Барт Эрман - Как Иисус стал богом

Аполлинарий Лаодикийский

Аполлинарий (315–392) был слишком молод, чтобы присутствовать на Никейском соборе, но во взрослом возрасте он стал другом Афанасия и был назначен епископом города Ааодикия. Подобно Маркеллу до него, он заявлял, что является истинным сторонником той формы ортодоксии, которая отражена в антиарианском Никейском символе веры. Однако его занимал вопрос, каким образом Христос мог быть Богом и человеком в одно и то же время. Если Иисус – богочеловек, то не означает ли это, что он был отчасти Богом и отчасти человеком?

Нам не так просто установить, как именно Аполлинарий выражал свои взгляды, поскольку лишь очень немногое из написанного им сохранилось. Однако в чем его обвиняли позже, так это в том, что он будто бы учил, что воплощенный Христос в действительности не имел человеческой души. Подобно другим своим современникам, Аполлинарий, похоже, представлял себе людей состоящими из трех частей: тела; «низшей души», в которой коренятся все наши эмоции и страсти; и «высшей души», то есть разума, благодаря которому мы способны познавать мир. Аполлинарий, по-видимому, считал, что в Иисусе Христе предвечный божественный Логос заменил высшую душу, так что его разум был полностью божественным. Таким образом, Бог и человек объединились в одном лице – а именно, в едином Христе – но лишь потому, что в человеке Иисусе одна часть была от Бога, а другая – от человека.

Такой взгляд предполагал, что Христос не мог развиваться личностно или морально, поскольку у него не было человеческой души. Ее заменял божественный Логос. Это в большей степени, чем все остальное, привело к осуждению точки зрения Аполлинария. Если Христос не был полностью человеком, он не смог бы дать нам моральный пример, которому мы должны следовать. Мы не такие, как он, так как же мы можем ему уподобиться? Более того, если Христос не был совершенным человеком, становится неясным, каким образом он мог искупить весь род людской. При таком понимании спасение, принесенное Христом, распространяется только на человеческое тело, но не на душу, поскольку у него не было человеческой души.

Или по крайней мере так утверждали оппоненты Аполлинария. Он и его взгляды были осуждены на Константинопольском соборе в 381 году, и хотя в свете болте ранних споров его взгляды выглядели вполне ортодоксальными, ему отныне не позволено было даже совершать публичное служение в христианской церкви.

Как последний пример противоречий, возникших уже после победы ортодоксов, я обращусь к личности, чьи взгляды подвергались всевозможным нападкам, хотя сам этот человек стремился всего лишь быть выразителем ортодоксального мнения. Несторий (381–451) был одним из ведущих христианских ораторов своего времени, в 428 году избранным на престижную должность епископа Константинопольского. Спор вокруг Нестория и его взглядов касался вопроса, который я до сих пор не затрагивал. Как только было подтверждено, что Христос был богом изначально по самой своей природе, богословы начали задаваться вопросом, что означали слова о том, что Мария была его матерью. Сама Мария, разумеется, к тому времени была превознесена до исключительно высокого положения, легенды и традиции, связанные с нею, изобиловали. Богословы, задумывавшиеся над ее ролью в спасении, принесенном Христом, начали называть ее Theotokos, что означает «Богородица», но постепенно стало употребляться в более приземленном значении «матерь Божья».

Ко времени Нестория, то есть к началу V века н. э., этот термин уже широко использовался, однако Несторий стал публично выступать против этого. По его мнению, называть Марию матерью Божьей звучало слишком близко к учению Аполлинария – то есть что Мария дала жизнь человеческому существу, у которого вместо души был божественный Логос. Несторий верил, что Христос был полностью, а не частично Богом, и полностью, а не частично, человеком. Более того, божественное и человеческое начала не могут смешиваться, поскольку они различны по своей сущности. Как божественное, так и человеческое начало присутствовали во Христе с момента воплощения.

Подчеркивая то обстоятельство, что Христос был полностью Богом и полностью человеком, Несторий постепенно стал рассматриваться как тот, кто хотел видеть в Христе две разных личности, божественную и человеческую – причем его человеческая составляющая так прочно охватывала божественную, что они образовали единство (своего рода «бракосочетание душ»). Но к тому времени ортодоксальные христиане уже давно считали, что Христос был единой личностью. В итоге враги Нестория подвергли нападкам эту христологию «двух лиц», заявляя, что она нарушала единство Христа и таким образом превращала его из «богочеловека» в «простого человека». Как результат, Несторий и его взгляды были осуждены папой Целестином в 430 году и вселенским собором в Эфесе в 431 году.

Этот краткий обзор трех поздних ересей сделан мной не с тем, чтобы дать исчерпывающий отчет о христологических дискуссиях IV и V столетий, а скорее с целью проиллюстрировать тот факт, что как только Христос был объявлен Богом, существовавшим предвечно и ставшим человеком, это отнюдь не разрешило всех проблем, связанных с его пониманием и интерпретацией. Напротив, возникали новые проблемы, и едва их успевали решить, как на повестку дня выходили другие богословские вопросы. Богословие становилось все более утонченным, взгляды – все более усложненными. Ортодоксальное учение становилось все более парадоксальным. Многие из этих вопросов не получили никакого официального разрешения вплоть до Халкидонского собора в 451 году. Однако и халкидонское «решение» отнюдь не положило конец всем спорам о Боге, Христе, Троице и связанным с ними темам. Дебаты продолжали бушевать еще в течение многих столетий, а по сути, продолжаются и в наши дни.

Ни в одном из христианских споров, обсуждаемых мной в данном эпилоге, не поднимался вопрос о том, был ли Иисус Богом или нет. Иисус был Богом. Все участники описанных дебатов придерживались «Никейского» понимания Христа: он – Бог изначально; не было времени, когда или прежде которого он не существовал; через него Бог сотворил всё на небесах и на земле; он был единосущен Богу Отцу; более того, он был равен Богу по статусу, авторитету и власти. Все это – весьма возвышенные утверждения об апокалиптическом проповеднике из сельской Галилеи, распятом за преступления против государства. Мы успели пройти долгий путь за три столетия, последовавших за смертью Иисуса.

Однако можно – и, вероятно, даже нужно – допустить, что христианские взгляды на Иисуса проделали огромный путь в течение всего лишь двадцати лет после его гибели. Скорее всего, прошло не более двадцати лет, а возможно и меньше, прежде чем была написана поэма из Послания к Филиппийцам, в которой об Иисусе говорилось как о предвечном существе «в образе Божием», ставшем человеком и затем, благодаря своему послушанию до смерти, вознесенном до божественного статуса и уравненном с Богом —

Господом всего, перед которым преклонятся и которого будут исповедовать все народы земли. По известному изречению одного немецкого исследователя Нового Завета, Мартина Хенгеля, «в отношении развития христологии ранней Церкви… случилось гораздо больше за первые двадцать лет, чем за все последующие столетия развития догмы».6

В этом утверждении есть определенная доля истины. Разумеется, многое – и даже очень многое – случилось в действительности уже после первых двадцати лет. Однако главный скачок был сделан именно в этот период: от еврейского проповедника, несущего апокалиптическую весть о скором разрушении, как рассматривали Иисуса во время его служения собственные ученики, до возвеличивания его как предвечного божественного существа, ставшего человеком лишь на время, прежде чем быть сделанным Господом вселенной. А вскоре Иисус был объявлен самим Словом Божьим, ставшим плотью, бывшим с Богом при творении, через которое Бог создал все вещи. И наконец, Иисус стал рассматриваться как Бог во всех отношениях, совечный, единосущный и равный Отцу, одно из трех лиц Троицы, составляющих единого Бога.

Этот Христос Бог, возможно, не исторический Иисус. Но он был Христом ортодоксальной христианской доктрины, предметом веры и поклонения в течение столетий. И он по-прежнему остается Богом, которого почитают и которому служат в наши дни христиане по всему миру.

1 Тексты Ветхого Завета приводятся в Синодальном переводе; тексты Нового Завета, кроме особо оговоренных случаев – в переводе под ред. епископа Кассиана (Безобразова). – Прим. пер.

1 Те, кто читал другие мои книги, конечно, помнят эту историю, так как мне уже представился случай рассказать ее раньше. См. мой учебник, The New Testament: A Historical Introduction to the Early Christian Writings, 5th ed. (New York: Oxford Univ. Press, 2012), 32–34.