Рами Юдовин - Исход

В псалме 104 упоминается только семь казней.

Все казни – суть природные явления, но не случайные, а целенаправленные. Однако последняя казнь – поражение первенцев – не связана с природными катаклизмами.

Казни можно попытаться объяснить природными катастрофами. Известно, что прибытие воды в Нил бывает в июле-августе. В результате интенсивных дождей происходит чрезвычайно высокий разлив Нила. Эти потоки приносят зелёную массу раздробленных растений, к которым прилепляются огромные количества красных частичек почвы. При этом воды реки сильно загрязняются и приобретают кроваво-красный оттенок. Подобный процесс мог нарушить уровень кислорода и привести к гибели рыб и зловонию. Заражение воды могло выгнать лягушек из берегов Нила к пустынным землям, где они погибали в больших количествах. Таким образом, появлялись условия для размножения всякого рода насекомых. К тому же и моровая язва, поразившая скот, могла быть связана с разложением лягушек. Воспаления с нарывами на людях и скоте могли быть вызваны укусами мух.

Саранча и град также природные явления, а тьму можно связать с необычно сильной песчаной бурей, которая, как правило, длится два-три дня, иногда и более.

Казни в книге Исход похожи на бедствия, о которых рассказывается, в виде пророчеств, «Речения Ипусера» (вероятно 18 в. до н. э., хотя некоторые исследователи относят его к 13 в. до н. э.):

"Люди доблестные скорбят о том, что творится в стране. Чужеземцы повсюду сделались египтянами".

"Воистину, ожесточились сердца людей. Мор по всей стране. Кровь повсюду. Смерть повсюду, Пелены мертвецов тщетно взывают о погребении".

"Воистину, перевернулась страна, как гончарный круг. Разбойник сделался богачом, богач стал грабителем".

"Воистину, воды Нила окрашены кровью. Но их пьют. Привкус крови отталкивает людей, они жаждут чистой воды, но тщетно".

"Воистину, золото и лазурит, серебро, бирюза, сердолики и камни ибхет украшают ныне шеи рабынь".

"Воистину, смех умолк. Никто больше не смеётся, По всей стране слышны только плач да стенания".

Пророчество Нефертити (ок. 1800 г. до н. э.):

"Дни будут начинаться злодеянием. Вся страна погибнет, и не останется даже записи о её судьбе. Великий урон нанесут земле твоей, и даже печалиться о ней будет некому, плакать некому и некому вспоминать".

"Что станет с этой землёй? Солнце над ней закатится, и не будет оно сиять, и не будет светить больше людям. Скроется солнце за тучами, а без него не станет ни жизни, ни разумения".

"Слушай! Река Нил пересохнет, и станет пустыней Египет. Будут переходить через Нил, как по суше. Погибнет богатство рыбных прудов. Погибнет вся рыба и птица, обитавшая в них в изобилии. Всё исчезнет. И великие беды обрушатся на страну из-за голода".

"Солнце уйдёт от людей. Будет оно светить только час, и никто не узнает время полудня".

"Я показываю тебе страну, поражённую тяжким недугом. Власть в ней захватят слабые руки. Будут кланяться тем, кто сам прежде кланялся. То, что было внизу, окажется наверху. Совершится переворот – и всё переменится".

Эти пророчества относили к захвату Египта гиксосами, но пророчества слишком сложная вещь, чтобы их связать только с определённым событием.

В книге Исход 12:3-19 описан обычай празднования Песах (Пасха). Кульминацией праздника является жертвоприношение ягнёнка. Проживающие в Израиле самаритяне до сегодняшнего дня соблюдают это предписание.

Ритуал начинается после захода солнца, но до появления звёзд. Старейшины общины собираются возле дома главного священника. Одеты они в белые одежды, на головах традиционные головные уборы, похожие на турецкие фески. В установленное время вся процессия идёт к месту заклания агнца. Главный священник поднимается на возвышающийся камень, обращается к общине и начинает читать отрывки из книги Исход, где описывается процесс заклания ягнёнка. Кульминация ритуала начинается, когда он читает фразу: "тогда пусть заколет его всё собрание общества сынов Израиля" (Исх. 12:6). В этот момент священники закалывают ягнят, и община восклицает: "Эйн Элоhа, эла Эхад", т. е. "Нет Бога, кроме Единого".

Крики людей, находящихся в очень возбуждённом состоянии, заглушают блеяние ягнят. После убоя самаритяне обрызгивают кровью свои одежды и лица своих детей, согласно написанному в книге Исход 12:13 "и увижу кровь и пройду мимо вас". После этого срывают шкуру с ягнят и начинают их жарить, но остерегаются ломать кости агнцев, соблюдая повеление: "и кости его не сокрушайте" (Исх. 12:46). Остатки трапезы сжигают на огне, читая при этом рассказ о выходе сынов Израиля из Египта.

Жертвоприношение на Песах у самаритян.

«И испекли они из теста, которое вынесли из Египта, пресные лепешки, ибо оно еще не вскисло, потому что они выгнаны были из Египта и не могли медлить, и даже пищи не приготовили себе на дорогу» (Исх. 12:39). Судя по этому отрывку, строгая традиция не вкушать квасное в дни Песаха появилась благодаря истории стремительного и неожиданного изгнания евреев из Египта. «Наблюдайте опресноки, ибо в сей самый день Я вывел ополчения ваши из земли Египетской, и наблюдайте день сей в роды ваши, как установление вечное. С четырнадцатого дня первого месяца, с вечера ешьте пресный хлеб до вечера двадцать первого дня того же месяца; семь дней не должно быть закваски в домах ваших, ибо кто будет есть квасное, душа та истреблена будет из общества Израилевых – пришлец ли то, или природный житель земли той» (Исх. 12:17–19).

Вероятно, постановление не вкушать квасное семь дней было дано позднее, не кочующему народу в пустыне, а уже оседлому поколению "природных жителей земли той", т. е. земли Израиля. Было важно, чтобы народ Израиля не забывал истории исхода из Египта, поэтому этой заповеди придано такое большое значение. Также вероятно, что история бегства из

Египта, и особенно закалывание пасхального агнца, несёт символическое значение, понять которое стало возможным по прошествии многих лет.

«И отправились сыны Израиля из Раамсеса в Суккот (Сокхов) до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей; и множество разноплемённых людей вышли с ними, и мелкий и крупный скот, стадо весьма большое» (Исх. 12:37–38).

Число шестьсот тысяч, не включая женщин и детей, кажется весьма преувеличенным.

Слово "элэф" здесь переводится как "тысяча", но может означать и "семейство", и "подразделение воинов", которых выбирают из каждого колена. Сыновей Дана, вышедших на войну, было шестьсот человек (Суд. 18:11). Подразделение Давида состояло из шестисот человек (1 Цар. 23:13). Царь Саул победил при помощи также шестисот человек (1 Цар. 13:15). Поэтому возможно перевести "до шестисот подразделений пеших воинов".

Хотя, согласно книге Чисел 1:46 и 26:51, общее количество боеспособных мужчин действительно было 603550 человек. Израильских первенцев мужского пола, от одного месяца и старше, было 22 273 (Чис. 3:43). Левитов – 23 000 человек (Чис. 26:62). Существует, однако, предположение, что большие числа книги Чисел являются частью эпического стиля повествования, имеющего целью выразить величие сынов Израиля, или отражали более позднюю перепись.

Впрочем, большое, на первый взгляд, количество беженцев из Египта согласуется с естественным приростом населения за четыреста лет со времени Исхода до Давида. Перепись воинов во времена великой империи Давида выявила полтора миллиона израильтян и иудеев, способных держать меч.

"И подал Иоав Давиду список народной переписи, и было всех Израильтян тысяча тысяч, и сто тысяч мужей, обнажающих меч, и Иудеев – четыреста семьдесят тысяч, обнажающих меч" (1-я Паралипоменон 21:5).

В Исходе 14:7 написано: «и взял шестьсот колесниц отборных и все колесницы Египетские, и начальников (шалишим) над всеми ими».

Египетская колесница (Мемфисский храм).

Фараон мобилизовал все быстроходные колесницы, чтобы преследовать сынов Израиля. В египетской армии в 13 в. до н. э. охранники фараона являлись элитной частью. Подразделение, под началом командира, включало двадцать пять колесниц. Вероятно, эти командиры и были упоминаемые «шалишим» – начальники над колесницами. Кстати, слово «шалишим» не египетское, а семитское.

Истории о чудесном избавлении у Тростникового (Красного) моря посвящена хвалебная песнь, воспетая Моисеем и его сестрой Мариам (Исх. 15:1-21). Существуют языковые, структурные параллели этой песни с ханаанскими поэтическими произведениями 14–12 вв. до н. э., поэтому многие исследователи датируют песнь Мариам именно тем периодом.

"Пою Господу, ибо Он высоко превознесся; коня и всадника его ввергнул в море.

Господь крепость моя и слава моя, Он был мне спасением. Он Бог мой, и прославлю Его; Бог отца моего, и превознесу Его.