А. Григоренко - Эсхатология, милленаризм, адвентизм: история и современность

Задачу привлечения русских сектантов на сторону большевиков В. И. Ленин возложил на своего ближайшего и надежнейшего друга и соратника В. Д. Бонч-Бруевича. Последний, наивно полагаясь на искренность чувств и высказываний своего вождя, добросовестно пытался реализовать тактику партии в своих дореволюционных статьях о сектантстве, защищал их от клеветнических измышлений со стороны царского правительства и православных сектоведов, следуя при этом традициям либерально-демократического направления в изучении русского сектантства. По его словам, не иноземные заезжие проповедники, не патология индивидов, а конкретные социально-экономические и политические условия жизни людей, прежде всего русских крестьян, вызывают к жизни различные сектантские настроения и организации, являющиеся именно протестом против царящего в стране порядка, в соответствии с которым самодержавие и православная церковь решали, как надобно жить, и думать и во что веровать русскому народу.78

Характерной чертой большинства российских сект, по мнению В. Д. Бонч-Бруевича, поэтому и является «свободомыслие», проявляющееся в том, что сектанты, не желая жить так, как от них требуют правительство и Церковь, «все дела житейские стремятся разрешить по собственному рассуждению, логикой собственного разума, установившегося обычного права и общественного мнения»,79 допускают и рекомендуют свободную критику всего, ничего не ставя из окружающего их мира вне контроля собственного разума».80 В силу этого, считает В. Д. Бонч-Бруевич, в этих сектах сильно демократическое начало, они в своем протесте против заскорузлых форм российского общежития – потенциальные союзники большевиков в борьбе последних с царизмом.

После прихода к власти и упрочения своей диктатуры большевики пересмотрели отношение к своим бывшим союзникам во время подготовки революции: мелкой буржуазии, крестьянству, интеллигенции, сектантству. Вспомнив, что религия – это опиум для народа, они объявили сектантству войну.

По мере того, как Сталин прибирал власть в свои руки и разворачивал в связи с этим борьбу со своими реальными и мнимыми противниками, в стране стала насаждаться атмосфера острой классовой борьбы с врагами пролетариата, к числу которых стали относить и верующих в целом. Поэтому сектантские лидеры и рядовые сектанты, как и православные священники и их прихожане были объявлены вне закона, вне общества, на них возлагались обвинения в контрреволюционной деятельности и государственной измене. Православное и все другие исповедания веры в Бога стали рассматриваться как несовместимые не только с теорией, но и с практикой социалистического строительства, в связи с чем все религиозные лидеры и рядовые верующие были обвинены во вредительстве, создании всяческих помех делу строительства светлого будущего. В ход пошли лозунги типа: «Антирелигиозный фронт кричаще виден как фронт классовой борьбы»,81 «Борьба с религией – борьба за социализм»82 и т.п.

Естественно, что все работы по сектантству, выходившие в СССР в те годы, были написаны их авторами в соответствии с тем новым антисектантским курсом партии, который был выработан на партийном Совещании по антирелигиозной пропаганде при ЦК ВКП (б) от 27-30 апреля 1926г., принявшим печально знаменитые тезисы «Сектантство и антирелигиозная пропаганда». В этих тезисах констатировался прежде всего тот факт, что «в количественном отношении целый ряд сект является массовыми организациями, насчитывающими в своих рядах миллионы человек… Это обстоятельство заставляет нас серьезно относиться к продолжающемуся росту сектантского движения».83

На этом же совещании большевистские идеологи, пропагандисты и партийные лидеры без всяких сомнений стали отмечать антисоветский, контрреволюционный характер сектантства, напрочь забыв ленинские указания о наличии демократического начала у многих русских сект. «Реакционные тенденции в сектантстве, — было заявлено в Тезисах, — сохранялись всегда, так как свою хозяйственную независимость и обособленность сектанты старались проявить не только в религиозном отношении, но и в политическом, хозяйственном и культурном. Независимость и обособленность сектантских организаций в политическом отношении привела их к фактическому признанию Лиги Наций, к союзу с западноевропейской и американской буржуазией через посредничество заграничных сектантских организаций, довольно открытыми руководителями и благотворителями которых является Рокфеллер (сын), Куллидж, Форд, Ллойд-Джордж и др.».84

Нагнетая истерику классовой борьбы, авторы указанных Тезисов продолжают в том же духе: «От связи и материальной поддержки со стороны заграничных капиталистических организаций, прикрываемых религиозно-сектантской оболочкой, русские сектанты до сих пор не отказались. В лице многих русских сектантских организаций заграничная буржуазия имеет хорошего осведомителя и в обмен на материальные ценности получает от русских сектантов и своих специальных агентов, проживающих в СССР под видом сектантских проповедников, все нужные ей сведения. Во время интервенции были случаи открытой поддержки интервентов отдельными сектантскими группами. В белобандитских и контрреволюционных выступлениях против Советской власти часть сектантских вожаков и кулаков участвовали открыто и активно. Это показывает, что сектантская оболочка может служить прикрытием контрреволюционной деятельности»85, ибо «по своему социальному составу сектантство является мелкобуржуазным преимущественно крестьянским движением».86

Для доказательства антисоветского противогосударственного характера сектантства при этом использовались как «теоретические» изыски, так и всевозможные «конкретные» примеры, в большинстве своем являющиеся бесстыдной ложью и фальсификацией, сочиняемой под руководством органов госбезопасности. «Примерами» подобной контрреволюционной деятельности русских сектантов были в те годы наполнены страницы массовых общественно-политических органов большевиков (газет, журналов), в которых образно повествовалось о вредительской, шпионской и изуверской деятельности адвентистов, баптистов и прочих, их тайных связях с Западом, о стремлении всячески противодействовать социалистическому строительству в СССР.87

Соответствующими красками писался и обобщенный портрет сектанта в СССР, для чего большевистские богоборцы и безбожники, несмотря на всю свою ненависть к православию, частенько прибегали к той обличительной и обвинительной лексике, которая до них была апробирована еще православными сектоведами в царской России. Вот и представал перед советским читателем сектант-изувер, «убивающий людей», «насилующий женщин при жизни и перед их смертью», на которую «он же их и увлекает», ибо «насильственная смерть, якобы ведет к блаженству».88 Но это не самые большие, с точки зрения большевистских авторов, грехи сектантов в СССР. Они ко всему прочему за маской проповедника таят личину врага народа. «На устах – сладенькая улыбочка, евангельская проповедь всеобщей любви и братства, «непротивления злу насилием», предназначенная для отравления сознания трудящихся, — такими словами рисует портрет сектанта в СССР большевистский сектовед 30-х годов XX в. Ю. Майский. — за пазухой – револьвер и нож, шпионские чертежи и записки. Вот каковы они, многие вожаки и проповедники сектантства, затаившие звериную злобу против нашей социалистической страны, против нашего народа. Это люди, которые, надев на себя личину «святош», маскируясь, ведут подлую вражескую работу. За последние годы выявлено немало сектантских «братцев», занимавшихся в СССР вкупе с троцкистско-бухаринскими бандитами шпионажем по заданию фашистских разведок».89 Продолжая традиции официального и православно-миссионерского сектоведения дореволюционной России, большевистские идеологи выискивали следы иноземного характера и происхождения сектантства. В. Тихомиров, например, следующим образом рисует генезис русского сектантства: «Сектантскую идеологию, развившуюся в другое время и в другой стране, но близкую к чаяниям и настроениям, возникшим в силу экономических условий в среде крестьянства, легче было перенести в Россию. Так, в эпоху ту были занесены (подчеркнуто нами – авт.) секты, которые принято по их происхождению называть «западными», по их отношению к учению и обрядовой стороне – «рационалистическими». 90

Активные поиски западных «корней» русского сектантства понадобились большевистским «теоретикам» для того, чтобы обвинить своих несчастных соотечественников, посмевших верить, думать и жить по-своему, в связях с зарубежными подрывными центрами, в антигосударственной деятельности, измене своему народу. Н. Болдырев в работе «Апостолы международного капитала атакуют пятилетку» обвиняет русских сектантов в том, что они «служат мировому капиталу». Сектанты, по его словам, несомненно, классовые враги русского народа, ибо с началом первой пятилетки «сектантские вожаки вывели свои силы на передовые участки фронта (антисоветского – авт.) и повели заказанную заграничным хозяином работу»91 — борьбу с Советской властью, срыв социалистического строительства. В роли заказчика у Н. Болдырева выступает «мировой капитал», которому и служат, кто осознанно, а кто и не подозревая об этом, сектанты в СССР. Этим последним, т. е. тем, «кто подобно «Иисусам Христам» служат у него на запятках, — указывает Н. Болдырев, — он поручает задание: в тылу Советского Союза всегда отвлекать рабочих от ударных темпов индустриализации страны, т.к. индустриализация является основой обороны… Вот почему Христовое воинство мобилизует все свои «специальности» для борьбы против социалистического строительства. Фронт борьбы международного капитала против нас, таким образом, начинается не за рубежами нашей страны. Нет. Замаскированные религией капиталистические отряды копошатся на авангардах пятилетки и в нашем тылу».92