Михаэль Лайтман - Развитие Души

Этот ангел Правды, посланный на Землю в момент создания мира, один раз в несколько поколений воплощается в человека, точнее, это существо не является ни человеком, ни ангелом. В результате рождается человек, спорящий со всем, противостоящий всему, который идет и кричит, что человек – это сплошная ложь… Этот человек всегда очень крайний в своих суждениях, для него всегда – либо все, либо ничего. Ему бросаются в глаза все, даже самые мелкие дефекты в человеческом обществе. Там, где обычный человек все видит совершенным, человек Правды находит недостатки и борется с ними. Ведь любой компромисс и соглашение ведут к отклонению от Истины.

Отличие рабби Мендла от всех остальных людей как раз и заключалось в его непрерывном поиске правды, в том, что он был Человеком Правды. Это и привело к его крайним взглядам, но именно это и притягивало людей к нему.

В один из первых дней их пребывания в Коцке рабби Мендл зашел в бейт-мидраш и увидел молодого ученика, быстро шагающего из угла в угол. Он был погружен в свои мысли и не замечал, что его шляпа сдвинута набок. Рабби Мендл остановил его и сказал:

– Парень, я не люблю дымную трубу без горящей печки. Ты сегодня молился?

– Да, – ответил ученик с дрожью в сердце.

– Говорил ли ты в молитве «Шмона Эсре» – «И на милосердие твое великое полагаемся».

– Да, – сказал ученик, и дрожь в сердце усилилась.

– Посмотри мне прямо в глаза и скажи мне, правда ли это? Действительно ли ты полагаешься только на милосердие Творца? Как ты можешь стоять пред Всевышним и врать Ему прямо в лицо?

Этот вопрос рабби Мендла нанес сильнейший удар по сердцу ученика и заронил в него мысль о том, что нужно всегда взвешивать истинность того, что он думает, и слов, которые он говорит.

Один из молодых хасидов, острый умом, ходил во время молитвы в рассеянности по бейт-мидрашу, как, впрочем, и многие другие молодые коцкие хасиды. Рабби Мендл подошел к нему, поймал его за одежду и закричал:

– Что ты мелешь, парень?! Слова, слова. С рассветом ты сказал: «Благодарю я Тебя». Ты подумал кто это «я» и кто это «Ты»? Ведь сказано «предпочитает стихам мелодию». Творец предпочитает песням мелодию, т.к. не все можно описать словами. Чувства словами не выразишь. Творец выбирает абстрактное понятие, отделенное от любой шелухи; мысль, стоящую выше любого выражения… Творец требует молитву, идущую из внутренней точки в сердце.

В другой раз: ночь праздника Симхат-Тора в Коцке. В бейт-мидраше царит атмосфера веселья, музыки и танца, круги, круги вокруг возвышения с Торой. Начали петь строки, которые говорят во всех общинах Израиля: «Давид, Царь Машиах возрадуется с нами весельем Торы, Святая Шхина внутри нас…» Вдруг рабби Мендл повернул голову к людям, и в зале бейт-мидраша раздался голос, который мгновенно заглушил все остальные звуки:

– Какие же вы сваты Давиду, Царю Машиаху! Какие разговоры у вас?! Как вы смеете, вы, недостойные, взывать к Шхине и царю Давиду, чтобы они пришли и веселились с вами?!

В механическом, рутинном исполнении заповедей, в привязанности к постоянным, заученным формулам, лишенным всякого смысла, рабби Мендл видел большую степень фальши, граничащую с ложью.

Рабби Мендл пользовался своим уровнем правды не столько для достижения вершин духовного мира, а для проникновения в глубины души человека. Пока человек не исправил свое «Я», пока есть в нем зерна любви к себе, он не сможет приблизиться к Истине, к Творцу.

Рабби Мендл говорил о себе: «В течение своей жизни человек попадает в три положения. Положение зависти, положение страсти и положение почета. В первых двух состояниях я не был долго, я быстро прошел эти этапы. Но третье состояние, состояние почета… Я потратил много сил, чтобы подчиниться и вырвать это желание с корнем. В молодые годы, когда я был в Люблине, Провидец воздал мне много почестей. Он пригласил меня молиться вместе со своей святой группой… Годы я работал над собой, чтобы исправить следствие этого».

Действительно, вначале в Коцке среди учеников была группа, доступ в которую был очень ограничен. Эта группа каждый день учила вместе с рабби Мендлом Талмуд и Рамбама. Они учились много часов подряд, в основном ночью. Учились, когда были голодны, и чем больше голод усиливался – увеличивалось желание и увеличилась глубина постижения. Хасиды рассказывали, что после такого урока, после нового сказанного рабби Мендлом, вставал каждый из учеников с чувством, что его больше нет, что он ноль в творении. Только после глотка водки, они достигали подъема и начинали чувствовать, что «ради меня был создан мир».

Узкий путь, выбранный рабби Мендлом, не был гладким и ровным. Рабби Мендл как-то сказал: «Я стою одной ногой на седьмом небе, а второй в преисподней… Для человека, чья цель жизни – достижение абсолютной Истины, обязательно будут отклонения с правильного пути, ведущего к Ней. Обязательно будут подъемы и падения. Подъемы до седьмого неба и падения в преисподнюю. Эти подъемы и падения являются признаками усилий и признаками правильности пути».

Одной из неразгаданных загадок личности рабби Мендла является то, что даже его ближайшие друзья не понимали его до конца. В рабби Мендле четко выделялись две черты: с одной стороны, бесконечная наивность в вере, полное слияние с Творцом. Рабби Мендл не ездил в большие города. Он говорил: «Стены больших городов скрывают Небеса». С другой стороны, ему было присуще стремление к доскональному исследованию и скептический, аналитический склад ума. На первый взгляд кажется, что эти две черты несовместимы. Но то, что кажется противоречивым и даже несовместимым обычному человеку, выглядит совершенно иначе для человека, страстно жаждущего Истины.

У рабби Мендла эти две черты – наивная вера и стремление к доскональному, педантичному исследованию – происходили из одного источника – Правды, поэтому у него они не только не противоречили одна другой, но и дополняли друг друга. Из этого же источника берут начало и сомнения, но, тем не менее, эти сомнения не мешают вере. Они дают возможность бороться с ними. Если природа человека – Правда, то он не подавляет ни одного своего желания, даже готового выплеснуться наружу. Правда противится любой попытке затуманить понимание. Свет Творца, свет Правды сжигает все ограничения в душе, т.к. в противном случае Правда перестала бы быть Правдой.

Пред Богом ходил рабби Мендл все дни своей жизни. Доскональное исследование всего, сомнения – только усиливали веру. Обычно у рабби Мендла разум был холоден и беспристрастен: «Холод царил в чертоге его мозга». Его логика была острой, как бритва. Но рабби Мендл, развивший логику до максимума, сначала согрел одну из стен «чертога» – веру. Он разжег в разуме пламя души. Страстно стремиться понять, познать то, во что веришь – не только не вредно, но и полезно для веры!

Сомнение росло из того же корня, что и вера, поэтому оно поглощалось верой, как звено в цепочке. С одной стороны – пламенная решительность, потому что нет места в мире, которое бы Творец не заполнил Собой. С другой стороны – желание всеми силами ощутить Его внутри себя, в своей душе. Человек Истины не может согласиться с мыслью о том, что человек не сможет постичь чего-либо, даже того, что всеми считается непознаваемым. Он всегда стремится познать это самое «непознаваемое».

Однажды, еще будучи в Пшиске, рабби Мендл увидел одного ученика, читающего книгу Рамбама «Морэ невухим». Он подошел к нему и сказал: «Знай, для того, кто уже полон Торой, эта книга – „Морэ“ („Поводырь“), а для того, кто еще нет, – „невухим“ („ищущих“). Исследование, если оно не связано с верой, только увеличивает растерянность. Но если сомнение переплетено с верой, идет с ней рука об руку – сомнение становится учителем…»

Рабби Мендл не удовлетворялся поверхностным исследованием первопричины существования мира. Зная «первичное» звено, на которое подвешена причинно-следственная цепочка творения мира, он начал все более углубляться в исследование, стремясь постичь последнее звено – цель всего творения и его смысл. Он не удовлетворился знанием ответа на вопрос: «Кто создал это?» Он хотел знать: «Почему создано это?» – и этот вопрос – «почему» – всю жизнь будоражил его душу.

Однажды рабби Мендл обратился к своему лучшему ученику, рабби Ицхаку Меиру: «Если бы я знал, как открыть вход в грядущий мир, я бы начал плясать посреди города». В этих словах скрыт источник всей внутренней борьбы рабби Мендла, его страданий, которые он перенес с дней молодости до самой смерти, источник его священного бунта и душевной бури.

Рабби Мендл был не из тех цадиков, которые призывали к спокойствию. Он был из тех гигантов духа, «которым нет покоя в этом мире и не будет в грядущем мире». Удел таких – вечные духовные страдания. Есть те, которые несут в себе всю мировую скорбь в спокойствии, а есть такие, кто несет ее с болью.