Евгений Кузнецов - Валаамская тетрадь

П. И. Балашов. Большой скит с южной стороны

П. И. Балашов. Скит Святителя Николая Чудотворца в одной версте от монастыря

1870 год. На противоположном берегу озера, где сохранялась пустынька Дамаскина, обустраивается скит во имя иконы Коневской Богоматери.

1871 год. Строится в восточной стороне от монастыря даже не дом, а целое каре зданий для наемных рабочих — «работный дом». В нем же конюшни, каретные сараи, кузница, огромный амбар — хранилище овса для конного завода, и в том же году закладывается большой коровник, завершенный в 1881 году. В нем и сейчас размещается монастырская молочная ферма.

В 1873 году создается скит Аврамия Ростовского. Выстроен был целый комплекс: большой деревянный храм, келейные корпуса, хозяйственные постройки. В этот же год на Путиловском заводе в Петербурге отливается 1000-пудовый Андреевский колокол для новой, уже выстроенной колокольни. (Колокол, увы, не сохранился: в советское время был разбит, разрезан автогеном и сдан в утиль!)

И наконец, в 1876 году в версте от монастыря (на восток) строится церковь «Во имя всех отец, в посте и молитве просиявших». Рядом ставится великолепная колокольня. Церковь и колокольня в стиле модерн были созданы архитектором Карповым. Увы, Алексея Максимовича Горностаева (светлая память этому талантливому, удивительному человеку) уже не было в живых. Могила его находится в Сергиевой Пустыни, что по Старопетергофской дороге, невдалеке от Стрельны под Петербургом. Настоятелем Сергиевой Пустыни был в свое время епископ Игнатий Брянчанинов.

Вблизи этой церкви Дамаскин велел вырыть себе могилу. Она простояла отверстой более пяти лет, ожидая навеки принять в себя необыкновеннейшего валаамского настоятеля. Около этого храма и возникло со временем верхнее, так называемое игуменское, кладбище. Нижнее кладбище подле него стало местом Упокоения монастырской братии. Кстати, и место это под кладбище было отыскано и определено как таковое самим Дамаскиным.

П. И. Балашов. Их императорские величества император Александр Николаевич и государыня императрица Мария Александровна с их августейшим семейством отправляются из обители по монастырскому заливу на Никольский остров

В эти же годы было поставлено на островах 18 часовен и 10 каменных и деревянных поклонных крестов. Воистину: «Здесь каждый шаг свой застолбил крестом Игумен Дамаскин — суровый житель…».

Но не только все вышеперечисленное сотворено на Валааме и островах вокруг него в годы правления этого настоятеля. Основали рыборазводный завод, конный завод, выстроено 126 километров дорог под конную тягу, несколько пристаней, приобретены 3 колесных парохода и налажено постоянное пароходное сообщение с Петербургом. Тягчайшим трудом созданы искусственные почвы под яблоневые, сливовые, вишневые сады, под плодовоягодные питомники, под оранжереи, где выращивали арбузы, дыни весом до 20 фунтов. По целому ряду городов российских основаны подворья Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. Таков итог 42-летнего правления монастырем крепостного парня из села Старицы Тверской губернии Дамианта Кононова, сурового настоятеля отца Дамаскина.

П. И. Балашов. Пустыня отца Игумена Дамаскина

Почил он 23 января 1881 года в 9 часов утра. Через 5 дней тело покойного было предано земле в той самой, ожидавшей его могиле. Над ней и по сей день возвышается черного гранита памятник с огромным полированным крестом. Надпись на пьедестале гласит: «Раб божий игумен Дамаскин, Валаамского монастыря настоятель, скончался 23 января 1881 года, 86-ти лет от рождения, управлял обителью в сане игумена 42 года, а всего жития его на Валааме 62 года».

42 года — много или мало? В многовековой истории монастыря — почти миг. Но эти 42 года — поистине эпоха. Эпоха отца Дамаскина, им, его трудами, волей и решением созданная.

П. И. Балашов. Скала Дивного острова с южной стороны

В годы правления отца Дамаскина Валаам практически на долгие годы становится еще и натурным классом петербургской Академии Художеств. К великому моему сожалению, тема эта почти не отражается в монастырских монографиях о Валааме А ведь это значительное явление в истории русской культуры.

Как и все замечательное в истории культуры и науки начинается поначалу совершенно незаметно для современников, так и это явление начиналось на Валааме незаметно и как бы даже случайно.

В конце июня 1856 года прибыл на остров петербургский художник-график Петр Иванович Балашов. Появился он в монастыре без чьего-либо приглашения, по собственному желанию. Даже в книге регистрации монастырской гостиницы запись сделана была: «Александр Балашов, петербургский мещанин, художник». Подпись. И все.

П. И. Балашов. Никоновский залив

Искусствоведам на эту запись молиться надо! Балашов прожил на Валааме два месяца. Ежедневные прогулки по Валааму, по островам, благо с лодкой проблем никогда не было. Много ли аксессуаров у графика: альбом под мышкой, карандаши в кармане. Ежедневно, даже в дни ненастные, усердно работал на натуре. Ведь какова натура! Никто особого внимания на чудака-художника не обращал. Ну, рисует и рисует, и Бог с ним. Купеческие отпрыски, вон, водку пьют в кустах да курят. Вот забота-то. А этот тих, незаметен, ведет себя праведно: ну, и пусть.

П. И. Балашов. Монастырь с южной стороны

Так бы, может быть, и остался незамеченным визит молодого графика и в монастыре, и в истории культуры русской. Но в день отъезда Балашов забежал к Дамаскину попрощаться и персонально поблагодарить за гостеприимство, ему оказанное. Благодарность художника Дамаскин принял сдержанно, благословил на счастливую дорогу и, уже прощаясь, обронил: что же, мол, рисунки-то что же не показал? Балашов поспешил в гостиницу, и через полчаса на стол настоятелю легла объемистая папка в 214 листов. Дамаскин подивился плодовитости молодого рисовальщика, открыл папку и углубился в содержание. Он не спешил, внимательно разглядывал лист, брал другой, возвращался к предыдущему, углубленно молчал. Петр начал беспокоиться, до отхода парохода оставалось совсем мало времен», но торопить настоятеля не смел. Вдруг Дамаскин захлопнул папку, поднял на художника глаза, внимательно и как бы недоуменно посмотрел на него, словно только что увидел, и непререкаемо изрек: «Поедешь следующим пароходом, а папку оставь у меня, зайдешь ко мне завтра после обедни». Спорить было бесполезно. Балашов остался.

П. И. Балашов. Скала близ Никонова залива с западной стороны

На следующий день в назначенное время он появился перед игуменом. Папка его лежала на столе закрытой, а слева от нее небольшая стопочка рисунков, как оказалось впоследствии. 29 листов. «Это, — Дамаскин положил руку с четками на папку, — возьми, а то, — он постучал перстом по стопке рисунков, — давай, чадо, издадим в Петербурге отдельным альбомом». Он помолчал, долгим взглядом еще раз окинул Балашова: «На кошт монастыря». Балашов согласился. Правда, альбом его гравюр был издан только в 1863 году.

Интерес к Валааму пробужден был первыми же пилигримами из братии художнической. И был он настолько велик, что весной 1858 года в Академии Художеств началась буча.

В конце июня 1857 года еще один студент Академии Художеств, Михаил Клодт, отправился на Валаам. Два месяца упорной работы на этюдах. Дамаскин, со своей стороны, создал для юного художника условия просто комфортные, если, конечно, можно употребить это понятие к монастырю. Тем не менее: лучший номер в гостинице, к его услугам всегда лодка (с гребцами!), лошадь под седлом и никаких запретов. Посещай все, что тебе угодно. Этому дивились даже в монастыре. Братии невдомек был далеко идущий замысел настоятеля. А Дамаскин знал, то делал. Художники, буде их ласково примут на Валааме, преумножат славу монастыря и красоты острова в своих творениях.

Под осень Михаил вернулся в Петербург и в мастерской приступил к экзаменационной работе. Сдать ее нужно было профессорам к концу сентября. Непосвященным замечу: картина эта должна была стать отчетом о летней практике, экзаменом по ее результатам. Через месяц работа была завершена. Назвал Клодт ее скромно, безо всяких затей: «Вид на острове Валааме» — и 2 октября она была предъявлена членам высокой комиссии. Сокурсники, да и сам автор с волнением ожидали: чем же все закончится? Изумлению молодых живописцев не было предела, когда совет объявил: «"Вид на острове Валааме" Михаила Клодта — золотая медаль!» Вот это был успех.

Но академики и не знали, что подпиливают сук, на котором воссели. Зимой в академии началось движение: «Студентам пейзажного класса — Валаам!» К весне педагоги смирились, и 28 июня 1858 года на палубу парохода «Св. Сергий» взошла шумливая компания молодых бородачей, с баулами и этюдниками наперевес. Богомольное сообщество на палубе с неприязнью поглядывало на эту, несколько эпатирующую публику, компанию. Ах, знали бы вы тогда, уважаемые пассажиры, что рядом с вами — будущая гордость и слава русской пейзажной живописи! Через 20 лет — столпы, через полвека окажется, что основоположники!