Гордон Фи - Как читать Библию и видеть всю ее ценность

Откровение как Послание 

Наконец нужно отметить, что это сочетание апокалиптических и пророческих элементов было вставлено в форму письма. Например, прочитайте 1,4–7 и 22,21; вы отметите, что здесь присутствуют все характерные черты письма. Более того, Иоанн обращается к своим читателям в первом/втором лицах (я……… вы). В своей окончательной форме Откровение послано Иоанном как письмо семи церквям в Асии.

Значение этого в том, что, как и во всех посланиях, в Откровении присутствует окказиональный аспект (см. выше). Оно было предназначено, по крайней мере частично, для нужд тех церквей, которым было адресовано. Следовательно, чтобы толковать его, мы должны попытаться понять его изначальный исторический контекст.

Может показаться странным, что после двенадцати глав книги мы все еще говорим о необходимости экзегезы. Но именно недостаток здоровых экзегетических принципов привел к появлению таких плохих, гипотетических толкований Откровения. И мы только хотим здесь повторить, держа в уме Откровение, те несколько экзегетических принципов, которые мы уже определили, начиная с третьей главы: 

1. Первая задача экзегезы Откровения — искать авторское и вместе с тем Святого Духа изначальное намерение. Как и с Посланиями, основным значением Откровения является то, что под ним подразумевал Иоанн, а это, в свою очередь, должно было быть тем, что могли понять его читатели. Их огромным преимуществом было то, что они были знакомы с апокалиптическими формами и образами. 

2. Поскольку Откровение предназначено быть пророческим, нужно быть открытыми к восприятию вторичного значения, вдохновленного Святым Духом, но не полностью увиденного автором и его читателями. Однако, такое второе значение лежит за пределами экзегезы здесь — понять, что намеревался Иоанн донести до своих читателей, что они должны были услышать и понять. 

3. Нужно быть особенно осторожным, чтобы не использовать чрезмерно концепцию "аналогии Писания" в экзегезе Откровения.

Аналогия Писания означает, что Писание должно быть истолковано в свете другого Писания. Мы расцениваем это как само собой разумеющееся, базирующееся на установке, что все Писание — это Слово Божие и Бог — единственный его источник. Однако, толкование Писания Писанием не должно принять такой наклон, чтобы обязательно определять другие места Писания герменевтическими ключами к Откровению.

Следовательно, это одно — сознать новое использование Иоанном образов, взятых у Даниила или Иезекииля, или увидеть аналогию в апокалиптических образах других текстов. Но нельзя признавать, как это делают некоторые школы толкования, что читатели Иоанна должны были прочитать Евангелие от Матфея или 1и 2 Послание Фессалоникийцам, и что они уже знали из этих текстов определенные ключи к пониманию, что написал Иоанн. Любые ключи к толкованию Откровения должны быть присущи тексту самого Откровения или хотя бы доступны читателям из собственного исторического контекста. 

4. Из-за апокалиптической/пророческой природы книги на экзегетическом уровне существуют дополнительные трудности, особенно с образностью. Вот несколько предложений относительно этого:

а. Нужно чувствовать то богатство идей, которые вошли в создание Откровения. Главный источник этих идей и образов — это Ветхий Завет, но кроме этого Иоанн позаимствовал образы из апокалиптических книг и даже из древней мифологии. Но эти образы, хотя и заимствованные из разных источников, не обязательно обозначают то, что обозначали раньше. Они были изломаны и трансформированы под влиянием вдохновения и этим слились вместе в это "новое пророчество".

б. Апокалиптическая образность состоит из нескольких видов. В некоторых случаях образы, такие как слон и осел в американских политических карикатурах, постоянны. Зверь выходящий из моря, например, кажется стандартным образом мировой империи, а не индивидуального правителя. Другие же образы изменчивы. "Лев" от колена Иудина оказывается "Агнцем" (Отк. 5,5–6) — единственный лев в Откровении. Женщина в главе 12 — явно положительный образ, а женщина в гл. 7 — зло.

Точно так же некоторые образы соотносятся со специфическими вещами. Семь светильников в 1,12–20 уподобляются семи церквям, а дракон в гл. 12 — сатане. С другой стороны, многие образы, вероятно, обобщенные. Например, четыре всадника в гл. 6, возможно, и не представляют некое специфическое выражение завоевания, войны, голода и смерти, а скорее представляют общее падение человека как источник страданий церкви (6.9-11), что в свою очередь, будет причиной Суда Божьего (6,12–17).

Все это — к тому, что образы — наиболее трудная часть экзегетической задачи. Поэтому два следующих пункта особенно важны.

в. Когда сам Иоанн толкует свои образы, эти образы должны держаться в голове и служить отправной точкой для понимания других. Таких истолкованных образов шесть: Сын Человеческий (1,17–18) — Христос, который один "был мертв… и жив во веки веков!". Золотые светильники (1,20) — семь церквей. Семь звезд (1,20) — семь ангелов, или посланцев церквей (к несчастью, это все еще не ясно из-за использования слова "ангел", которые само по себе может быть и другим образом). Великий дракон (12.9) — сатана. Семь голов (17,9) — это семь гор, на которых сидит жена (так же как и семь царей, это изменяющийся образ). Блудница (17,18) — это великий город, явно обозначающий Рим.

г. Нужно видеть образы как единое целое, а не придавать аллегорическое значение всем деталям. В этом отношении образы подобны притчам. Весь образ пытается сказать нечто; детали же либо:

(1) для драматического эффекта (6,12–14);

(2) для дополнения картины, так чтобы читатели не ошиблись в ссылках (9,7-11).

Такие детали, как солнце, становящееся черным как власяница, или как звезды, падающие как смоквы, возможно, не "означают" ничего. Они просто делают видение землетрясения более впечатляющим. Однако, в 9,7-11 саранча с золотыми венцами, человеческими лицами и длинными женскими волосами помогает дополнить картину таким образом, что первые читатели вряд ли могли ошибиться, что имелось в виду: орды варваров на окраинах Римской Империи. 

5. Последнее примечание: Апокалипсисы вообще и Откровение в частности, редко намерены дать детальный, в хронологическом порядке отчет о будущем. Их главная мысль выходит за пределы только этого. Интерес Иоанна в том, чтобы показать, что несмотря на настоящее, Бог контролирует историю и церковь. И даже если церковь будет испытывать страдания и смерть, она восторжествует во Христе, который осудит Своих врагов и спасет Свой народ. Все образы нужно видеть в свете этого интереса.

Как и с другими жанрами, начинать экзегезу Откровения следует с воссоздания ситуации, в которой оно было написано. Чтобы сделать это хорошо, нужно сделать то же самое, что и раньше, — попытаться прочитать его за один раз, чтобы получить представление. Не пытайтесь ничего выделить. Пусть образы катятся мимо вас как волны по берегу, один за другим, пока у вас не появится чувство книги и ее послания.

Опять-таки, в процессе следующего чтения делайте в уме или письменно краткие заметки об авторе и его читателях. Затем вернитесь назад еще раз и специально выберите все, что касается читателей Иоанна как "соучастников в скорби" (1,9). Это — основные исторические показатели.

Например, в семи письмах отметьте 2,3.8–9.13; 3,10 и повторение "тому, кто переносит". Пятая печать (6,9-11), которая следует за опустошением, принесенным четырьмя всадниками, открывает христианских мучеников, убитых за "слово" и "свидетельство" (так же причина, почему Иоанн в плену в 1,9). В 7.14 великое множество, которые никогда больше не будут страдать (7,16), "пришли от великой скорби". Страдание и смерть вновь связаны со "свидетельством Иисуса" в 12,11 и 17. И в главах 13–20 страдание и смерть связаны со "зверем" (13,7; 14,9-13; 16,5–6; 18,20.24; 19,2).

Этот мотив — ключ к пониманию исторического контекста и он полностью объясняет повод и цель книги. Иоанн сам побывал в пленении за свою веру. Другие тоже испытывали страдания — один даже умер (2,13) за "свидетельство Иисуса". Когда Иоанн был "в Духе", он осознал, что эти страдания в настоящем — только начало страданий для тех, кто откажется "поклоняться зверю". И в то же время он не был совершенно уверен, что вся церковь была готова к тому, что им предстояло. И он написал это "пророчество".

Основные темы предельно ясны: церковь и государство противостоят друг другу, и начальная победа будет принадлежать государству. Поэтому он предупреждает церковь, что впереди — страдания и смерть, и все будет гораздо хуже, до того, как станет лучше (6,9-11). Он сильно озабочен, чтобы они не сдались во времена физического насилия (14,11–12; 21,7–8). Но это пророчество является также и воодушевлением, поскольку Бог управляет всем. Христос держит ключи к истории, и Он держит церкви в Своих руках (1,17–20). Поэтому Церковь восторжествует даже через смерть (12,11). Бог, наконец, прольет Свой гнев на тех, кто был причиной этих страданий и смертей и даст вечный покой тем, кто останется верен. В этом контексте Рим, конечно, был врагом, на которого придет суд.