Эрнст Мулдашев - В объятиях Шамбалы

Когда его новое тело рождалось и вырастало, он опять шел к Месту Голодного Черта, опять садился там и входил в состояние медитации, после чего его тело опять каменело! Тогда он опять покидал окаменевшее тело, опять вселялся в новое… и так продолжалось восемь раз. Восемь названий статуй, которые я Вам перечислил, есть имена этого человека во время восьми его жизней. Ясно?

— Ясно, — ответил я. — Но для чего он это делал?

— О-о! — воскликнул монах.

— Что «о-о»?!

— Это так не просто…

— Он что, восемь статуй, что ли, хотел создать таким путем? — усмехнулся я.

— Да нет, — усмехнулся уже монах.

— Ну, для чего он каменел-то восемь раз?

— Для того чтобы… — монах замолчал.

— Но для чего?

— Для чего?!

— Для того, — монах искоса посмотрел на меня, — чтобы бороться с… Черным Ангелом.

Он, этот человек, хотел победить Черного Ангела или… Ангела Зла.

— А кто такой Черный Ангел? — спросил я.

Так это же Голодный Черт, — монах посмотрел на меня, как на несмышленое дитя.

— А-а…

— Этот человек очень хотел стать Мертвым, ведь только Мертвые могут соперничать с ангелами, — добавил монах.

Эти слова задели меня. Я, конечно же, ничего не понимал в ангелах, но чувствовал, что Мир Ангелов, наверное, и в самом деле существует на Земле — неведомый и чудесный голографический Мир Ангелов, где, вполне возможно, течет… более высокоразвитая, чем наша, жизнь. Я, конечно же, читал об ангелах в Библии и Коране и даже знал имя одного из главных ангелов (то ли Джабраил, то ли Гавриил), но относился к этому достаточно скептически, представляя слово «ангел» больше как символ нежности телесной женщины или как человеческое определение неземной красоты какой-нибудь длинноногой особы с томным взглядом и небольшим телом, состоящим преимущественно из грудей, которой родители, волей судьбы, дали имя Анжела или Анжелика. Но я никак не мог представить, чтобы ангелы были злыми или даже черными. Всю свою жизнь, когда я то отсюда, то оттуда слышал про ангелов, я даже ни на йоту не задумывался над тем, что слово «ангел» есть не только символ пресловутой нежности или красоты большегрудых и длинноногих женщин с томными глазами, но и вполне конкретное понятие, свидетельствующее о том, что на Земле, кроме нас — похотливых до всего, существует еще и ангелоподобная форма жизни, где ангелы не ходят, тяжело переставляя ботинки на толстой подошве или туфли на шпильках высотой 20 см , а летают, свободно и легко летают, порой в любовном порыве начиная парить, взявшись за руки.

В последние годы, когда судьба забросила меня в Гималаи и принудила заняться экспедиционными исследованиями, я, конечно же, немножко поумнел и даже перестал при упоминании ангелов представлять эту самую женщину с томными глазами и верхним преимуществом, а вполне четко осознал, что история человечества начиналась с ангелов, которые в ходе эволюции видоизменялись, уплотнялись и… в конце концов создали нас — телесных и… похотливых… до всего. А также я, еще больше (но немного!) поумнев, понял, что ангелоподобная жизнь не растаяла как призрак во тьме, а сохранилась, и даже, возможно, в ходе невероятной по длительности эволюции, набрала такие обороты, такие обороты… и создала такую совершенную голографическую жизнь, такую… что нам, телесным людям, нужно будет еще долго переступать в ботинках на толстой подошве или в туфлях на шпильках, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к ним — ангелам, среди которых, возможно, и в самом деле есть ангелоподобные особы… с большей голографической грудью.

Надо к тому же отметить, что судьба дала мне возможность кое-что узнать про Мертвых, тела которых покоятся в затаенных пещерах, а Души летают там где хотят, будь то на Том Свете, будь то на Земле, порой даже, возможно, обгоняя ангелов в свободном парении. Я понимал, что Мертвые — это особая форма «жизни», по уровню превосходящая… «живую жизнь». Я также понимал, что Мертвыми могли стать только «Богом помеченные» телесные люди, способные за счет своего мощного Духа перевести свое тело в законсервированное состояние (то есть в состояние Сомати), чтобы не только пополнить Генофонд Человечества, столь необходимый для сохранения гарантий жизни на Земле, но и для того, чтобы свободный от тела Дух очищал ауру Земли. Я вспомнил свои собственные рассуждения о том, что свободный от тела Дух есть космический и первоначальный Человек-Время, созданный Богом в Мире Свободного Времени (Том Свете) и прошедший в ходе вечной жизни горнило высочайшей степени очищения в периоды своих бесчисленных вояжей в земные жизни, называемых инкарнациями, и… тут я осознал, что только Человек-Время (Дух) может выступить в качестве наставника по очистке земной ауры.

От чего же надо очищать ауру Земли? Мне было вполне ясно, что не мне — банальному двуногому существу — судить об этом.

Но я предполагал, что ауру Земли надо очищать не только от злых мыслей телесных людей, столь приверженных силе дьявольского доллара, но и от чего-то другого. Чего?

Я задумался над этим вопросом, сморщил лоб… и, вдруг, что-то подсказало мне, что Землю надо очищать и… от злых (или черных) ангелов.

Я сразу представил Черного Ангела в виде черной большегрудой летающей женщины с неприятными холодными глазами… потом помотал головой, чтобы освободиться от этого образа… помотал еще… и понял, что, к сожалению, еще не пришло время анализировать жизнь ангелов.

В голове неожиданно всплыло словосочетание «радужка глаза». О, как много должно было еще утечь воды! Я еще не знал в то время, что жизнь поведет меня по тернистому пути, когда я в ходе своих размышлений буду тыкаться в колючие препятствия, но этот путь, волей-неволей, будет выводить меня в поле знаний, касающихся странного и невидимого Мира Ангелов. Но об этом, дорогой читатель, мы поговорим в следующем томе этой книги, где… воочию столкнемся с ангелами.

— А почему только Мертвые могут соперничать с ангелами? — спросил я монаха Тленнурпу.

— Мертвые очень сильные, — ответил он.

— Живой человек слабее Мертвых?

— Конечно слабее.

— А тот человек, тела которого окаменели восемь раз, в конце концов смог победить Черного Ангела по прозвищу Голодный Черт?

— Нет, не смог. Черный Ангел оказался сильнее, — монах потупил взгляд. — Черный Ангел ждал, когда тело этого человека войдет в состояние Сомати, и тут же превращал его в камень, не давая возможности стать полноценным Мертвым. Но этот человек, стремящийся победить Черного Ангела, обретал новое тело в новой жизни, опять добирался до Тибета, опять шел к Месту Голодного Черта, опять входил в состояние Сомати и, став Мертвым, боролся с Черным Ангелом. Но Черный Ангел опять превращал его тело в камень, опять не давая возможности вобрать в себя всю силу Мертвых. Так продолжалось восемь раз.

— Значит, Мертвые бывают полноценные и неполноценные… — пробурчал я себе под нос.

— Конечно. Не каждого человека, ставшего Мертвым, принимают в когорту Мертвых. Если его не приняли в когорту Мертвых, то его тело в Сомати каменеет. Но если когорта Мертвых приняла нового Мертвого, то этот «счастливый Мертвый» овладевает силой всех Мертвых на Земле. А Мертвых на Земле очень много, и сила Мертвых велика.

Я подумал о том, что Мир Мертвых, наверное, отнюдь не прост, и туда, наверное, принимают не каждого человека, вошедшего в Сомати, но если уж примут, то этот Мертвый становится воистину счастливым, чувствуя в самом себе колоссальную мощь всего Царства Мертвых, выражающуюся в том, что ему, «счастливому Мертвому», становится подвластным не просто жить в мире мыслей одновременно и людей, и ангелов, и призраков, и даже Шамбалы, но и влиять на этот мир, очищая его от грязных мыслей.

Я понял, что если бы тот человек, тело которого каменело восемь раз, смог влиться в когорту Мертвых, то он смог бы победить Черного Ангела своей мыслью, усиленной всем Царством Мертвых, победил бы он этого Голодного Черта, питающегося злыми мыслями людей.

Я на мгновение отвлекся и представил, как животные и люди перед дракой обязательно «борются мыслями», направляя в сторону ненавистного противника негодующую мыслительную энергию. У животных, например, кошек, это выражается в том, что эти мягкие и приятные животные стоят друг перед другом, изогнув спины, и сверлят друг друга глазами, сузив свои и без того щелевидные зрачки, и издают дикие пугающие звуки: «Мяу, Мяу-у-у-у-у». У людей, особенно в деревне, «борьба мыслей» выражается в том, что два парня, например, механизатор и скотник, тоже стоят друг перед другом, тоже сверлят друг друга глазами, и тоже сузив зрачки, издают пугающие звуки, но облаченные в слова, среди которых превалирует выражение — «А ты кто такой?!», ответом на которое звучат те же самые слова — «А ты кто такой?!».

Борьба мыслей» присуща всему живому, будь то куры (чаще петухи!), будь то кошки, будь то люди, и очень часто «физической» драки и не бывает, а побеждает тот, кто смог «мысленно подавить соперника», то ли громче издав звук «Мяу-у-у-у-у», то ли с более устрашающими нотками в голосе сказав — «А ты кто такой?».