Остров, одетый в джерси - Востоков Станислав Владимирович

Но вот где-то позади нас раздался хруст веток и треск сухой древесной коры. Шум усиливался так быстро, что стало ясно: скоро ветки и кора будут трещать рядом с нами.

Катты побросали недоеденные овощи-фрукты и прыжками, прыжками, словно огромные серые белки, стали возноситься на деревья. Их белые хвосты, обвитые черными кольцами, напоминали пограничные столбы, которые отступали вместе пограничниками. А банда варей была похожа на оккупантов, которые безуспешно пытаются нарушить постоянно ускользающую границу.

Неприятно хрюкая и визжа, они старались добраться до катт, но тонкие ветви не выдерживали их грузных тел. Ветви ломались, и вари, махая шубами и, переворачиваясь в воздухе как кошки, летели в траву.

И приземлялись они сразу на четыре лапы.

Уничтожив последние огурцы и заключительные яблоки, вари некоторое время громко сквернословили, а затем удалились, волоча животы по траве, приминая ее грубыми дубинообразными хвостами.

2 (1Тамарин1 (гл. 2)( 1Тамарин2 (Гл. 2)

Вслед за варями двинулись к выходу и мы. Теперь нам не нужно было торопиться, и я смог подробнее рассмотреть загон, который, к слову сказать, назывался «Лемурий край». Но, на мой взгляд, ничего лемурьего в этом краю не было. Лемуры сидели на совершенно английских дубах и среди желудей выглядели неуместно. Желуди и лемуры — есть ли более несовместимые предметы? Нет, нет, не складывались эти деревья, трава и земля в пейзаж южного острова Мадагаскар — родины лемуров. Да и могучим словом «край» это место назвать нельзя. Скорее — уголок.

Углом, широким клином охватывала сетка-рабица правый берег пруда. В центре небольшого водоема находился остров, напоминающий панцирь морской черепахи. Над ним поднимались какие-то треноги, похожие на опорные столбы электролинии. Но вместо проводов на треногах висел толстый крученый канат. Точно посреди панциря стояла хижина. Наверное, в такой когда-то жил знаменитый Робинзон Крузо. Но, если бы эта постройка действительно принадлежала отважному герою, ему незачем было бы сидеть двадцать восемь лет на острове в ожидании корабля. От большой земли остров оделяло не более десяти метров воды.

«Для кого же построена хижина? — удивился я. — Обитаем этот остров или нет?»

Вдруг на острове раздались плач и крики. В криках слышалась угроза, в плаче — мольба о пощаде. Видимо, там кто-то кого-то бил. Тут из хижины вылетел рыдающий карлик и залез на треногу. Волосы у него на голове стояли дыбом. Затем появился карлик кричащий. Он залез на другую треногу и стал оттуда в чем-то упрекать своего плачущего собрата. Удивительно, но и у второго карлика волосы на голове стояли стеной — наверное, от ярости. Я видел, что его рыдающий соплеменник находится на грани срыва — то ли его предали, то ли бросили. И судя по всему, предал и бросил именно тот, кто упрекал. Бросил, предал, а теперь упрекает! Какой цинизм! Какое холодное равнодушие! Плачущий в отчаянии вполне мог броситься в воду или сделать с собой что-нибудь еще более ужасное. Передо мной разыгрывалась настоящая человеческая драма.

Но оба карлика были обезьянами со странным названием эдиповы тамарины. Конечно, от этого их беда не казалось менее значительной. Нет-нет! Хотелось помочь им, успокоить вопящего, указать на ошибки кричащего.

Вдруг крики стихли. Рыдающий тамарин побежал по канату навстречу кричащему. Кричащий бросился к рыдающему. Они встретились точно в центре, обнялись, прослезились и пообещали никогда больше не предавать и не бросать друг друга.

Мы давно уже вышли из вольеры варей и глядели на остров с дорожки, стоя среди прочих посетителей.

— Разобрались, что ли? — сказал какой-то джентльмен. — Слава Богу!

— Стресс! Какой сильный стресс! — то ли огорчалась, то ли восхищалась высокая леди. — Им нужна помощь психолога!

Мы с Элунед обогнули пруд и снова оказались перед тамбуром. И опять за сеткой появилась чернейшая морда с глазами цвета яичного желтка.

— Сколько же здесь всяких морд! — удивился я.

— Четырнадцать. В этой клетке четырнадцать. И с той стороны пруда четырнадцать. Всего двадцать восемь.

— Двадцать восемь морд и ни одного лица! Какой ужас!

Обитающие в этой вольере вари были одеты в пошлые лисьи шубы. Глупо и странно выглядела собачья черная морда в обрамленье лисьего воротника. Или ты лемур, или лиса. Надо выбрать что-то одно. Но лемуры с собачьими мордами выбирать не хотели, они хотели совсем другого.

— Лопайте, лопайте, — приговаривала Элунед, разбрасывая яблоки и бананы. — Трескайте.

Лемуры ели много, но ни трескаться, ни лопаться не собирались.

И в этой вольере вместе с варями жили катты. Они ничем не отличались от родичей с правого берега. Но жизнь у них была, несомненно, труднее, потому что деревьев, на которых можно укрыться от варей, тут было куда меньше.

Значительную часть дня катты отсиживались в старом покосившемся сарае, что стоял на берегу и был похож на человека, собирающегося нырнуть в воду.

Когда, наконец, рабочий день завершился, я отправился в усадьбу Ле Ное, где жили все студенты. Проходя по кленовой аллее, я вдруг заметил, что на деревьях уже не осталось ни одного листа, и удивился тому, как быстро пролетело время со дня моего прибытия на Джерси. Я вспомнил, как долго, невероятно долго добирался до острова и какое облегчение почувствовал в Лондоне, когда понял, что мне осталось сделать последний из четырех перелетов, чтобы добраться до места учебы.

3

Я стоял в аэропорту и смотрел на рекламу с изображением острова Джерси.

На плакате он был похож на пирог, который откусили сразу с нескольких сторон. Я немало удивился, узнав, что этот северный остров славится своими курортами.

Неожиданной новостью было и то, что Джерси — это отдельное государство. Со своим парламентом и собственной валютой. Главный на острове — бейлиф. На заседаниях парламента бейлиф появляется со скипетром. Надо заметить, что это самый большой скипетр в Европе. Его когда-то подарил острову король Карл, в благодарность за то, что джерсийцы укрыли его во время лондонского мятежа. Это время, надо думать, король не терял даром. Он хорошенько позагорал, укрепил здоровье морскими ваннами и, вернувшись в столицу, сразу навел в стране порядок.

А рядом с Джерси есть другой остров — Гензи. Это тоже отдельное государство.

Я закинул сумку на плечо и направился на паспортный контроль.

4

Через полчаса после вылета из Лондона лайнер завалился набок и поплыл над Джерси. Не прекращая горизонтального движения, он стал плавно снижаться. Едва шасси самолета коснулись земли, царящая в салоне атмосфера солидного покоя мигом исчезла. Леди и джентльмены передо мной мелко затряслись, вдруг нырнули вперед, будто бы пытаясь порвать свои привязные ремни, и наконец дружно откинулись на спинки.

К нашему лайнеру подъехала желтая машина, зацепила его длинной железной палкой и потащила к зданию аэропорта.

— Мадам и месье! — объявил стюард — Наш самолет произвел посадку в столице острова Джерси — Сент-Элье. Благодарим вас за то, что вы отдали предпочтение именно нашей авиакомпании. Надеемся, что в следующий раз вы не измените своих принципов и снова сделаете правильный выбор. Позвольте пожелать вам приятного отдыха. Оревуар!

Где и каким образом дамы и джентльмены успели превратиться в мадам и месье? Что за название — Сент-Элье? Где мы вообще, в Англии или, может, уже во Франции?

Нет, конечно, мы не были во Франции. До нее отсюда еще довольно далеко. Но не были мы и в Англии. Никогда ни один джерсиец не назовет свою землю английской. Земля эта, разумеется, джерсийская. Правда, говорят тут все-таки по-английски, но живут на улицах с совершенно французскими названиями. И совсем удивительно, что на улице с французским названием можно зайти в китайский ресторан «Династия Мин» или в бистро с веселой вывеской «Занзибар».

Я неспешно поднялся, взял сумку и вышел из самолета.