Валентин Портных - Крестовые походы в Палестину (1095–1291). Аргументы для привлечения к участию

Ordinatio для проповеди пятого крестового похода в Англии говорит о необходимости следования предписанию в Мк. 2:14 (Следуй за Мною)[271]. Более того, этот автор подчеркивает большую значимость послушания Богу, нежели светским правителям, а также грядущее воздаяние: «Если кто-то из нас таков, что хочет принять крест за преходящие королевства Англии или Франции, заклинаю его пролитой Иисусом Христом кровью, чтобы он сам принял крест за царство небесное, которое вечно и намного лучше»[272].

Большое внимание цитате о следовании Христу из Евангелия от Матфея уделяет в трактате о проповеди креста Гумберт Романский, который по-разному комментирует ее. Оба фрагмента, приведенные в таблицах ниже, говорят о том, что через следование за Христом на крест человек обретает рай. Таким образом, Гумберт, как и его предшественники начала XIII столетия, видит в рае тот «противовес» «тяжелому» кресту, который в глазах паствы смягчает тяжесть бремени креста.

В первом из случаев делается акцент на том, что будет тяжко, но цель это оправдывает[273]:

Dominus ordinavit quod per cmciatus passionum post eum in regnum celeste pergatur, et ideo dicit Mt. VIII [16:24]. Qui vult venire post me, scilicet in par-adisum, tollat crucem suam et sequatur me, scilicet per viam passionis et tribula-tionis in paradisum.

Господь определил, чтобы посредством муки страстей люди шли за ним в царствие небесное. Потому говорится в Мф.[274] 16:24: Если кто хочет идти за Мною, т. е. в рай, возьми крест свой и следуй за Мной, т. е. по пути страданий и притеснений в рай.

Во втором случае речь идет лишь о достижении рая в конце концов, а под «блаженной стороной» имеется в виду правая сторона относительно Бога, по которую на суде окажутся праведники, в отличие от левой стороны, предназначенной для грешников[275]:

Non est autem dubium quin et crucisi-gnati boni ad eandem partem beatam perveniant. Propter quod dicitur Mt. VIII [16:24]. Qui vult venire post me, scilicet ad locum quo ego vado, tollat crucem suam et sequatur me. Et ideo bene ponitur eis crux in dextra in signum quod ducet eos ad dexteram Dei Patris.

Но несомненно, что и хорошие крестоносцы достигнут этой же блаженной стороны. По этому поводу сказано в Мф. 16:24: Если кто хочет идти за Мною, т. е. в то место, куда я иду, возьми крест свой и следуй за Мной. И, таким образом, крест справедливо налагается им с правой стороны, в знак того, что Он приведет их по правую сторону Бога Отца.

С точки зрения пропаганды акцент был очень удачно сделан: важен не только тяжкий крест, который мы берем, следуя за Богом, но и конечный пункт назначения, куда мы придем, следуя за Богом, и который будет для нас воздаянием за тяжкие труды.

Таким образом, именно в начале XIII в. в обиход пропаганды входят идеи о том, что Бог лично призывает выступить в крестовый поход, а также призывает последовать за Ним с крестом тяжестей крестового похода, мысль о которых часто смягчается мыслью о грядущем воздаянии. Идеи как таковые уже существовали во времена первого крестового похода, однако затем словно исчезли и вновь появились почти столетие спустя. Вероятно, это «возвращение» неслучайно совпадает с возникновением идеи о личной значимости для Бога Святой земли: если Бог лично заинтересован в Святой земле, он лично заинтересован и в крестовом походе, а значит, может и лично призвать к участию в нем.

Одновременно с широким распространением идеи об особой значимости Святой земли для Бога пропагандисты оперативно придумали и аргументы в пользу того, почему мы просто обязаны защищать интересы Бога, для которого так принципиальна Святая земля и которому нанесено оскорбление фактом ее захвата. С одной стороны, говорилось, что люди обязаны Богу, как вассалы сеньору, и должны выступить на его защиту. С другой стороны, пропаганда напоминала, как много Бог сделал для нашего спасения, и наводила на мысль о том, что «долг платежом красен».

В XIII в. распространение получает идея о наличии «вассального обязательства» перед Богом и обязанности выступить в крестовый поход, поскольку на землю сеньора напали. Бог рассматривается как наш духовный сеньор, и люди, которые являются его вассалами, должны защищать Его. Думается, что эта идея, в свою очередь, восходит к идее о Святой земле как наследии Бога, потому что именно значимость земли для Бога является здесь основанием для защиты духовного сеньора. Сеньор изгнан из своей вотчины, и вассалы должны за него вступиться. Более того, идея о Святой земле как наследии Бога изредка встречается в источниках, как мы видели, еще до завоеваний Саладина. Она более ранняя, чем идея «вассального обязательства», которая стала формироваться лишь в это время.

Термин «вассальный» в данном случае не является анахронизмом, атрибуированным аргументу автором этой книги, но предложен на основании прочтения источников: в некоторых из них, как будет видно далее, фигурируют термины feudum, feudalis, vassalus.

Идея «вассального обязательства» перед Богом как таковая была известна историкам и мимоходом упоминалась в различных общих работах по истории пропаганды крестовых походов в рамках пересказа источников, ее содержащих, однако специального исследования по истории ее развития никогда не проводилось. Никто и никогда не пытался проследить, как она возникла, развивалась и менялась.

Уже У. Шверин упоминает идею вассального обязательства перед Богом, хотя и очень вскользь, называя его Vassalenpflicht des einzel-пеп gegenüber Gott[276]. Она приводит примеры из писем Иннокентия III, Гонория III и Иннокентия IV [277], говоря о вассально-сюзеренных отношениях Бога и человека, а также наносимом крестоносцами «оскорблении величества» как мотивации к крестовому походу. Впрочем, монография Шверин написана исключительно на материале папских писем, и, как мы увидим, лишь меньшая часть примеров присутствия идеи «вассального обязательства» в пропаганде могла потенциально попасть в ее поле зрения. На более широкой Источниковой базе явление отмечает В. Крамер, называя его Lehnspflicht gegenüber Christus, появление которой в пропаганде крестовых походов он возводит к Иннокентию III[278].

М. Вилли коротко комментирует как идею «наследия» Бога, так и идею «вассального обязательства»[279]. Хотя он и отмечает, что идея присутствует сразу у Бернара, Жака де Витри и Гумберта Романского, а также у папы Иннокентия III, конкретные сведения приводятся лишь о письмах Иннокентия ш, и ни о каких особенностях эволюции аргумента не говорится. В связи с тем что на святого Бернара не приводится даже сноска, становится совсем непонятно, откуда М. Вилли взял сведения о наличии у него «вассального аргумента»: ничего подобного в трудах святого Бернара обнаружено не было. Единственное предположение – цитата из письма 458: «Кто из вас верен Ему, пусть поднимется и защитит своего Господа от нанесенного Ему позора измены» (Quis in vobis est fidelis eius,surgat, defendat Dominum suum ab imposite proditionis infamia)[280].

Среди современных авторов вассальное обязательство перед Богом с приведением нескольких примеров упоминают П. Коул и Ж. Флори в рамках общих повествований об истории проповедования крестовых походов в целом[281].

К сожалению, как Коул и Флори, так и предшествующие авторы не приводили конкретных примеров, датируемых ранее, чем письма Иннокентия III. Вместе с тем прочтение источников позволяет найти немного более ранние примеры, которые меняют наши представления. Найденные примеры конца XII в. свидетельствуют, что первыми здесь были проповедники на местах, а не папство. Именно они больше всего заботились о том, чтобы максимально доступно продемонстрировать необходимость выступить в крестовый поход на ярком примере из повседневной жизни. И именно у них, возможно, понтифик затем и заимствовал идею.

Рассмотрим последовательно, как эта идея формировалась.

Идея стала постепенно оформляться в конце XII в. под влиянием угрозы христианским владениям на Востоке со стороны Саладина и крупных поражений, которые он нанес крестоносцам. В своем письме подчиненным ему епископам от 1185 г. с призывом проповедовать поход архиепископ Кентербери развивает идею о Святой земле как наследии Бога и понемногу выходит на качественно новый аргумент: «Согласно публичному гражданскому праву, нас обвинят в предательстве по отношению к Сыну Божьему, если на землю, доставшуюся ему по вечному дарению отца и по наследству от матери, жестоко напал богохульный народ, а народ, искупленный им, не заботится о господнем наследии»[282].

Чуть позже Генрих де Альбано написал в своем трактате: «Верные же рыцари следуют за своим королем, безотлагательно устремляются за своего короля против врагов, предпочитая мужественно умереть за него, чем, вяло убегая, предоставить себе жизнь и совершить по отношению к своему королю бесчестие. Если христиане поступают так во имя смертного короля, насколько более верными они должны быть небесному и бессмертному?»[283]. Епископ Страсбурга в своей речи, приведенной в хронике Historia Peregrinorum, говорит: «И что будет, если кто-нибудь из вас увидит своего земного господина оскорбленным изгнанием или лишением наследства? Несомненно, не взяться за оружие во имя него будет стыдом и позором. Насколько больше это касается всех нас, членов Христовых от одной головы. Всем, что мы есть, чем мы живем, что имеем, мы обязаны Ему, и благодаря Его щедрости мы получили все»[284].