Барт Эрман - Утерянное Евангелие от Иуды. Новый взгляд на предателя и преданного

Иногда Матфей в открытой форме утверждает, что жизнь Иисуса является исполнением пророчеств, содержащихся в Писаниях. По поводу одиннадцати отдельных случаев Матфей говорит, что это произошло, «чтобы исполнить написанное у пророков». Ни один из этих отрывков нельзя найти у Марка.

Тем не менее есть другие случаи, где Матфей изменяет рассказ Марка, не привлекая внимания к тому, что его измененное повествование представляет собой аллюзию на отрывок из Писания. Так, например, в уже приводимом здесь отрывке из 26:15, где Иуде заплатили «тридцать сребреников» взамен согласия на то, чтобы предать Иисуса. Это аллюзия на еврейское Писание и часть общей программы Матфея, состоящей в том, чтобы показать, что все в жизни Иисуса — исполнение пророчества.

Уплата тридцати сребреников — это отсылка к ветхозаветной книге Захарии 11:12: «Они отвесят в уплату мне тридцать сребреников». То, что Матфей имеет в виду именно этот стих, становится очевидно потом, в следующей истории, когда Иуда отрекается от своего действия и бросает эти тридцать сребреников на землю в Храме, однако первосвященники отказываются взять их назад. В этом случае Матфей явно показывает, что таким образом исполнился стих из Захарии: «И взял я тридцать сребреников, и бросил их в дом Господень» (Зах. 11:13).[13]

Интерпретаторы многие годы спорили о том, что эта отсылка к пророчеству Захарии значит у Матфея. Проблема состоит в том, что сам отрывок из Захарии не особенно ясен — едва ли кто-кто может внятно истолковать его. В нем рассказывается, как «пастух» был назначен следить за домами Израиля, но, поскольку все его презирали, он бросил работ), а своим работодателям сказал, чтобы заплатили ему, если сочтут это подобающим. Они заплатили ему тридцать сребреников, а Господь сказал ему бросить эту «высокую цену, в которую они оценили меня», в церковное хранилище.

Возможно, Захария из сарказма назвал эти тридцать сребреников «высокой ценой». Согласно закону Моисея, эту цену нужно было заплатить за раба, которого забодал соседский вол (Исх. 21:32). Помимо этого, трудно понять, что Захария имел в виду под этим маленьким рассказом. Выходит, что, по меньшей мере для Матфея, этот так называемый пастух был плохим человеком, который принял плату за плохую работу, а затем отказался от нее. Это именно то, что сделал Иуда.

Предательство Иуды, таким образом, существует для Матфея на двух уровнях. На человеческом уровне Иуда просто хотел посмотреть, как он сможет справиться со злодеянием. Однако на божественном уровне Иуда исполнил Писание, в котором предрекалось то, что случится. Точно так же это могло вытекать и из истории, рассказанной Марком, поскольку читатели, знакомые с Писанием, могли думать, что предательство Иисуса одним из его ближайших учеников, который ел вместе с ним хлеб на Тайной вечере, могло бы быть исполнением того, что утверждалось в одном из псалмов: «Даже мой ближайший друг, которому я доверял, который ел мой хлеб, поднял на меня свою пяту» (Пс. 40:9). И тот факт, что Иуда предал Иисуса при помощи поцелуя, может быть прочитан как аллюзия на Притчи 27:6: «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего». Или, возможно, предательство посредством поцелуя должно было отсылать ко Второй книге Царств 20:9-10, где один из воинов царя Давида, Иоав, встретил другого воина, Аммесая, который не выполнял приказов Давида. Говорится, что Иоав взял Аммесая за бороду правой рукой, чтобы поцеловать, а левой ударил мечом в живот, выпустив внутренности.

Считал Марк действия Иуды исполнением Писания или нет, ясно, что по этому поводу думал Матфей — и добавил утверждение, что Иуда сделал это за тридцать сребреников, цену раба, которого забодал вол.

Матфей внес в рассказ Марка об Иуде еще некоторые незначительные изменения, однако есть одно огромное различие между этими историями. В отличие от Марка, Матфей рассказывает, что Иуда делал после того, как предал Иисуса. Когда он увидел, что «Иисус был осужден», он раскаялся в своем поступке и принес эти тридцать сребреников обратно первосвященникам, сказав им: «Я согрешил, предав невинную кровь» (27:3–4). Когда они отказались брать назад деньги, он бросил их на пол в Храме и «пошел и повесился».

На этом, однако, история не заканчивается. Первосвященники решили, что они не могут вернуть деньги в сокровищницу Храма, потому что это «цена крови» — то есть потому, что они были связаны с расправой над осужденным преступником. И они использовали эти деньги, чтобы купить «поле горшечника», чтобы хоронить на нем странников. Поскольку это поле было куплено за «цену кропи», говорится, что это место стали называть «землей крови». Матфей подчеркивает, что таким образом исполнилось то, о чем говорил пророк Иеремия: «И они взяли тридцать сребреников, цену, которой оценили сыны Израиля оцененного, и отдали их за землю горшечника, как и сказал мне Господь» (Матф. 27:9-10).

Исследователи долго мучались вопросом, почему Матфей говорит, что этот отрывок из Иеремии, хотя на самом деле он из Захарии.[14] Может быть, как это бывает в Новом Завете, автор смешал цитаты из двух различных источников и назвал только один из них.[15] В любом случае, существует интересное сходство между поступками Иуды и тем, что в некоторых отрывках делал ветхозаветный пророк Иеремия (см. Иер. 18, 19 и 32). В одном из них, например, Иеремии велят взять горшок горшечника и отнести его к «Воротам черепков», ведущим в Иерусалим, и разбить его, чтобы показать, что Господь собирается сделать со своим народом в Иерусалиме — уничтожить его, потому что они забыли о Боге и «наполнили это место кровью невинных». Если Матфей имеет в виду это место в книге Иеремии, то его послание зловеще: он предрекает, что Иерусалим будет разрушен в наказание за убийство невинного Иисуса. Такая интерпретация вовсе не притянута за уши: Матфей делает похожее заявление еще раньше, например в 22:7 и 21:41. Для Матфея, жившего сразу после того, как римляне захватили Иерусалим и разрушили Храм, это было наказанием евреев Господом за то, что они отвергли мессию. Ничего удивительного, что более поздние читатели скажут, что Матфей разжигал пламя антисемитизма.

В любом случае, главным моментом, на который Матфей хочет обратить внимание в истории смерти Иуды, является то, что даже он, предатель Иисуса, осознал свою ошибку и пришел объявить, что Иисус невинен. Фраза, которую Матфей использует, когда говорит об угрызениях совести Иуды, предавшего «невинную кровь», — это та же самая фраза, которую он использует, когда Иисус предстает перед Пилатом. Пилат, как мы видели, подчеркивает, что Иисус не сделал ничего, за что заслуживал бы смерти, однако «первосвященники и старейшины» подстрекали толпу требовать его распятия (Матф. 27:22–23). Чтобы высказать свою точку зрения на это, Пилат просит воды и умывает руки перед толпой, показывая, что он «невиновен в крови этого человека».

Точка зрения Матфея не могла быть более ясной. Если человек, который предал Иисуса, свидетельствует, что он невиновен, и если римский наместник, который приговорил его к смерти, считает, что он невиновен, то кто же виноват в его смерти? Это те, что принудили наместника, — толпа в Иерусалиме, управляемая первосвященниками и старейшинами.

Многие годы ученые спорили, насколько искренним было раскаяние Иуды. Он вправду сожалел о содеянном? Если да, то почему же он не попытался добиться освобождения Иисуса, заступившись за него на суде? Возможно, этот вопрос не имеет ответа, быть может, Матфей им никогда не задавался. Даже хотя авторы Евангелий иногда изменяют истории, которые рассказывают, чтобы расставить нужные акценты, существуют границы того, что они могут утверждать. В данном случае Матфей мог знать (или по крайней мере слышать) о том, что Иуда умер (или исчез) после предательства. И рассказал эту историю так, чтобы подчеркнуть основную идею: даже тот, кто предал Иисуса, осознал, что он был осужден несправедливо.

В следующей главе мы увидим, что есть и другие версии рассказа о смерти Иуды, которые поразительно отличаются от рассказа в Евангелии от Матфея — например, в одном из канонических источников, книге Деяния апостолов, написанной тем же автором, который написал Евангелие от Луки. Ни в одной из этих версий не говорится о повешении Иуды. Вопросом о том, что действительно случилось с Иудой, мы зададимся позднее, когда рассмотрим ранние описания его поступков и их последствий.

Как и Евангелие от Матфея, Евангелие от Луки было написано через 10–15 лет после Евангелия от Марка, и его автор также пользовался как источником Евангелием от Марка. В отличие от Матфея, Лука написал своеобразное послесловие к Евангелию, посвященному жизни Иисуса, — книгу Деяния апостолов, повествующую о первых годах христианства сразу после смерти и воскресения Иисуса вплоть до миссии апостола Павла. Деяния мы рассмотрим в следующей главе, поскольку там также описывается смерть Иуды, но совершенно по-другому, чем в Евангелии от Матфея. В Евангелии от Луки, однако, нет упоминания о смерти Иуды, и именно на этом Евангелии мы сосредоточимся в этой главе.