Николай Богомолов - Михаил Кузмин

788

См. в уже цитировавшейся записи за 11–23 января: «Через день повестка из суда. Поскакал без вещей в Москву, Сережа провожал меня, слегка печальный, бесконечно милый, в фуражке. В Москве холод, все милое, дело почти устроил, запродав свою душу „Скорпиону“, но пока это устраивалось, чего только не передумал, и лицо, глаза милого Сережи меня останавливали от безумств. Не видеть его, да лучше быть собакой, калекой, брюсовским рабом, прикованным к ложу, только бы видеть. <…> Вернулся, расплатился». В тот же день, что и Нувелю, Кузмин написал Сомову: «…меня задержали очень неприятные дела, которые теперь к счастью кончены» (ГРМ. Ф. 133. № 232).

С.П. — Дягилев.

Нувель в Окуловку, где Кузмин прожил с небольшими перерывами с лета 1908-го до осени 1909 г., не приезжал (см. примеч. к письму 67).

Фраза, которая имела в кругу Кузмина особое значение. См. в дневнике 17 августа 1909 г.: «Слава Богу, vita nuova? сколько раз она начиналась. <…> Дома играли Бетховена и Моцарта. Тихо, спокойно. Работать. Il n’y a que l’art, как говорит Бакст после сердечных крушений».

Подробнее см. в статье «Автобиографическое начало в раннем творчестве Кузмина».

Имеется в виду роман с С. С. Позняковым, завершившийся довольно скоро и без особых последствий.

Слово, которым в кругу Кузмина, Нувеля, Сомова обозначалось бесплодное умствование.

Из стихотворения Гете «Надпись на книге „Страдания юного Вертера“» (за указание благодарим Г. И. Ратгауза).

«Ночные пляски» — пьеса Ф. Сологуба, поставленная группой петербургских литераторов.

В. Я. Брюсов приезжал в Петербург по делам книгоиздательства «Пантеон» и для свидания с Н. И. Петровской.

Николай Александрович Бердяев (1874–1948) — философ, одно время близкий друг Вяч. Иванова, впоследствии с ним разошедшийся. В 1908–1909 гг. испытывал сильное воздействие Мережковских. О его отношениях с Ивановым см. статью: Shishkin Andrej. Le banquet platonicien et soufi à la «tour» pétersbourgeoise: Berdjaev et Vjačeslav Ivanov // Cahiers du Monde russe. 1994. Т. XXXV, № 1–2. P. 15–80.

«Прометей» — трагедия Вяч. Иванова. Достоверно известно, что начал писаться он еще в 1906 г., однако закончен лишь к концу 1914-го и впервые напечатан в 1915 г.

По всей видимости, имеется в виду неопубликованная драма «Колокол».

Вера Константиновна Шварсалон (1890–1920), дочь Зиновьевой-Аннибал от первого брака, впоследствии третья жена Вяч. Иванова.

См. письмо 45, примеч. 14 (в файле — примечание № 714 — верст.).

См. письмо 42, примеч. 7 (в файле — примечание № 680 — верст.).

См. письмо 41.

Вера Федоровна — Коммиссаржевская. О намерении Мейерхольда ставить «Певучего осла» см. в его письме Ф. Ф. Коммиссаржевскому: «Там же <в „Белых ночах“. — Н. Б.> найдете пьесу Зиновьевой-Аннибал. Она читала мне ее всю (в альманахе помещен только первый акт). Я бы поставил и эту пьесу» (Мейерхольд В. Э. Переписка. С. 103). Отклик Коммиссаржевской см.: Вера Федоровна Комиссаржевская. М., 1964. С. 164–165.

См. в дневнике 22 апреля: «Л<идия> Дм<итриевна> мне сказала, что судьба ее „Осла“ в моих руках; я так испугался, что это насчет денег, что, когда узнал, что дело в музыке к ее пьесе, сейчас же согласился». Музыки, впрочем, он так и не написал (см. письмо 50).

В не дошедшем до нас письме А. Белого к З. Н. Гиппиус было рассказано об этой встрече, на что она отвечала: «Нувель был весной в Париже и говорил, как граммофон, те же фразы, что и вам».

Имеется в виду статья Иванова «О веселом ремесле и умном веселии» (Золотое руно. 1907. № 5).

См. в дневнике Кузмина за близкие дни: «Когда гуляли, Сережа ехал верхом, я думаю, что это большое удовольствие, но если бы я и ездил, столько претендентов, что было бы неловко и некогда ездить» (10 июня); «Дождь шумел все время. Думалось в такую погоду ехать в карете из балета домой, где приготовлен чай и ужин, сидеть вдвоем, втроем у камина, дружески болтая, куря, за вином. В промежутках читали Брюсова и письма Пушкина. Когда-нибудь и наши письма и дневники будут иметь такую же незабываемую свежесть и жизненность, как все живое» (12 июня); «Целый день дождь. <…> Продолжаем читать письма Пушкина. Сережа ездит верхом» (14 июня).

Блоку.

Жена Чулкова (1874–1961).

Свои письма здесь и далее Ауслендер помечает датами французского республиканского календаря в связи с работой над произведениями из времен Великой французской революции.

Речь идет о статье: Боцяновский В. Ф. В алькове г. Кузмина // Русь. 1907. 22 июня.

Речь идет о рассказе «Литания» (см. письмо 5; публикация не обнаружена).

См. в дневнике Кузмина за ближайшие дни: «День переезда. То дождь, то солнце. Последний раз обедали в старом доме; писем не было. Очень быстро устроились на новый лад; вид оживленный на пруды, где ловят дрова, на проезжую дорогу, на цветник, на огород. Целый день развала…» (20 июня); «…начал „Филлиду“; Сережа кончил „Шарлоту“» (22 июня); «Письмо от Чулкова. Сереже он пишет, будто Андреев его, т<о> е<сть> Сережу, приглашает в „Знание“. Писал „Филлиду“; Александрия меня снова охватывает, и даже в лесу я о ней думал, в лесу с цветоч<ными> лужайками, лесными озерцами, болотами и холмами» (24 июня).

Речь идет о рецензии Андрея Белого на альманах «Цветник Ор» (Весы. 1907. № 6).

Речь идет о повести «Вечер у господина де Севираж» (опубликована в альманахе «Белые ночи»).

В газете «Столичное утро», имеющейся здесь в виду, в 1907 г. Ауслендер не печатался.

В третий альманах «Факелы» Ауслендер отдал повесть «Некоторые достойные внимания случаи из жизни Луки Бедо».

Книга «Золотые яблоки» действительно была издана московским издательством «Гриф» в 1908 г.

Печатается впервые.

Гофман Модест Людвигович (1887–1959) — в то время студент Петербургского университета, поэт и автор своеобразного манифеста «Соборный индивидуализм»; впоследствии — известный литературовед. Входил в круг близких знакомых Иванова, был влюблен в ВК. и мечтал на ней жениться. О своих связях с семейством Ивановых вспоминал в очерке «Петербургские воспоминания» (Новый журнал. 1955. Кн. 43; перепеч.: Воспоминания о серебряном веке. М., 1993).

Подчеркнуто дважды.

А. Р. Минцлова (ок. 1860–1910?) — деятельница теософского движения, оказывавшая после смерти жены сильнейшее воздействие на Иванова. В. К. относилась к ней резко враждебно, считая, что ее поучения направляют Иванова по неверному пути, и видя не только мистические устремления ее, но и не слишком привлекательные житейские.

М. А. Волошин.

К. К. Шварсалон, брат В. К., был младше ее на три года. В это время учился в реальном училище Гуревича. О его дальнейшей судьбе см.; «…в России он поступил в 1-й кадетский корпус, вытянулся, сделался очень стройным и красивым. После окончания Михайловского артиллерийского училища он был послан в Ровно, где через несколько месяцев его застигла война. Он пробыл на фронте благополучно до 1918 года, а затем пропал без вести — по всей вероятности, погиб» (Иванова Лидия. Воспоминания: Книга об отце. [Paris, 1990]. С. 13). Как следует из дневника Кузмина, К. К. ему нравился, но ухаживания не перешагивали рамок допустимого.

Чтение весьма гипотетическое. В качестве предположений мы рассматривали музыку Кузмина к «Праматери» («Die Ahnfrau») Ф. Грильпарцера, но она была заказана ему значительно позже. Второе — имя французского композитора Е. Audran, которым Кузмин интересовался в 1908 г., о чем см. в дневниковых записях: «Играл позднюю и мало известную оперетку Audran, очень жидко» (18 августа); «Играл Одран, снова изменил мнение: когда-нибудь всей этой милой, веселой, чувствительной музыке будет дано место Grétry, Dalayrac etc.» (18 августа). Однако такое чтение требует излишних натяжек.