Е. Адлер - Земля и небо. Записки авиаконструктора

– Хм. Я дам указание Совету главных конструкторов рассмотреть ваше предложение.

– Спасибо.

Совет в составе Бекирбаева, Кулагина и руководителя этой темы Станислава Мордовина особых возражений по существу моего предложения не выдвинул, однако Мордовии под занавес бросил:

– Постройка самолета уже так далеко продвинулась вперед, что коренную переделку предпринимать поздно.

С этим доводом трудно было не согласиться. Лишь много позже меня осенила здравая мысль: продолжая начатую постройку Як-38 по исходной схеме, можно же было заложить постройку дублера самолета по улучшенной? Но, как говорится, «хорошая мысля приходит опосля».

Итак, время было мной упущено, руки у меня опустились, а тут еще подоспел мой печальный юбилей. Вместо традиционных поздравлений по этому случаю явился директор Савин с формальным предложением двух работ, на выбор: контрольного мастера склада материалов (на отдаленной территории) или инженера по технической эстетике. Обе должности с окладом 120 руб. (это после 430 руб.). В случае отказа – законное увольнение с переходом на пенсию. Не будучи эстетом, я склонялся к техконтролю.

Выбрав из двух зол меньшее, но не давая еще своего согласия, я заметался в поисках достойной работы. К моему удивлению и огорчению, из этого ничего не вышло. Министр авиапромышленности Дементьев, который меня хорошо знал, прочтя мое заявление о невозможности дальнейшей работы с Яковлевым, с просьбой содействовать в трудоустройстве, спросил:

– А ты с ним разговаривал?

– Не принимает он меня.

Министр проворчал:

– Непонятно. На кого опирался, теперь разгоняет.

И наискосок написал на заявлении: «Начальнику отдела кадров Дмитриеву».

Дмитриев ответил очень просто: ты договаривайся с теми, куда хочешь пойти, заходи ко мне, тогда и оформим.

Легко сказать – договаривайся. Сухой к этому времени уже умер. Занявший его место Иванов, бывший главный инженер, с моей работой раньше не был связан, поэтому ко мне отнесся без энтузиазма.

Звоню в Киев Олегу Константиновичу Антонову.

– Так мол и так, хочу с вами поработать.

– Вы знаете, у нас тут с пропиской трудно.

– Об этом не беспокойтесь. Москву на Киев я сам смогу обменять.

– Я, конечно, знаю, что вы сильный конструктор, но коллектив будет против.

Я молча повесил трубку. Ну что за отговорка! Национализм на Украине и тогда был силен, однако какой же, извините, вы Генеральный конструктор, если не можете принять на работу кого захотите?

Что же мне оставалось делать? Я не нашел ничего лучшего, как опустить крылья, покориться судьбе и начать работать мастером. Правда, я еще хорохорился года полтора, упорно отказываясь писать заявление о переходе на пенсию. На меня давили со всех сторон, включая жену – теряешь, мол, ежемесячно пенсию, но я твердил одно и то же, словно попугай: «Хочу работать».

Так тянулось довольно долго. Я усердно делал вид, что работаю, а начальство делало вид, что мне платит, пока это всем не надоело. Вызывает меня как-то в МАП все тот же Дмитриев и спрашивает:

– Ты что же это все артачишься, не подаешь на пенсию?

Я, знай свое: хочу работать!

– Ну и работай на здоровье. Ведь персональный пенсионер в праве на труд не ограничен.

– Персональной пенсии мне никто не предлагал.

– Вот я тебе предлагаю.

– Так ведь все начнется опять сначала, Яковлев же не захочет подписывать положительную характеристику.

– Что ты тянешь? Я тебя знаю, министр тебя знает и одного этого достаточно. Мы же не вечны. Кто тебе ее даст, когда нас не будет?

– Пожалуй, ваша правда. На чье имя писать?

– Министра. Оставишь у меня и все.

Персональную пенсию республиканского ранга мне все же дали.

После изгнания с основного завода меня посадили посреди небольшой подсобной слесарно- механической мастерской при крупном складе авиаматериалов возле метро «Речной вокзал». Несмотря на то, что весь поступающий материал сопровождался сертификатами качества заводов-изготовителей, здесь в мастерской от каждой партии снова брались образцы, определенным образом обрабатывались и отправлялись в лаборатории основного завода для контрольных испытаний. Эта процедура входного контроля обеспечивалась мной в качестве контрольного мастера.

Сидя в сыроватом, темноватом помещении, при неумолчном шуме станков и повседневной суете вокруг, делая бесчисленные замеры образцов с помощью микрометра, калибров и штангенциркуля, я отпускал свои мысли свободно витать в настоящем, прошлом и будущем.

Когда не без помощи некоторых «доброжелателей» А.С.Яковлев был вынужден уйти на пенсию (за ним оставили звание консультанта), исполнять обязанности ответственного руководителя ОКБ с 28 августа 1984 года стал Александр Левинских.

Решив, что никаких причин для моей ссылки не осталось, я сделал попытку вернуться в конструкторское бюро на основную территорию завода, совершенно упустив из виду, что Яковлев-то все еще сможет повлиять на мою судьбу. После краткого разговора по телефону Левинских принял меня едва ли не с распростертыми объятиями. Однако вслед за этим приглашения вернуться на завод так и не последовало. Осведомившись о причине этого, услышал:

– А что ты будешь делать на заводе?

Я, промолчав, повесил трубку. Тут, наконец-то, до меня дошло: пока жив АэС, мне на завод не вернуться.

А.С Яковлев, 1970-е годы

Всезнающие шоферы приносили раз за разом одну за другой странные вести: что АэС все реже и реже стал ездить на завод, что визиты эти были все короче, а здоровье его становилось все хуже и что, расставшись, наконец, с Клавдией Кильдишевой, он снова сблизился с женой, которая переехала к нему на дачу.

Вскоре Яковлеву изменчивая судьба нанесла еще один тяжелый удар: понадеявшись на доброе сердце жены, он, вероятно, рассчитывал опереться на нее, но однажды она вышла в сад, да так и не вернулась домой. Когда ее хватились и стали искать, холодный труп Екатерины Матвеевны обнаружили в кустах сада.

22 августа 1989 года Александр Сергеевич Яковлев умер.

На траурном митинге в числе других выступил и я.

Исстари принято в таких случаях говорить только хорошее или ничего. Оставив при себе обиды и недовольство, я легко и непринужденно вспомнил все то прекрасное, чем был одарен в избытке наш знаменитый руководитель:

– ясный, трезвый, энциклопедический ум;

– безошибочный, изысканный, верный вкус в области формы и цвета;

– твердую, непреклонную волю в достижении раз поставленной цели, неуклонное стремление к преодолению неизбежных препятствий на пути к ней, доведение дела до конца;

– органическое сочетание технической эстетики с научной целесообразностью, склонностью к тому, что теперь стало именоваться словом дизайн;

– пристрастие к порядку во всем, незаурядные организаторские способности;

– сочетание суровости и чувства юмора, личное обаяние.

После подобных речей, принимая желаемое за действительное, я вновь напрасно ожидал приглашения возвратиться в КБ. Правда состояла в том, что меня уже основательно забыли и моя судьба никого не волновала.

Перед руководителем ОКБ Александром Левинских встала новая главная задача: окончить проектирование и завершить постройку нового уникального сверхзвукового самолета короткого и вертикального взлета и посадки (СКВВП) Як-141.

К этому времени ВМФ уже имел в строю несколько авианесущих крейсеров типа «Киев», полностью укомплектованных самолетами Як-38, производства Саратовского авиазавода, которые были успешно освоены военными летчиками. Так, еще в 1976 году был проведен дальний переход «Киева» из Севастополя в Североморск через Средиземное море, Гибралтар и далее вокруг Европы, что привлекло внимание военно-морских сил НАТО. Они организовали непрерывное наблюдение за крейсером и полетами Як-38, вертикально взлетавшими с небольшой корабельной палубы и садившимися на нее.

Натовские самолеты усиленно фотографировали. Это подзадорило наших моряков, применивших небольшую военную хитрость: имея ограниченное число самолетов, они после посадки спускали очередной самолет в трюм, там закрашивали крупные цифры бортового номера, наносили другие и, после заправки самолета топливом, снова поднимали его на палубу и отправляли в полет. Этим создавалась иллюзия несуществующей многочисленности авиационного вооружения корабля.

Годом позже, в 1977 году, за создание самолета Як-38 группе работников ОКБ во главе с А.С.Яковлевым была присуждена Государственная премия.

Работая над совершенствованием этой технологии, еще в 1973 году был построен учебно-тренировочный вариант Як-38У – двухместный с двойным управлением. Он был также принят на вооружение ВМФ и строился серийно в Саратове.

В 1982 году ОКБ построило другую модификацию самолета – Як-38М, с двигателями увеличенной суммарной тяги (на 8,7%), что позволило устанавливать подвесные топливные баки. Это повысило максимальную дальность полета с 1000 до 1300 км.