Моисей Альтшулер - Что есть иудаизм?

— Вы мне не указывайте источник. Я же древнееврейский язык не знаю.

— Есть перевод на русский язык. Талмуд, как известно, толкует, комментирует Тору. Так, в одном толковании указано, что если жена не нашла благоволения в глазах мужа, потому что она пережарила кушанье, то это вполне достаточное основание для того, чтобы муж дал ей развод. Вот вам и любовь к ближнему!.. Как вы считаете, Рахиль Борисовна: гуманный этот закон?

— Черт знает что!

— Скажу вам больше: так толкует заповедь «люби ближнего, как самого себя» школа Гилеля.

— Прямо не верится!

— Предложите вашему земляку-бухгалтеру заглянуть в трактат Талмуда «Гиттин». Если нет у него оригинала, он может посмотреть перевод на русский язык Переферковича (т. III, стр. 336).

— Гугель, вероятно, знает это. И вообще, я вам верю. Я вам, Соломон Давидович, очень благодарна, что вы со мною, женщиной, говорите, как с мужчиной.

— А если верить мудрецам Талмуда, то беседа с вами подвергает меня большой опасности. «Кто разговаривает много с женщиной, — говорят они, — причиняет себе зло и, в конце концов, угодит в ад».

— Ну, слава богу, что вы неверующий.

— Если я уже навлек на себя опасность попасть в ад, так побеседуем еще немного. Все равно придется жариться на сковородке.

— Но не пережариться.

— Умница!

— Коль так, то выскажу свое мнение по вопросу, требующему ума. Я полагаю, что заповедь «люби ближнего, как самого себя» не должна вызывать возражение даже безбожников. Ведь и Программа Коммунистической партии Советского Союза говорит, что человек человеку друг, товарищ и брат.

— Человек человеку друг в обществе, строящем коммунизм. Вдумайтесь в моральный кодекс строителей коммунизма. Все пункты в кодексе согласованы. Они подчинены одной задаче — построению коммунистического общества, где нет власти одного человека над другим, где все люди действительно братья. Любовь к социалистической Родине, добросовестный труд на благо общества, товарищеская взаимопомощь — каждый за всех и все за одного, дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни, братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами — словом, весь кодекс соткан из любви и уважения к человеку.

В древние времена, в эпоху рабства люди тоже хотели, чтобы с ними обращались по-человечески. Раб мечтал о свободе, а с ним обращались, как со скотиной. Заповедью «люби ближнего, как самого себя» можно было вызвать симпатии народа к богу, который будто бы заповедал человеколюбие, и к его служителям, которые провозглашали эту заповедь. Но все положения Библии и Талмуда разве проникнуты уважением и любовью к трудящемуся человеку? Можно ли говорить искренне о любви к человеку, когда законом было освящено рабство?

— Рабовладение было не только у евреев.

— Рабовладельческие законы существовали всюду, где господствовало рабство. Так было и в Вавилонии, Египте, Риме и во многих других древних государствах. Так было в южных штатах США до 60-х годов XIX века. Отзвуки того времени слышны и сейчас в США; там воспитывается расовая ненависть, нередки негритянские погромы и линчевание.

Чтобы избежать возмущения рабов, издавались законы, несколько смягчающие жестокость рабства. Пропагандисты святости и гуманности Библии и Талмуда часто ссылаются на так называемый закон «отпущения» рабов.

— Это что за закон?

— Этот закон говорит, что если рабовладелец купил раба (обратите внимание, купил человека!), то после шести лет владения рабом господин должен отпустить его на волю даром. Такое деяние рабовладельца считалось гуманным. А вот уточнения «гуманного» закона. Если господин (рабовладелец) дал рабу жену (обратите внимание: дал жену!) и она родила ему детей, то жена и дети должны остаться у господина, а раб может освободиться один. Гуманно? А если раб не хочет разлучиться со своей женой и детьми? Тогда он должен остаться рабом на вечные времена. В том же законе указано, что если кто продаст дочь свою в рабыни, то она уже никогда не может выйти на волю.

— Преступное отношение к человеку!

— Оно возможно в обществе, где господствуют классы угнетателей. Скажите, согласуется все это с любовью к ближнему? Эти противоречивые законы записаны в одной и той же Библии и комментируются в одном и том же Талмуде. Пожелал бы сам рабовладелец быть проданным в рабство или продать свою дочь в рабыни? Хотел бы капиталист — почитатель Библии и Талмуда — поменяться местами с рабочим? Нет, никогда! Но заповедь «люби ближнего, как самого себя» признавал рабовладелец, признает и капиталист.

— Вы говорите о рабовладельце-иудее, о капиталисте-иудее. А капиталисты-христиане лучше?

— Я говорю в данном случае о боге, в которого верят евреи. Христианство выросло из иудаизма. По словам евангелиста, Христос заявил в своей проповеди: «Не думайте, что я пришел нарушать законы; не нарушить пришел я, но исполнить». Христианское учение учло факт существования власти одного класса над другим и «развило» заповедь любви, проповедуя любовь и к врагам.

— Значит, христианство не лучше иудейского вероучения?

— Лучших вероучений нет. Все они одурманивают головы людей. Христианство возникло в эпоху рабства и отражало отношения людей той эпохи. А защитники иудаизма и христианства считают эти учения богом данными на вечные времена. Но ведь ныне никто не согласится жить по законам эпохи рабовладения.

Все религии защищают интересы классов угнетателей. Вот еще один пример. Талмуд восхваляет бедность, именуя ее благом. В Талмуде сказано: «Бедность к лицу Израилю (то есть еврейскому народу), как красная сбруя белому коню, ибо бедность смягчает сердце и смиряет гордость». Нравится вам такое опоэтизирование бедности?

— Подобную поэзию могли создать только защитники богатства.

— Правильно рассуждаете. Христианство проповедует, что бедному легко попасть в царство небесное, а богатому очень трудно, не легче, чем верблюду пройти через игольное ушко. Богачи могут только приветствовать такую проповедь. Они охотно отдают царство небесное беднякам, а для себя берут земные блаженства. После всего этого что вы, Рахиль Борисовна, скажете о библейской и талмудистской любви к ближнему?

— Скажу: ну и попадет же вам в аду за разговор со мной!

— Смотрите, Рахиль Борисовна, не пережаривайте кушанье вашего мужа!

— Он безбожник. И со мной не разговаривает о религии. Очевидно, не хочет нарушать семейный покой. Спасибо вам за уважение к женщине. До свидания.

— Привет вам, тезка Соломона мудрого!

— Здравствуйте, Абрам Яковлевич! Сегодня вы, кажется, в игривом настроении?

— Мудрый, а не угадал. Не в игривом, а в драчливом. Спорить хочу.

— Что ж, спорить так спорить, если есть что-то серьезное.

— Вы, пропагандисты атеизма, вместе с водой выплескиваете ребенка.

— Что это за младенец, которого мы роняем?

— Роняете вы достоинство еврейского народа, его культуру и мораль. Перечитывал я на днях «Песнь песней» Соломона. Гимн любви чистой, первобытной, целомудренной. Это художественное произведение вошло в канон Библии. Имейте в виду, Соломон Давидович, вошло по настоянию виднейшего талмудиста раби Акибе. Припомните: «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои, как стадо коз, сходящих с горы Галаадской».

— Помню. Поэтично!

— А вы разоблачаете библейскую мораль, негуманное отношение иудаизма к женщине. Как можно говорить об унижении достоинства женщины при таком воспевании ее в Библии! Вы вычеркиваете из истории еврейского народа, из древней его культуры все истинно человеческое. Тем самым унижаете, оскорбляете национальное достоинство.

— Раньше чем пустить в ход кулаки, давайте, Абрам Яковлевич, установим с вами одну истину.

— А именно?

— Иудаизм, то есть иудейская религия, и еврейство — не одно и то же.

— Спорить не буду. Но «Песнь песней» — светское художественное произведение, без сомнения глубоко человеческое, — составляет часть Библии. Значит, «Песнь песней» входит и в иудейскую религию, и в еврейскую культуру.

— Правильно, Абрам Яковлевич: «Песнь песней» — светское произведение. Но талмудисты, включая его в канонизированную Библию, выхолостили из него светское содержание. Талмуд истолковывает это произведение символически — как любовное отношение бога Яхве к избранному им народу. Речи обоих влюбленных — пастуха и пастушки — не что иное, как диалог между богом и еврейским народом. Тот же талмудист раби Акибе, настаивавший на включении «Песни песней» в канон Библии, утверждал: «Тот, кто читает книги, не принадлежащие канону, лишается удела в грядущей жизни», то есть на том свете.