Светлана Баконина - Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии

Для подготовки Церковного Собора правитель возложил на епископа Владивостокского Михаила созыв «совещания епископов»{101}, которое состоялось 13–14 сентября 1922 г. в Никольске-Уссурийском.

После окончания работы Земского собора в Приморье началась подготовка к обороне края. В соответствии с будущими боевыми задачами была произведена передислокация войсковых групп. Ввиду начала эвакуации японцами Спасского района генерал Дитерихс решил перенести место своего пребывания из Владивостока в район предстоящих военных действий и вместе с Земской думой перебрался в Никольск-Уссурийский, где уже были расположены части генерала Молчанова (около 3 тысяч человек), готовившиеся принять Спасский район.

В указе от 15 августа 1922 г. Дитерихс объявил о необходимости приготовления Приморской области к тому положению, которое создастся после того, как он с центральным аппаратом внешних дел, двигаясь на запад, покинет пределы Приморской области. В связи с этим, сохраняя за собой полноту единоличной власти, он распорядился постепенно перевести на принципы широкого самоуправления внутреннее административное, промышленное, образовательное и судебное управления Приморского края.

Дальневосточная Белая армия была преобразована в Приамурскую Земскую рать – из трех корпусов были сформированы четыре рати: Поволжская (бывший 3-й корпус), Сибирская (бывший 2-й корпус), Сибирская казачья (бывший 1-й корпус) и Дальневосточная (части 1-го и 2-го корпусов), которые делились на полки (бывшие бригады){102}. Батальоны и дивизионы были переименованы в дружины, главнокомандующий М. К. Дитерихс стал называться воеводой. Под командованием воеводы ратникам немногочисленной Приамурской Земской рати предстояло вести решающие бои с превосходящими силами Красной армии.

Реальной возможности победить у защитников старой России уже не было. В значительной степени этому способствовала, по выражению П. Балакшина, «пассивность населения на грани с фатальной самообреченностью»{103}, подтверждением чему служат данные о мобилизации в Земскую рать. Объявленный генералом Дитерихсом призыв ратников завершился в начале октября. И хотя среди откликнувшихся на него добровольцев были офицеры и солдаты даже из полосы отчуждения КВЖД, большинство призывников зачислялись по принуждению. Мобилизация во Владивостоке была ничтожной и позволила набрать людей для организации батальона резерва, на фронт же пришло всего 160 человек. Призыв в Никольске дал около 200 человек{104}.

В сложившейся обстановке установление нового порядка государственного управления на столь малой территории, оставшейся от Российской империи, было практически невозможным. Гражданская война подходила к концу, белые были обречены, но вера в справедливость борьбы за спасение Родины от безбожной власти вселяла надежду на победу и укрепляла дух.

Как отмечает биограф генерала Дитерихса В. Ж. Цветков, Приамурский Земский край держался на вере. Добавить здесь можно только то, что прежде всего это была вера правителя и его ближайшего окружения. По воспоминаниям генерала П. П. Петрова, реформы Дитерихса вдохновляли не всех, «большинство слабо понимало это возвращение к старине»{105}. Более того, правителю предлагалась альтернативная программа действий. Об этом свидетельствует опубликованное в прессе «Письмо генерала Дитерихса генералу Плешкову, Н. Л. Гондатти, генералу Ткачеву и полковнику Бруевичу». Судя по обращению, основным адресатом был Гондатти. Дитерихс писал:

«Я считаю нужным ответить на ваше письмо открытым письмом, так как, видя путь спасения и объединения нас всех только в исповедовании нами всею силою разума и сердца основ Христовой веры и любви друг к другу, не имею причин скрывать этой моей веры от людей.

Уже неоднократно и в моих указах, и в обращениях к населению и армии я стремился горячо подчеркнуть, что объединение нас всех для борьбы с изуверами-большевиками и для победы над царством антихриста, водворившегося в пределах нашей истерзанной и измученной Родины, может быть достигнуто только на принципах нашего религиозного объединения в духе истинного исповедывания заветов Христа.

Только сознание всеми нами этих единственных начал объединения даст нам возможность стать на истинные пути служения Родине, и, может быть, тогда Господь сжалуется над нами и совершит великое чудо спасения России»{106}.

Судя по тексту письма, генерал хорошо понимал сложившуюся обстановку, и только вера, надежда на Бога, давала ему силы нести на себе бремя ответственности за судьбу Родины, нести свой крест последнего правителя Белой России. Но единство в духовном порыве так и не было достигнуто. На Дитерихса смотрели больше как на мечтателя, чем как на правителя и военачальника. Не спасло и то, что, несмотря на громадное превосходство красных, боевой дух и дисциплинированность белых частей были «выше всякой критики»{107}.

9 октября 1922 г. красные заняли Спасск. Сухопутные части Приамурской рати во главе с генералом Дитерихсом, во много раз уступавшие противнику по численности и имевшие ограниченный запас боеприпасов, начали вынужденное отступление{108}. 25 октября войска Красной армии под командованием И. П. Уборевича вошли во Владивосток. Оплот старой России – Приамурский Земский край – перестал существовать.

Основной причиной неудачи, которую потерпело Белое движение в борьбе с советской властью, современные историки справедливо считают отсутствие ясно выраженной идеи, четкой позитивной идеологии. И только в конце Гражданской войны благодаря усилиям главы последнего белого правительства пришло понимание того, что настоящей белой идеологией может быть только Православие, настоящим белым вождем – только Царь{109}. Эта идея нашла свое выражение в постановлениях Земского собора, состоявшегося в 1922 г. во Владивостоке. Инициатива его созыва принадлежала русскому генералу, который, в отличие от большинства военачальников Русской армии, не отказался от царской присяги. По его замыслу Россия должна была вернуться к тому прообразу, который существовал во времена Московской Руси, но с учетом реалий ХХ в. И самым важным деянием Земского собора 1922 г. стало утверждение номинального существования монархии{110}.

С 1920 по 1922 г. больше всего беженцев из Сибири и Дальнего Востока перебралось в Китай, на территорию приграничной с Россией Маньчжурии. Последняя, самая многочисленная, волна беженцев из Приморья, среди которых было немало представителей духовенства, во многом оказала влияние на социальный и политический состав белой эмиграции в Китае, и главная роль в ее формировании, безусловно, принадлежала военным.

Еще до начала боевых действий в Спасском районе все семьи военнослужащих были переведены во Владивосток, в дальнейшем они были эвакуированы в другие безопасные районы (Посьет{111} и Ново-Киевск). 23 октября приказом правителя Приамурского Земского края было объявлено об эвакуации воинских частей и флота и об освобождении служащих Приамурской государственности от их обязанностей. В ближайшие дни около 30 судов – Сибирской флотилии под командованием контр-адмирала Ю. К. Старка, Добр флота и нескольких иностранных – с беженцами на борту (7500 человек, в том числе 1300 женщин) оставили Владивостокский порт и взяли курс вдоль берегов Кореи.

Остатки войск Белой армии уходили за границу разными путями. Части Сибирской группы Земской рати под командованием генерала И. С. Смолина (около 3 тысяч человек) направились в полосу отчуждения КВЖД в район станции Пограничная{112}. После перехода границы и сдачи оружия китайским властям солдаты были отделены от офицеров и отправлены в эшелонах на станцию Маньчжурия (большинство из них по дороге бежали, впоследствии некоторым удалось устроиться на работу, часть бежавших вернулась в Советскую Россию). Офицеров этой группы отправили в беженский лагерь в Цицикар.

Наиболее крупная военная группировка под командованием генерала Дитерихса (около 9 тысяч человек) до окончания эвакуации из Владивостока оставалась в районе Посьета (откуда ушли последние суда на Гензан) и Ново-Киевска (где организовывалась отправка беженцев сушей). Эвакуация семейств и раненых из Ново-Киевска завершилась за несколько дней до прихода красных. Беженцы были направлены на границу в Хунчунский район. Тяжелейший переход с ночевками в поле под дождем длился три дня. После сдачи Ново-Киевска в Хунчун отступили войска, 1 ноября они перешли границу. После переговоров с местными властями эта группа беженцев была направлена в район Гирина, где людей разместили в беженских лагерях, которые просуществовали до осени 1923 г.