Оскар Курганов - Сердца и камни

Лехт же вспомнил рассказ Людмилы Ивановны о мечтах Королева и по достоинству оценил иронию Тоома. Но, увидев свирепое, искаженное злобой лицо своего друга, вскочил со стула, налил вино в бокалы и пошел с ними к Тоому и Королеву.

Тоом схватил бокал и, наседая на Королева, крикнул:

— Давайте выпьем за силикальцит.

В эту минуту Королев пожалел, что после ужина с друзьями в ресторане он пошел искать Лехта. Вот что он получил за свое великодушие. Даже не Лехт, а его помощник, начальник лаборатории, еще ничего не сделавший в науке, ведет с ним разговор в ироническом, издевательском тоне. Они хотят прослыть мучениками, а его и Долгина представить инквизиторами. Но кто им поверит — разве их сомнительные друзья, вроде Афанасьева и Рязанцева. А Лехт, тот все время молчал. Не счел нужным снизойти до разговора с Королевым. Какие-то ничего не значащие междометия, короткие фразы, улыбки — так обычно он, Королев, беседует с третьестепенным ассистентом в своем институте, где каждое его слово передается из уст в уста, воспринимается как непререкаемый закон. Ничего, он еще покажет и Лехту, и этому Тоому, и Ванасу, как надо держать себя с ним, профессором Королевым, они еще пожалеют об этом ночном балагане.

— Тост за силикальцит, — настаивал Тоом.

Королев отстранил его руку с бокалом.

— Все равно от этого тоста вам всем не уйти, — Тоом улыбнулся, — ну, не теперь, так через год, через… через десять лет. Но вам придется…

— Оставим это, — вмешался Лехт, — в любых случаях и в любое время отступничество — это последняя степень человеческого падения.

— В споре о простых камнях, — Королев уже стоял в дверях, собираясь уйти, — вряд ли уместно это слово — отступничество… Не будьте фанатиками…

— Нет, Михаил Борисович, — Лехт нервно зашагал по комнате, — нет, вы должны знать, что только фанатики своего дела могут добиться каких-то успехов… Не только в науке.

— В данном случае мы говорим о двух камнях — и только, — Королев пытался вернуть Лехта на ту твердую землю, на которой сам стоял. — Иногда самые невероятные предложения могут оказаться и самыми разумными. — Он помолчал и кивнул головой в сторону Тоома: — Ваш друг, кажется, довольно точно, по пальцам, перечислил всё… Именно всего этого вы можете лишиться… А я предлагаю вам…

— Вы знаете, как в джунглях ловят обезьян? — перебил его Лехт и, увидев недоумение на лице Королева, с добродушной усмешкой продолжал: — Я вам напомню, Михаил Борисович. В большой ящик с узким отверстием, чтобы обезьяна могла только просунуть ладонь, насыпают много сладостей. Обезьяна их очень любит, подбегает к ящику, просовывает руку, набирает полную горсть, но кулак уже через отверстие не проходит. Она может, конечно, отказаться от всех лакомых вещей и снова обрести свободу. Но обезьяна не может расстаться со сладостями — она цепко держит их. Вот тут-то и приходит охотник, водворяет обезьяну в клетку. Иногда, более крупным и капризным обезьянам, ставят в клетку и весь ящик со сладостями. Вот так, Михаил Борисович. Неужели мы вам чем-то напоминаем обезьян? Поверьте мне — вы ошибаетесь.

— Простите, Иоханнес Александрович, — Королев был поражен решимостью Лехта, — я не думал, что разговор наш примет такой оборот. Желаю успеха.

И, уже открыв двери, властным и жестким тоном напомнил:

— Жду вас в десять утра.

— Нет, для меня это поздно, — ответил Лехт, — без пяти девять буду у Турова.

На этот раз Туров предложил Лехту сесть, поинтересовался его здоровьем, благополучием семьи и как бы между прочим, как о чем-то не существенном, сказал:

— Мы тут посоветовались и пришли к выводу, что, поскольку силикальцит и дезинтегратор признаны бесперспективными… У нас, конечно, и на данном этапе… каждая фирма, как говорится, выбирает то, что ей по душе… Поскольку это так, то нет смысла содержать такой большой институт… Я имею в виду Институт силикальцита…

— Я пришел к вам по этому поводу, Сергей Александрович, — начал Лехт подготовленный вместе с Ванасом и Тоомом разговор, — именно теперь больше всего нужен крупный научный центр… Мы будем на полной самоокупаемости — ни одного рубля не просим у государства. Будем проектировать и налаживать заводы, а на эти деньги — содержать лаборатории и продолжать исследования… В самое ближайшее время вы убедитесь…

— Постойте, постойте, — перебил его Туров, — вы так рассуждаете, будто никакого технического совета никогда не было. Но раз все признали, что дело бесперспективное, то о чем может идти речь… Я уже доложил, — Туров поднял палец вверх, — совершенно объективно, можете не сомневаться… Так какой же теперь смысл в том, что вы мне скажете или я вам скажу…

Туров причислял Лехта к тому «опасному племени неуправляемых людей», которые способны в любой момент на «отсебятину». «Отсебятиной» же Туров называл не только неугодные ему речи, но и совершенно неожиданные поступки. Вот почему он с опаской говорил с сидевшим в кресле человеке с «отсебятиной», — кто его знает, на что он может решиться. Но Лехт слушал его терпеливо и сдержанно. И Туров продолжал:

— Так вот — о судьбе Института силикальцита. Мы расширим его профиль, пусть себе занимается силикатобетоном, золобетоном, да и вообще мало ли проблем в строительной индустрии. А вам, Иоханнес Александрович, я бы посоветовал… Поверьте — я добра вам хочу… Поищите себе местечко в каком-нибудь академическом институте. В том же Таллине. Или — если хотите — я позабочусь о вашем трудоустройстве.

Лехту стоило много сил сдержать себя. Но он обещал Ванасу и Тоому, что не произнесет ни одного опрометчивого слова.

— Я не знаю этого понятия — трудоустройство, — сказал Лехт.

— Это значит, — начал популярно объяснять Туров, — что я позабочусь о том, чтобы у вас была какая-то должность. Может быть, вы даже для облегчения дела напишете заявление об уходе? И мне меньше мороки, и вам это будет удобнее. И прямо скажу — как-то пристойнее. Договорились, Иоханнес Александрович?

— Нет, — резко ответил Лехт и встал, — никакого заявления я писать пе буду. Силикальцит — это дело моей жизни, и освободить от него меня может только одна-единственная сила: смерть. К счастью, она не подвластна ни вам и ни мне.

Туров вздрогнул, нервно повел плечами, прошелся из угла в угол по кабинету и вернулся к столу. С удивлением посмотрел на очень спокойное лицо Лехта, хотел что-то сказать, но передумал и только вздохнул.

— В каждом новом деле, — продолжал Лехт, — есть свой критический барьер, как в атомной цепной реакции. Если процесс достиг этого барьера — он необратим. Цепная реакция будет развиваться с лавинообразной силой. Вы понимаете меня, Сергей Александрович?

Туров кивнул головой.

— Так вот, — Лехт старался говорить медленно и внятно, будто имел дело с человеком глухим или не очень понятливым, — так вот, силикальцит уже миновал этот критический барьер. Перешагнул. И никакие приказы или административные меры уже не смогут остановить этот процесс. Вы очень скоро убедитесь в этом, Сергей Александрович.

— Какая-то чертовщина! — растерянно воскликнул Туров.

— Может быть, — поддержал его Лехт, — меня только волнует судьба многих молодых исследователей силикальцита — вместе с ними я трудился все эти годы. Что с ними будет?

— Вот поедут к вам Королев и Долгин — разберутся. — Туров вновь овладел собой.

— Ничего хорошего я от них не жду,— сказал Лехт.

— Они и не должны там делать ничего хорошего и ничего плохого, а только — разумное.

— Представляю себе, — усмехнулся Лехт, подхватил свой тяжелый портфель, пошел из кабинета, но в дверях, вспомнив, что не попрощался, он повернулся, молча кивнул головой и вышел.

В тот же день Лехт, Ванас и Тоом вылетели в Таллин. 

Академия наук СССР — Совету Министров Эстонской ССР

В связи с Вашим запросом о перспективах развития силикальцита и дезинтеграторной техники сообщаем, что проблемы эти обсуждались в Академии наук СССР Научным советом по проблемам физико-химии и технологии неорганических материалов… Производство высококачественных автоклавных бесцементных бетонов — весьма актуальная проблема народного хозяйства СССР. Дальнейшее развитие этого производства должно основываться на разработке, в тесном содружестве с наукой, усовершенствованной технологии, приближающейся к оптимальной. Это в равной мере относится к силикальциту и силикатобетону.

Дезинтегратор, предложенный и в дальнейшем усовершенствованный доктором технических наук И. А. Лехтом с сотрудниками, вследствие высокой производительности и специфических особенностей может быть весьма ценной машиной… Это подтверждается продолжающимся использованием дезинтеграторов на заводах силикальцита. Улучшение конструкции дезинтегратора за последние годы убеждает, что он может быть в дальнейшем еще более усовершенствован…