Ирина Кузнецова - Национальная галерея в Лондоне

Что же представляли собой сокровища, собранные Истлейком?

Прежде всего здесь можно назвать большую створку алтаря работы Маргарито из Ареццо, относящуюся ко второй половине XIII века. В фронтальном абсолютно симметричном и застылом изображении мадонны с младенцем на золотом фоне, обрамленном клеймами и деяниями святых, ощущается связь итальянского мастера с условными канонами средневекового византийского искусства, которые оказываются лишь еще более схематичными и огрубленными. Можно представить себе, какой удар «изящному вкусу» нанесло это первое приобретение Истлейка, который должен был особо настаивать на исторической ценности полотна и на важности подобных образцов для выявления первых истоков искусства Возрождения.

«Триптих» Дуччо и «Большой алтарь», относящийся к произведениям школы Орканьи, говорят уже о нарастании реалистических элементов и жизненных наблюдений.

В «Мадонне» Дуччо еще сохраняется ряд условностей, таких, как золоченый фон, разномасштабность и плоскостность изображения, но фигура богоматери уже обрела движение, и в мягком повороте ее и в склоненной к младенцу голове художник передает подлинно человеческое чувство и подчеркивает красоту ритмических линий и плавных очертаний контура.

Вслед за этими ранними мастерами тосканской живописной школы открывается блестящий период искусства кватроченто с его стремительным нарастанием реалистических достижений и тем поразительным богатством крупнейших творческих индивидуальностей, равного которому не создала ни одна эпоха. В замечательной коллекции, собранной Истлейком, фигурировали почти все значительные имена, характеризующие искусство того времени, начиная от Фра Анджелико, Паоло Уччелло, Пьеро делла Франческа и кончая Боттичелли и Перуджино.

Школа Анджелико. Похищение Елены

Любопытнейшая «Битва при Сан Романо», написанная Паоло Уччелло в ознаменование победы Флоренции над Сиеной в 1432 году, является одной из самых первых батальных картин в истории европейской живописи. Художник-экспериментатор, с увлечением занимавшийся изучением перспективы, он пытается передать здесь и сильное движение, и разнообразные положения человеческой фигуры, и пространственную даль, но отдельные верно нарисованные детали еще не складываются у него в целостный реалистический образ. Взгляд зрителя останавливается на выразительных портретных чертах флорентийского полководца Никколо да Толентино, отмечает тщательную передачу нарядных одежд, вооружения и конской сбруи, так же как и сложный ракурс фигуры упавшего на землю убитого воина, но зрителю еще трудно воспринять всю сцену как реально происходящее событие. Фигуры лошадей и всадников кажутся деревянными марионетками, которых дергают за ниточки, а пространство, расположенное за ними, не убегает в глубину, а словно распластывается на плоскости и никак не связывается с передним планом изображения. Колорит картины с его изысканной и богатой красочностью отличается в то же время большой условностью, и это еще более способствует общему впечатлению наивной сказочности, где черты нового и старого тесно переплетаются друг с другом. То же можно сказать и о нежном лирическом искусстве Фра Анджелико, этого художника-монаха, работавшего в первой половине XV века. Фра Анджелико расписывал фресками стены монастырей и писал алтарные образы. Но его религиозные изображения полны удивительной жизнерадостности. В колорите доминируют светлые чистые тона розового, синего, нежно-зеле-мого, фиолетового, а обилие золота придает изображениям особенно сияющий, нарядный вид. В то же время применение золота роднит Фра Анджелико еще с мастерами средневековья, тогда как более прогрессивные художники его времени уже отказываются от этой условности в своем реалистическом отображении внешнего мира. Картины Фра Анджелико во многом еще близки к иконам. Фоны у него абстрактны, фигуры статичны, и в их анатомическом строении еще много ошибок. Но в то же время они изображены в самых различных наблюденных в жизни позах и, так же как у Паоло Уччелло, недостаточность пространственной глубины сочетается у художника с желанием преодолеть плоскостность, по крайней мере в отдельных фигурах. В хрупких, юных и нежных образах Фра Анджелико мы не найдем той жизнеутверждающей силы и яркости, как в искусстве его замечательных современников Мазаччо и Андреа дель Кастаньо, но в их наивной детской прелести, чуждой какого-либо аскетизма, уже явно сквозит то новое ощущение радости бытия, которое приходит вместе с Возрождением.

Поллайоло. Мучения св. Себастьяна

Еще более этот новый «мирской» дух ощущается в работах учеников Фра Анджелико, перенесших его образы в светские сюжеты.

«Похищение Елены», приписывавшееся одно время Беноццо Гоццоли и происходящее из той же коллекции Ломбарди-Бальди, что и ряд других важных приобретений Истлейка, дает нам умилительно смешную и вместе с тем очаровательную в своей легкой грации трактовку классической темы. В картине нет ни намека на античность. Все персонажи одеты по самой изысканной моде середины XV века, и храм, изображенный справа, гораздо более напоминает творения Брунеллески, чем греческую архитектуру. Стройный белокурый Парис выбегает оттуда, унося на своих плечах Елену Прекрасную, которая выглядит мало взволнованной этим событием и, приняв кокетливую позу, озирается вокруг. Группа молодых щеголей, стоящих слева, кажется помещенной сюда с единственной целью показать их роскошные наряды. Корабль на реке и игрушечный пейзаж заднего плана завершают эту развлекательную сценку, полную движения и любопытных подробностей, в которых оживает дух светских новеллистов того времени.

Как резкий контраст к «Похищению Елены», где в мелких дробных формах и веселой пестроте колорита еще живут традиции позднесредневековой миниатюры, алтарный образ Пьеро делла Франческа «Крещение Христа», выполненный им в 1445 году, поражает обобщенной простотой и монументальной силой. Пьеро делла Франческа был крупнейшим итальянским мастером середины XV века. В его творчестве полностью торжествует реалистический метод, сказывающийся уже не в разрозненных частных наблюдениях, а в стройном единстве и законченности нового мировосприятия. У Пьеро делла Франческа совершенная перспектива и строгая пропорциональность форм сочетаются с тонкой и гармоничной красочностью, ясные сочные цвета мягко объединяются воздушно-световой средой. В «Крещении Христа» все фигуры отличаются подчеркнутой объемностью и строгостью пропорций. Зритель ясно ощущает их положение в пространстве, их крепкую материальность, столь отличную от хрупкой невесомости произведений школы Фра Анджелико. Образы Христа, Иоанна Крестителя и стоящих тут же ангелов трактованы художником как народные, даже несколько грубоватые, но выразительные в своей силе и значительности типы. Он не стремится очень индивидуализировать их лица, фигуры отличаются еще известной статичностью, но именно благодаря этому им присущ особенно величавый и строгий характер. Торжественность, которой дышит вся сцена, сочетается с чувством просветленной ясности, создаваемым изумительным прозрачно-сере-бристым колоритом. Этот особый колорит позволяет видеть в Пьеро делла Франческа одного из самых великих мастеров цвета XV столетия.

Поллайоло. Мучения св. Себастьяна. Фрагмент

Каждое крупное имя художника в эту замечательную эпоху говорит нам о все новых и новых реалистических завоеваниях. Впереди всех идут флорентийские мастера, которые, обращаясь в своем творчестве к реальной жизни, природе, стремятся дать живописи твердую основу, построенную на глубоком изучении перспективы, анатомии, приемов объемной моделировки. Цвет как средство художественного воздействия отодвигается на второй план. Их главной задачей становится изображение реальной объемно переданной фигуры в трехмерном пространстве, овладение знанием строения человеческого тела и передача всех его разнообразнейших движений.

В этом отношении большой алтарный образ Антонио Поллайоло, изображающий «Мучения св. Себастьяна» и написанный в 1475 году, является как бы программной работой, определяющей основное направление флорентийской школы. «Св. Себастьян» – это излюбленная тема художников Возрождения, видевших в ней возможность изображения обнаженного человеческого тела, которое снова, как во времена античности, начинает воплощать в себе идеал красоты и гармонии. Однако Поллайоло занимает не столько сам святой, сколько фигуры стреляющих в него лучников, изображая которых он демонстрирует образцовое знание анатомии и умение представить человеческую фигуру в любой позе и движении. Сильные мускулистые воины то с напряжением натягивают тетиву, то, согнувшись, заряжают арбалеты. Плотно облегающая одежда подчеркивает их телосложение и остроту той или другой позы, каждая фигура предстоит перед нами как сгусток энергии и движения. Как и у всех флорентийцев, рисунок играет у Поллайоло главную роль. Четкая контурная линия и подчеркнутая моделировка заставляют казаться фигуры в картинах Поллайоло как бы вычеканенными из бронзы, и мы понимаем, какой восторг должны были они вызывать у его современников.