабре-Палапра с его «Левитиконом» и искренними неорелигиозными устремлениями. Впрочем, в истории остается только то, что для нее ценно. Так воссозданный Бернаром-Раймоном Фабре-Палапра орден пережил все превратности и продолжает существовать уже в XXI-м столетии, успешно преодолев временной срок функционирования исторического Ордена тамплиеров, ну а старательно создававшаяся его религиозная надстройка естественным образом предана забвению, если не считать некоторые самопровозглашенные маргинальные церкви и группы иоаннических христиан, не имеющих к нему никакого отношения, но располагающих… своими папами-патриархами…

Итак, при подробном рассмотрении «Левитикона» мы приходим к выводу, что это произведение западного духа, вряд ли чем-то связанное со святым преподобным Никифором Уединенником и написанное приблизительно в конце XVII – начале XVIII вв., но, вероятно, все же имеющее отношение с деятельностью одной из тайных тамплиерских групп при французском дворе того периода. Это сочинение более философское, нежели вероисповедное. И претенциозная попытка Бернара-Раймона Фабре-Палапра создать на основе «Левитикона» тамплиерскую версию христианства, придав ему статус религиозного откровения, могла завершиться, увы, лишь фиаско. Тем не менее, сама книга, никоим образом не сумев стать доктринальным документом, остается замечательным памятником неотамплиерского наследия, который, несомненно, критически должны изучать все духовные потомки мученика и великого магистра Якова де Моле. Со своей стороны, добавим, что, безусловно, Восточный Орден в лице своих эмиссаров, последовательно возрождая Орден Храма, не планировал создание никакой тамплиерской религии, поскольку видел в новой организации храмовников скорее духовную школу, где хранятся знания тысячелетий, и под сенью которой должны в едином духе собираться братья и сестры, верующие в Святую Троицу и исповедующие христианство кафолической традиции (православие, католичество, лютеранство, англиканство, армяно-григорианство и пр.), военные и гражданские, франкмасоны и люди, не принадлежащие к франкмасонскому ордену. Да будет воистину так! Аминь.

А теперь, предприняв уже исследование истоков неотамплиерского возрождения, обратимся к пока еще неизвестным для русскоязычного читателя вехам биографии нашего «социального поэта», особо подчеркивая их грани, способные в новых оттенках высветить деятельность загадочных представителей Восточного Ордена.

Бернар-Раймон Фабре-Палапрат родился в Корд-сюр-Сьель, в департаменте Тарн, округ Альби, 29 мая 1773 года в семье доктора медицины и хирурга Раймона Фабре и Жанны-Мари Палапрат. Окончив местную школу, он поступает в римско-католическую семинарию Кагора, но революционные события прерывают его священническую карьеру. Тогда он посвящает себя врачебному делу, став школьным доктором медицины. Он служит лекарем Канской школы.

Серебряная памятная медаль в честь восстановления ордена с гербом Фабре-Палапра и магистерской короной над ним

С 1798 по 1803 гг. практикует в Кане, и в сентябре того же года перебирается в Париж. Здесь он вступает во франкмасонскую ложу Рыцарей Креста, входящую с 1805 года в Великий Восток Франции и исключенную из послушания в 1841 году. Ее досточтимый мастер Жак-Филипп Ледрю убеждает перспективного мастера-масона Фабре-Палапра в тайном существовании Ордена Храма после его упразднения в начале XIV-го столетия и доверяет ему Хартию передачи Лармениуса (преемственности великих магистров от Жака де Моле), ныне хранящуюся в Лондоне в музее франкмасонского обряда «Йорк», и другие продемонстрированные