Павел Ощепков - Жизнь и мечта

Желание автора заглянуть внутрь непрозрачных тел и сред с целью получения более детальной многоэлементной информации о структурных, химических и электрических процессах, протекающих в этих средах и телах, тесно связано не только с практическими задачами сегодняшнего дня — контроль ответственных промышленных изделий и процессов, практика научного эксперимента, ранняя медицинская диагностика тяжелых заболеваний, изучение процессов в живых тканях и организмах, — но и с отдаленной его мечтой об управлении процессами круговорота энергии в природе. Этой проблеме посвящена третья часть книги. В ней не все бесспорно. Наоборот, здесь очень много такого, что расходится с общепринятыми представлениями в науке, что требует критического осмысливания и переоценки взглядов, ранее считавшихся незыблемыми. Но разве можно упрекать автора за смелость его мечты?

Учитывая особый характер этой мечты, а также сложность поднимаемых вопросов, хочется более подробно остановиться на тех исходных положениях, которые, как мне кажется, дают право автору высказать свои соображения.

7

Профессор Ощепков — убежденный противник научного догматизма, и на ряде ярких примеров он показывает, как устаревшие представления о явлениях природы могут задержать прогресс научной мысли. В частности, он обращает внимание на существенное различие двух основных принципов современной термодинамики, являющейся основой нашей мощной энергетики, совершившей в последние годы буквально чудеса в покорении сил природы. Первое начало термодинамики — закон сохранения энергии, неразрывно связанный с сохранением вещества, получает все новые и новые подтверждения среди вновь открываемых явлений природы и служит надежной путеводной нитью во всех исследованиях и во всех технических приложениях науки. Второе начало — закон рассеяния энергии и нарастания энтропии — продолжает вызывать критическое отношение, хотя он на практике оправдывается, а в теории получает все новые истолкования.

Дело в том, что первый закон, в сущности, является одним из выражений основного свойства материи, ее философской сущности, а второй закон имеет статистическую природу и связан с вероятностью наступления определенного события. Он, безусловно, справедлив в тех случаях, когда мы можем представить себе вещество в виде громадного множества хаотически движущихся частичек, но проследить судьбу каждой из них лишены возможности. Однако, рассматривая элементарные процессы в микромире, в которых участвует лишь несколько элементарных частиц и где поведение их мы можем проследить, второй закон, в том виде, как он используется в технике, теряет смысл — нет хаоса, нет статистики! То же можно сказать и о событиях в космосе, когда дело касается не мельчайших отдельных частиц, а громадных масс вещества, но до предела уплотненного, и в этом случае едва ли можно говорить о статистике и о вероятности в обычном смысле этого слова.

Да и среди непосредственно окружающего нас мира мы наблюдаем явления, в которых хаос уступает порядку, где также, хотя и временно, наблюдаются как бы отступления от законов статистики, а теория вероятностей требует углубления и расширения. Это — явления в живой природе. Здесь второй закон в его примитивной форме применим далеко не всегда. Невольно возникает мысль: нельзя ли искусственно создать механизм, упорядочивающий статистическое тепловое движение частиц, воспроизводящий функции живого организма хотя бы лишь с энергетической стороны? Неужели глубочайшие знания, накопленные человечеством веками, все еще не дают нам этой возможности?

Автор оптимистически смотрит на этот вопрос. Он полагает, что мы уже приблизились к решению задачи искусственного в ряде случаев уменьшения энтропии — к концентрации энергии, подобно тому, как много веков назад это совершила на Земле растительная жизнь, создавшая колоссальные запасы каменного угля.

8

В поисках решения этой задачи догматическое признание второго начала термодинамики в его современной формулировке едва ли может помочь, и критическое отношение к ней, по мнению автора, следует считать своевременным.

Таковы в основном те «заветные мысли», из которых слагается научное мировоззрение автора. Он излагает их на фоне своей повседневной исследовательской работы, придавая таким путем высказываниям предельную конкретность. Описывая историю исследовательских и технических работ, в которых он активно участвовал, профессор Ощепков старается познакомить читателя с методом своей работы, с тем подходом, который быстрее приводит к цели и к правильной оценке полученных результатов. В этом корень тех рекомендаций, которые он изложил в своей книге и которые, вероятно, в трудную минуту окажутся весьма полезными начинающим научно-техническим работникам, занятым изучением новых трудных проблем.

Величие окружающего нас реального мира, неисчерпаемая многогранность природы поражают всякого вдумчивого человека. Наше сознание способно охватить лишь небольшую долю закономерностей, которые ей свойственны, и это накладывает ограничение на разработанные нами теории. Реальное конкретное физическое явление по своему содержанию бесконечно богаче того, что мы о нем знаем и думаем. В то же время творческая мысль исследователей природы неустанно стремится расширить эти границы, приблизить наши знания к адекватному охвату реальной действительности.

Не все естествоиспытатели в одинаковой мере успевают в этом.

Но даже и тем, кому путем исключительной концентрации внимания и напряженного труда удается выдвинуться далеко вперед на общем фронте науки, приходится преодолевать инертность своих собратьев, искать пути к их сознанию, располагая лишь теми средствами, которые наука уже успела накопить. Зачастую новаторы остаются непонятыми, и достигнутое ими попросту забывается с тем, чтобы вновь сделаться предметом поисков и анализа следующих поколений.

Автор потратил немало труда, чтобы показать, что идея о концентрации энергии созвучна взглядам и мыслям, разделяемым лучшими представителями науки. Особое место занимают здесь высказывания К. Э. Циолковского, относящиеся к одной из основных проблем современного естествознания, к проблеме истинного значения круговорота энергии в природе. По инициативе автора книги и под его редакцией в издательстве Академии наук СССР и в Калужском книжном издательстве были выпущены две оригинальные брошюры И. И. Гвая о малоизвестной гипотезе Циолковского.

9

Нельзя назвать ни одного физика, который в той или иной мере не посвятил бы названной проблеме значительной доли своего труда и исканий. Как и полвека назад, она и нынче не перестает привлекать к себе внимания исследователей.

Приведенные в книге высказывания классиков науки, а также описания встреч и бесед автора с крупнейшими учеными нашего времени представят несомненный интерес для многих читателей. Ими заинтересуются, по-видимому, и историки естествознания, и специалисты физики, и инженеры, и преподаватели точных наук, которые в порядке творческой работы, естественно, должны будут определить свое собственное отношение к поднимаемым проблемам.

Таков своеобразный облик оригинальной книги, написанной со всей искренностью и горячностью энтузиаста точного знания, которая, несомненно, принесет большую пользу.

Если бы спросили, что сильнее веет запечатлелось в моей памяти из далекого детства, то я, не задумываясь, рассказал бы о таком эпизоде.

Утро. Просыпаюсь от холода. Хочу пошевелить руками, но не могу — связан. С усилием открываю глаза. Передо мной размокшая дорога, и на ней большой ленивый обоз. Я сижу в телеге.

Мрачный возница привязал меня, чтобы не потерять ночью. За последней подводой поспешает мать. Она устала, отстает. Даже при утреннем сумеречном свете видно, как она измучена. А обоз все идет и идет...

Куда мы едем? Этого я не знал. Мне шел седьмой год.

Отец ушел из деревни на заработки, да так и не вернулся в родные места, неизвестно даже, на каком кладбище его похоронили. Родные, братья и сестры тоже разбрелись кто куда — выгнала нужда из насиженного гнезда.

12

В нашей деревне недород шел за неурожаем, неурожай сменялся недородом. Недоимки окончательно задавили. Мать заколотила дверь и окна избы, бросила на произвол судьбы остатки развалившегося хозяйства и подалась, как тогда говорили, на заработки.