Максим Рохмистров - Введение в социологическую теорию предпринимательства

Рынок понимается Хайеком как сложное передаточное устройство, позволяющее с наибольшей полнотой и эффективностью использовать информацию, рассеянную среди бесчисленного множества индивидуальных агентов. В этом плане самым худшим подобием рынка в советское время был Госплан в роли передаточного устройства информации о потребностях членов общества блоку министерств, руководящих непосредственным производством товаров и услуг. В основе подхода Хайека к такому процессу лежит специфическая трактовка природы человеческих знаний [49].

Человек всегда знает больше, чем может высказать и даже осознать. Если сравнить человеческое знание с айсбергом, то видимую его часть будет составлять информация, которая может быть выражена и передана в логико-вербальной форме, т. е. то, что и составляло информацию, собранную Госпланом в СССР. Подводную же часть образует неявное, неартикулируемое личностное знание, по природе своей не подающееся формализации. Оно воплощается в разнообразных конкретных умениях, навыках, привычках, во всех тех индивидуальных «ноу-хау», которые обычно не только не выразимы, но о существовании которых их носитель порой даже не подозревает, хотя пользуется ими в своей повседневной практике. Сюда вполне приложимо витгенштейнское различие между «сказать» и «показать»: неявная информация не может быть «высказана» (в словах, формулах и т. п.), но может быть «показана» (через реальные действия людей).

Идею разделения труда Хайек дополняет идеей разделения знаний. Индивидуальное знание неизбежно частично, фрагментарно. Но в то же время именно оно экономически наиболее значимо, потому что обладание им обеспечивает сравнительные преимущества в выполнении тех или иных видов деятельности. Выражаясь языком современной теории, личностное знание ассиметрично, т. е. по большей части недоступно никому, кроме своего носителя: «…практически каждый индивидуум обладает определенным преимуществом перед всеми остальными в том смысле, что он владеет уникальной информацией, которой можно найти выгодное применение, но которую можно использовать, только если решения, зависящие от этой информации, принимаются им самим или при его активном участии. Достаточно вспомнить, как долго должны мы осваивать любую профессию после завершения теоретической подготовки, какую значительную часть своей трудовой жизни тратим на изучение конкретных работ и каким ценным капиталом в любом деле является знание людей, местных условий и особых обстоятельств»[50]. Проблема координации в масштабе всего общества имеющейся у индивидуальных агентов неявной информации о конкретных обстоятельствах времени и места приобретает поэтому решающее значение.

Лучше всего, по убеждению Хайека, справляется с этой задачей рынок. Через сигналы рыночных цен экономические агенты узнают о предпочтениях потребителей и технологических возможностях производителей, то есть получают информацию более высокого ранга – «информацию об информации», если можно так выразиться. По сравнению с личностным знанием она имеет качественно иной – обобщенный, интегральный – характер. Ее объект – система, взятая как единое целое. Эта информация порождается самим ходом рыночного процесса и является достоянием не отдельных лиц, а всего общества; непосредственной процедурой открытия именно такого системного знания на рынке выступает конкуренция.

Более того, рынок информирует экономических агентов не только о том, что они совместно знают, но и о том, чего они пока не знают, но могли бы узнать. Конкуренция дает стимулы, как к выявлению уже накопленных каждым человеком знаний, так и к поиску новых знаний, которыми до сих пор никто не располагает, но которые, судя по соотношению цен, могут обладать высокой экономической ценностью. Рыночный процесс, таким образом, служит катализатором и координатором поисковой активности людей. Эвристическая роль конкуренции проявляется также и в этом.

Рынок обеспечивает синтез высоко абстрактной информации с предельно конкретной. Каждый индивидуум, располагая абстрагированной ценовой информацией, характеризующей состояние системы в целом, с одной стороны, и уникальным, личностным знанием специфических обстоятельств времени и места – с другой, имеет возможность «вписаться» в общий порядок, предпринять те действия, которые обеспечат ему наибольший выигрыш в производительности. Тем самым он будет содействовать возможно более полному достижению неведомых целей незнакомых ему людей, предъявляющих спрос на продукты его труда.

Так «невидимая рука» рынка направляет индивидуумов, стремящихся дать наиболее выгодное приложение своим знаниям, к социальному оптимуму, не являющемуся осознанной целью ни для одного из них. Оптимум при этом понимается Хайеком не как максимизация валового национального продукта или какого-то другого социального индикатора, а как наиболее полное использование фрагментарного знания, рассеянного в обществе. Эффективное распределение ресурсов оказывается непосредственным результатом эффективной координации знаний.

Критика централизованного планирования. С точки зрения Хайека дело не просто в том, что никакая централизованная структура, сколь бы мощные компьютеры ни были в ее распоряжении, не в состоянии переработать весь этот массив информации, который децентрализовано перерабатывается рынком. Это чисто техническое соображение. У позиции Хайека более глубокие основания.

Во-первых, экономически значимая информация часто имеет мимолетный характер. Как выражается Хайек, это знания конкретных обстоятельств времени, места и образа действия. Если не использовать такого рода информацию здесь и сейчас, она очень скоро теряет всякий смысл, так что за время, необходимое для того, чтобы сначала передать ее в центральное агентство, а затем узнать о принятых там решениях, значительная ее часть полностью обесценивается.

Во-вторых, даже если допустить, что передача информации в обоих направлениях может совершаться мгновенно, то необходимы еще стимулы, побуждающие агентов посылать наверх неискаженные и полные данные. Насколько это сложно, видно из опыта любой организации, построенной по иерархическому принципу.

В-третьих, даже если сами агенты хотели бы передать все доступные им сведения (скажем, если они были бы движимы исключительно альтруистическими мотивами), им всё равно не удалось бы сделать этого, потому что основная часть принадлежащей им информации состояла бы из практических навыков, умений, установок, в принципе не поддающихся формализации. Это, для Хайека, решающее обстоятельство.

Отсюда не следует, что Хайек выступает за неограниченную свободу конкуренции. Он всегда возражал против причисления его к сторонникам доктрины laisser-faire. Однако необходимую, с его точки зрения, систему ограничений создают не искусственные барьеры, воздвигаемые государством, а общие правила поведения, спонтанно формирующиеся в ходе социокультурной эволюции.

Правила, которые могут быть также явными и неявными, представляют собой специфическую форму человеческого знания. Они уменьшают степень неопределенности окружающего мира, внося в него элементы стабильности, преемственности и предсказуемости. В них спрессован коллективный опыт множества поколений по разрешению конфликтных ситуаций, далеко выходящий за границы индивидуальных возможностей. По мнению Хайека, «правилосообразность» в не меньшей степени, чем целенаправленность, является отличительной чертой собственно человеческого поведения[51]. Именно общие правила поведения обеспечивают действенную координацию знаний, рассредоточенных между отдельными членами общества. Особенно важными для поддержания рыночного порядка Хайек считает два правила: отказ от присвоения чужой собственности и выполнение добровольно взятых на себя договорных обязательств.

Основная идея рыночной экономики обманчиво проста: если сделка между двумя партнерами является добровольной, она состоится только в том случае, если оба полагают, что извлекут из нее выгоду. Отсюда следует и та важность выполнения добровольно взятых на себя обязательств, о чем мы говорили ранее. Всё это понятно; гораздо труднее понять, как те же побуждения (выгода, прежде всего) приводят к тому, что цены на товары, возникающие в результате сделок, называемые на Западе трансакциями между покупателями и продавцами, могут координировать действия миллионов людей, ведь ясно, что каждый из них будет преследовать собственную выгоду. Однако именно рынок координирует таким образом, что каждый из участвующих в сделке выигрывает. В результате действия многих людей, каждый из которых заботится лишь о личной выгоде, стихийно возникает упорядоченная экономическая структура. Механизм, который осуществляет это, не прибегая к централизованному руководству и не требуя, чтобы люди общались между собой и друг другу симпатизировали, называется ценовой системой.