Мурад Мусаев - Защита жертв преступлений

Характерный тому пример – статья «Чеченская республика», опубликованная в 58 томе «Большой энциклопедии» (Москва, издательство «Терра», 2006 г.). В ней в искаженном, негативном свете представлена история чеченского народа, содержатся оскорбительные и клеветнические выпады в его адрес, навязывающие читателю античеченские настроения, способствующие разжиганию межнациональной розни в России. Объём статьи таков, что её воспроизведение здесь, даже в конспективной форме, заняло бы много места, и потому ограничимся частичным приведением оценок из Заключения комплексной культурологической и психолого-лингвистической экспертизы Российского института культуры от 4 февраля 2010 г.

«Ведущим идеологическим тезисом во всём историческом разделе статьи является тезис о том, что чеченцы всё время воевали – либо между собой, либо занимались «разбоем» в отношении соседних народов, но главным образом – с Россией, для которой они исконные и давние враги.

Таким образом, целью статьи является дискредитация идеи мирного добрососедства с чеченским этносом, который представлен состоящим из бандитов, прикрывающих уголовную сущность своих деяний националистической демагогической фразеологией. Это достигается за счёт использования неуважительных или просто грубых, оскорбительных эпитетов. Чеченцы и их действия описываются весьма скудными, постоянно повторяющимися словосочетаниями: «бандиты», «террористы», «абреки», «фанатики-исламисты», «обычные разбойники», «либеральные националисты», «чеченские национал-экстремисты», «чеченская мафия», а также описания их действий как «…возглавило террористическую борьбу против русских войск» и пр. …Навязчивы повторы темы убийств и притеснений чеченцами русских…» Авторами Заключения в результате подробного анализа текста статьи «Чеченская республика» делается вывод: «В представленных на исследование материалах содержатся специальные языковые средства для целенаправленной передачи оскорбительных и унизительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок и побуждений к действиям чеченской нации, мусульманской религии и отдельных лиц как её представителей»[54].

Едва ли следует рассчитывать на то, что подобные публикации будут способствовать водворению мира и согласия на российской земле, а усилиями правоохранительных органов будет остановлена «борьба» скинхедов против лиц «иной национальности», ведущая не только к человеческим жертвам, но и возрождению расовой идеологии.

(Естественное возмущение чеченцев энциклопедической статьей, исходящей от высокоавторитетных авторов, вылилось в судебное разбирательство, инициированное заявлением и.о. прокурора Чеченской республики о признании упомянутой статьи экстремистской публикацией. Решением заводского районного суда города Грозного от 5 апреля 2010 г., оставленного в силе кассационным определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда ЧР от 25 мая 2010 г., заявление и.о. прокурора, поддержанное Уполномоченным по правам человека в Чеченской республике (представляемого в суде автором данного исследования), было удовлетворено. Статья в 58 томе о Чеченской республике была признана экстремистской, разжигающей межнациональную рознь. Принято также решение о конфискации данного тома энциклопедии и направлении материалов дела в следственные органы для привлечения лиц, принимавших участие в подготовке статьи и её издании, к уголовной ответственности[55]).

Трудно сказать, насколько значительна связь между подобными антинационалитстическими публикациями и соответствующими видами преступлений, но то, что они не способствуют преодолению межэтнической розни, сомнений не вызывает.

В докладе на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 28 апреля 2010 г. «О состоянии законности и правопорядка в 2009 году и о проделанной работе по их укреплению» Генеральный прокурор РФ Ю. Чайка констатирует: «Не прекращается рост преступлений экстремистской направленности. В минувшем году их зарегистрировано почти на 20 % больше (548). Более того, современный экстремизм приобретает организованную основу, почти четверть экстремистских преступлений (122) совершена в составе организованных групп или преступных сообществ. На 12 % увеличилось число убийств, совершенных по экстремистским мотивам (всего 19). Кроме того, ежегодно прокуроры выявляют сотни тысяч нарушений законодательства о межнациональных отношениях, противодействии экстремизму и терроризму. Только в 2009 г. их было около 127 тыс. – это почти в полтора раза больше, чем в 2008 г.

Причина этого – слабая работа по противодействию экстремизму и терроризму органов государственной власти, правоохранительных органов. По-прежнему действия всех органов власти плохо скоординированы между собой»[56]. К этим причинам следовало бы добавить отсутствие надлежаще организованной воспитательно-идеологической работы в молодёжной среде.

Статистика преступности и криминологические исследования позволяют в общих чертах составить представление о социальном портрете потерпевших от преступлений, экстраполируя его с известной долей обоснованности на весь массив жертв преступных посягательств.

В январе – декабре 2009 года органами внутренних дел рассмотрено 22,79 млн. заявлений, сообщений и иной информации о происшествиях. Всего возбуждено 2445,5 тыс. уголовных дел.

Установлено, что в результате преступных посягательств погибло 46,1 тыс. человек, здоровью 55,4 тыс. человек причинен тяжкий вред. На сельскую местность приходится 40,7 % погибших (18,8 тыс. чел.), на города и поселки, не являющиеся центрами субъектов федераций, – 37,4 % лиц, здоровью которых причинен тяжкий вред (20,7 тыс. чел.).

Почти половину всех зарегистрированных преступлений (47,6 %) составляют хищения чужого имущества, совершенные путем: кражи – 1188,6 тыс., грабежа – 205,4 тыс., разбоя – 30,1 тыс. Количество преступлений в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства составило 14,9 тыс. преступлений[57].

Можно со значительной долей вероятности предположить, что среди потерпевших, большей частью являющихся жителями сельской местности, городов и поселков, не являющихся центрами субъектов федерации, не много тех, кто скрывает виллы высокими заборами, содержит за свой либо государственный счет охрану и ездит с сопровождением кортежа. Жертвы преступности – это в основном представители тех слоёв населения, которые принято относить к слабозащищенным. Они «слабо защищены» не только в экономическом плане, но и в криминальном. А поскольку таковых в современной России десятки миллионов, то отсюда, надо полагать, берут начало истоки социальной напряженности.

Данные специальных исследований эту мысль подтверждают. Так, в структуре потерпевших от преступлений против собственности по социальному положению выделяются: работники аппарата управления – 2 %. Но: рабочие – 18 %, работники производственной сферы – 17 %, неработоспособные пенсионеры – 15 %, учащиеся, включая студентов, – 7 %[58].

Отсюда вывод: при формировании государственных программ борьбы с преступностью и уголовно-правовой политики следует с максимально возможной степенью учитывать интересы жертв преступлений, дифференцированных по социальному статусу. К этому вопросу мы вернёмся при рассмотрении научных рекомендаций, относящихся к уголовно-правовым и уголовно-процессуальным средствам борьбы с преступностью.

В понятийном аппарате криминологической науки рядом с причинами преступного (противоправного, делинквентного) поведения самостоятельное место занимают условия, способствующие совершению преступления. Они, как правило, не включаются в цепочку причинно-следственных связей совершенного преступного акта, могут далеко отстоять от факторов, предопределяющих антисоциальные наклонности личности и преступный умысел, но облегчают его реализацию. Уголовное законодательство признает отягчающими вину обстоятельствами совершение преступления в отношении малолетнего или иного беззащитного и беспомощного лица. Эти качества возможной жертвы преступления носят объективный характер, как правило, заранее учитываются субъектом преступления и облегчают достижение им результата. Однако достаточно распространены и некоторые субъективные свойства личности, обрекающие её на статус потенциальной жертвы преступления. Они далеко не всегда очевидны, могут носить спонтанный характер, и их уголовно-правовая релевантность чаще всего представляется сомнительной. Вместе с тем значение некоторых субъективных качеств жертв в механизме совершаемых преступлений настолько существенно, что их изучению посвящено самостоятельное направление в науке, именуемое виктимологией. Это направление было актуализировано в 90-е годы – годы бурных реформ и преобразований, когда разрушение «тоталитарной системы» казалось залогом торжества демократии и свобод личности, а в деятельности правоохранительных органов репрессивное направление должно было уступить место правозащитной функции. Задача эффективной защиты человека, ограждения его от преступных посягательств не могла решаться