Константин Богуцкий - Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада

10) Вот в чем подобное отличается от отличного и в чем отличное есть низшее по отношению к подобному[9].

Ибо Единство, начало и корень всех вещей, существует во всем как начало и корень. Нет ничего без начала; начало не происходит ни от чего, но только из себя самого, так как все происходит от него. Оно есть само себе начало, ибо иного не имеет. Единство, которое есть начало, содержит в себе все числа (Скотт: Бог есть как единица числа), но сама не содержится ни в одном; она породила все, но сама не рождена никаким иным числом.

11) Все рожденное несовершенно, делимо, подвержено увеличению либо уменьшению. У совершенного же нет никакого из этих свойств. То, что может расти, растет в Единстве и поддается своей собственной слабости, когда не может более содержать Единства.

Таков есть, о Тат, образ Бога, насколько можно его себе представить. Если ты созерцаешь его внимательно, если ты его воспринимаешь глазами сердца, поверь мне, сын мой, ты найдешь путь к вещам высоким, или, скорее, этот образ (Фергюсон: мир) сам поведет тебя, ибо такова добродетель созерцания, оно притягивает и оно привязывает, как магнит притягивает железо.

Главная тема этого трактата четко выражена в подзаголовке и развита более связно, чем в большинстве других герметических трактатов. Его можно сравнить с некоторыми фрагментами из Бхагавадгиты: "Ты невидим, высший предмет учения, опора Вселенной, нетленный, вечный страж закона. Ты еси вся Вечность; я вижу Тебя без начала, без середины и без конца… Ты еси Первый Бог, знание и предмет знания, место мира, и благодаря Тебе, о бесконечная форма, развилась Вселенная. Ты еси Отец и предок поколений. Слава Тебе тысячу раз, и еще слава, слава Тебе! Слава спереди, слава сзади, слава Тебе со всех сторон, о всеобъемлющий! Твое могущество и Твоя сила бесконечны, Ты охватываешь все, и ты еси все" (XI, 18, 38, 40). (Д. М., перевод с франц. К. Б.)

Гермес к своему сыну Тату.

1) Я обращаю к тебе речь, о Тат, дабы ты был посвящен в таинства Того, Кто слишком велик для того, чтобы Его назвать Богом (Фестюжьер: чтобы ему дать имя). Если ты постигнешь это, то, что большинству кажется невидимым, станет для тебя явным. Если бы Он был видимым, то Его бы не было; всякая видимость сотворена, ибо она проявлена; но невидимый есть всегда, не нуждаясь в проявлении. Он есть всегда, и Он делает все вещи явными. Невидимый, потому что вечный, Он, не показываясь Сам, приводит к появлению всего. Несотворенный, Он проявляет все вещи в видимости; видимость же присуща только вещам сотворенным, она есть не что иное, как рождение. Он рождает, Сам будучи нерожденным; Он не показывается нам в чувственном образе, но это дает чувственные образы всем вещам. В чувственных образах появляются только сущности рожденные: действительно, прийти в жизнь есть не что иное, как появиться в ощущениях[2].

2) Посему очевидно, что Тот, Кто единственный есть несотворенный, тем самым невидим, и напрасным было бы ожидать, что Он проявит себя в чувственном образе, но, будучи причиной появления всех вещей, Он проявляет Себя в них и через них, особенно же тем, кому Он желает открыться.

Итак, о сын мой Тат, проси сначала Господа и Отца, Одного (эн), из которого вышло Единое (эис); чтобы Он был к тебе благосклонен и чтобы ты мог мыслью своею постигнуть Бога, Который настолько велик, что достаточно будет, чтобы хотя бы один из Его лучей осветил твою мысль[3]. Только мысль видит невидимое, ибо она сама тоже невидима. Если ты можешь, ты увидишь его глазами ума, о Тат, ибо Господь щедро проявляется во всей Вселенной. Разве ты можешь увидеть свою мысль, взять ее руками и созерцать образ Бога? А как же Он может проявиться пред твоими телесными глазами, если даже то, что есть в тебе, невидимо для тебя самого?

3) Если ты хочешь узреть Его, думай о Солнце, думай о беге Луны, думай об упорядоченности звезд. Кто поддерживает этот Порядок? Ведь всякий Порядок определен количеством и местом. Солнце - самый большой из небесных богов, все боги неба признают его своим царем и предводителем[4]; и эта звезда, со своим огромным размером, большая, чем земля и море, позволяет вращаться над собой звездам намного меньшим, чем она сама. Какое поклонение, какая боязнь вынуждает ее к этому, о сын мой? Пути звезд в небе неравны и различны (Фестюжьер: разве небесные звезды не совершают движения подобные или одинаковые?); кто закрепил за каждой из них направление и длину пути?

[* То моно кай (ух) эни агато (алл аф у о эис) по изданию Скотта; Меад: Одно-Единое (непроявленное), источник Единого (проявленного); Скотт: единственного благого, из которого берет свое начало все. - Прим. пер.]

4) Медведица вращается вокруг самой себя и увлекает за собой Вселенную; кто же использует это как орудие? Кто морю установил границы? Кто установил Землю на ее основание[5]?

Итак, о Тат, существует Творец и Самодержец Все. Место, количество, измерение не могли бы сохраниться без Творца. Порядок не может появиться без места и измерения, значит, нужен Ваятель, о сын мой. Даже то, что вне места и измерения, не может быть без ваятеля. Беспорядок нуждается в нем, чтобы достигнуть Порядка, он подчиняется тому, кто еще это не привел в Порядок.

5) Ax, если бы Небу было угодно, чтобы ты мог иметь крылья, летать в воздухе, и там, между землей и небом[6], видеть величие земли, широту разлива океана, течение рек, легкость воздуха, тонкость огня, бег звезд и быстроту неба, его вращение вокруг одних и тех же точек! О сын мой, что за чудесное зрелище! Ты бы увидел в одно мгновение все чудеса: как движется недвижимое, как является невидимое в Порядке и красоте сотворенного мира. Таково есть расположение этого мира и так прекрасен Порядок этого расположения.

6) Если ты стремишься созерцать Творца, даже в существах смертных, в том, что есть на земле или во глубинах, поразмысли, о сын мой, о сотворении человека в утробе матери; тщательно оцени искусство Ваятеля, постигни того, Кто сотворил этот прекрасный божественный образ, которым есть человек. Кто установил шары глаз? кто проделал отверстия ноздрей и ушей? кто открыл рот? кто вытянул и провел нервы? кто проложил каналы вен? кто сделал твердыми кости? кто завернул тело в кожу? кто разделил пальцы и члены? кто расплющил ступни? кто проделал поры? кто УДЛИНИЛ селезенку? кто вылепил пирамиду сердца? кто развел бока? кто расширил печень? кто сделал пещеры легких и полость живота? кто установил наружу приличные части тела и спрятал остальные?

7) Смотри, сколько мастерства в одной только материи, сколько искусства собрано в одном только творении; везде красота, везде соотношение, везде разнообразие. Кто же сделал все это? какая мать, какой отец, если не единственный невидимый Бог, который создал все Волею Своею?

8) Никто не утверждает, что изваяние или образ могут существовать без ваятеля или живописца, а это творение пришло бы на свет без Творца? О верх слепоты, о предел безбожия, о дно невежества! Смотри, сын мой Тат, никогда не отделяй творение от Творца…Скорее, он есть еще более великий, чем то, что отражает его имя [предложение испорчено) таково величие Отца всего сущего, ибо он Един, и присущая ему роль это быть Отцом;

9) Если ты желаешь, чтобы я употребил более смелое выражение, Его сущность состоит в том, чтобы рождать и творить все вещи. И как ничего не может существовать без Творца, так и Он Сам не существовал бы, если бы не творил непрерывно, в воздухе, на земле, в глубинах, в каждой части мира, во всей Вселенной, в том, что в бытии и в небытии. Ибо во всем мире нет ничего, что не было бы Им Самим; он есть одновременно то, что есть, и то, чего нет, ибо то, что Он есть, Он уже показал, а то, чего нет, Он это содержит в Себе Самом.

10) Таков есть Бог, слишком великий, чтобы иметь имя (Менар: высший, чем имя Его), невидимый и явный, Который открывается в духе, который открывается глазам, у Которого нет тела и у Которого много тел, или, скорее, все тела, ибо нет ничего, что не было бы Он, и все есть Он Один. Вот почему у Него все имена, ибо Он есть единственный Отец, и вот почему у Него нет имени, ибо Он есть Отец всего (Скотт; у Него нет имени, и все имена принадлежат Ему).

Кто смог бы Тебя восхвалять более, чем Ты того достоин (ведь Твои достоинства неоценимы), или хотя бы сообразно Твоим достоинствам? (Скотт, Фестюжьер: Кто мог бы говорить похвалы Тебе или о Тебе? Менар: Что можно о Тебе сказать, что можно Тебе сказать?) Куда устремить мне взгляд, когда я буду воспевать Тебя: вверх, вниз, вовнутрь, наружу[7]? Нет пути, нет места, которые были бы вне Тебя, не существует ничего иного, кроме Тебя, все есть в тебе, все исходит из Тебя, Ты даешь все и не получаешь ничего; ибо Ты владеешь всем, и нет ничего, что бы Тебе не принадлежало.