Инесса Гольдберг - Тайны почерка, или Что на роду написано

Пожалуй, видя такой «осознанный» процесс письма, свидетельствующий о постоянном самоконтроле и оценке себя, каждого своего жеста со стороны, можно прийти к выводу, что, какими бы ни казались на первый взгляд песни Высоцкого настоящими, – для самого автора это были прежде всего акты лицедейства, это не был он настоящий.

Ключевое слово, таким образом, в его творчестве и, прежде всего, судьбе – игра. В ней, в перевоплощении был главный смысл и, конечно же, главный психологический механизм этой личности. Внутренне Высоцкий был несвободным человеком, скованным, закрытым, обособленным и сентиментальным.

Мы можем теперь лишь предполагать, что происходило в его жизни, но именно его эмоциональная уязвимость, восприятие жизни не логикой, а чувствами, могло усложнить ему жизнь, дав склонность к драматизации и депрессии.

Размеры этого почерка удивляют, он настолько мелкий, что его можно было бы назвать почти микроскопическим. В целом такой признак склоняет к аутистичному компоненту в личности. Однако вместе с этим в почерке, безусловно, есть округлость, украшенность и нормативность форм – нарциссические нотки и внимание к своему Я. Присущие же почерку контроль, ровность, умеренная скорость и сдержанность в движении добавляют личности оттенки рациональной рассудочности.

Для почерка Достоевского также характерны следующие признаки: небольшие расстояния между строками, прямое штрихообразование, а также нажим, который колеблется между энергично-естественным, неестественным-однотонным и некоторыми моментами полного расслабления.

Такая разница в видах нажима свидетельствует, похоже, не только о душевной напряженности, которая овладевала Достоевским, но отчасти и о его неврологическом состоянии (склонности к эпилепсии).

Его личность находится в настолько зажатом, направленном внутрь себя состоянии, что приходится говорить о настоящих запретах и табу, а также о самокопании, вплоть до склонности бередить свои душевные раны. Спасают разве что присущие Достоевскому внутренняя рассудочность и критичность, которые-то и позволяют осознание и объективное созерцание происходящего на фоне тихой самовлюбленности, лелея свой идейно-иллюзорный мир (который графологически проявляется посредством украшенных аркад в верхней зоне почерка).

Такие признаки, как уменьшенная нижняя зона, а также временами подмена аркадами, гирляндические элементы свидетельствуют о монашеской сдержанности, а также о направлении своей деятельности в социальную область, чтобы там реализовать лучшим образом свои качества.

Эти вещи очень закономерно сочетаются с признаками некой подавленности, ущербности, хронического чувства вины, будто человек ощущает себя плохим, недостойным, преступником или грешником.

В почерке нет и доли ощущения своего величия, наоборот, присутствует острый дефицит любви и приятия, которых, по-видимому, ему не хватало с детства. Это, а также, возможно, приступы болезни, могло повлиять на то, что мы наблюдаем: уход от людей, уход в себя, желание стать всего лишь незаметным человеком, наблюдателем, находящимся в тени, на заднем плане.

Говоря в этой книге о судьбе человеческой и о том, что написано на роду, я сочла нужным привести пару примеров и почерков личностей с суицидальными наклонностями.

Можно ли обнаружить в почерке Мэрилин Монро причины суицида?

Почерк характеризуется сильным и естественным нажимом, относительным постоянством правого наклона, – все эти признаки свидетельствуют об интегративной, адаптирующейся натуре.

Вместе с этим преувеличенный вертикальный разброс между отростками верхней и нижней зоны характерен для импульсивного состояния, но также и для «аутистичного»; в почерке много закручиваний.

Перед нами в целом человек интегративный, удобный для окружающего мира, считающийся с другими и приспосабливающийся к обстоятельствам.

Ее проблема в том, что ей пришлось переживать слишком высокое напряжение и стресс при столкновении ее слишком высоких идеалистических чаяний (в частности, это видно из преувеличенного стремления в почерке к верхнему регистру) с погружением и зависимостью от мира инстинктов (акцентирование нижнего регистра).

Внутренний контроль, выражающийся очень скованными, сосредоточенными на своем центре, эллиптическими буквами, не оставляет просто никакой возможности хотя бы немного высвободиться зажатой и скрытой внутри личности импульсивности.

Итак, автор почерка – женщина, пытающаяся производить впечатление легкости, эмоциональности и капризной женственности, при этом на самом деле очень страдающая и неуравновешенная личность, надломленная и неуверенная в себе. Очевидна тщательно скрываемая низкая самооценка. Для Монро характерны перепады настроения и тонуса и, конечно же, огромное нервное напряжение и овладевающие ею страхи.

Чувствуется особая потребность в близких, взаимных отношениях, склонность к болезненной зависимости от какого-либо близкого ей человека.

Она неимоверно жертвенна, готова почти на все, даже на какое-то унижение своего Я ради приятия себя другими. Душевное равновесие Мэрилин давно нарушено, и она с трудом сдерживает себя, живет с постоянной оглядкой на свое прошлое, свои корни, дом, детство – сильно выражена рефлексивность.

Что-то заставляет ее быть очень скрытной, она хранит в себе какую-то большую, по ее восприятию, тайну и боится, слишком боится будущего.

На первый взгляд, звучит немного парадоксально, но именно интегративное ядро личности Монро усиливает тяжелое истерическое и невротическое напряжение. До такой степени, что она просто падает жертвой депрессий, отчаянно ища импульсивного избавления, которого не может найти в своей жизни.

Монро, вне сомнений, пребывает в состоянии эмоциональной бури, которая не получает направленного, продуктивного высвобождения и задавлена глубоко в ее душе. Это приводит к тому, что вся деструктивная мощь этой бури чувств вновь и вновь непредсказуемо атакует личность, и в конце концов появляется импульсивное, одновременно демонстративное решение покончить с собой.

В разных вариантах его почерка прослеживается заметная тенденция к резким переходам от состояния истерической и импульсивной мании до состояния депрессии, сопровождающегося резкой подавленностью и снижением самооценки.

Подъемы в его психическом состоянии можно сравнить с чувством эйфории, при таких переживаниях возникают фиксированные, утопические мысли о всемогуществе, величии, идеализм.

Периоды же спада, судя по почерку, могут быть настолько серьезны, что из них почти невозможно выбраться, они несут с собой драматизацию и трагизм восприятия мира. Очень трудно жить живой личности в черно-белом мире, в мире категоричности и сверхидей, сменяющихся глубоким разочарованием и таким же тотальным, как и порой идеализм, фатализмом...

Данный отрывок почерка Маяковского отражает депрессивный период его жизни. Строки, ниспадающие к концу, почерк обнаруживает вязкость штрихов, расколы в связанности букв. Особенно тревожный признак – контраст расслабленного нажима и нажима неестественно постоянного, также контраст между вогнутыми, выгнутыми и расслабленными штрихами и статичными неподвижными штрихами, особенно как перечеркивание в слове «механические».

Данный почерк отражает упадок душевных сил и депрессию. Однако на подсознательном уровне у Маяковского присутствует сильное внутреннее беспокойство, не дающие покоя энергия «одинокого волка» и следы нарциссичности. Впоследствии именно эти тенденции привели к демонстративному взрыву насилия, в результате чего этот человек покончил с собой в возрасте 37 лет.

Была ли предрешена его судьба? Что можно было изменить и можно ли это было сделать? Насколько фатален был сценарий его жизни? Наверняка ответить на все эти вопросы не сможет никто, однако выявить тенденции и расположенность ко всему тому, что и как переживалось этим человеком, его склонности и мировоззрение – мы можем. Приходит в голову интересный вопрос: что, если бы Маяковский был диагностирован, смог сам осознать, что происходит в его личности, понял бы природу борящихся в ней противоречий? Возможно, он смог бы, работая над собой, в чем-то измениться...

Однако, подумав еще раз, я опять прихожу к выводу – скорее всего, даже если бы такая возможность у него была, он не захотел бы ее принять – именно исходя из своей натуры...

...Обусловлен ли почерк генетически или зависит от условий воспитания, формирования личности?

Нельзя однозначно ответить на этот вопрос. Если вопрос в том, обязательно ли просматривается родство в почерках членов семьи, то нет, не обязательно. Хотя иногда это выглядит очевидным, все же нельзя полагаться на определение родства по почерку. Так же как нельзя полагаться на определение его, например, по наследственным болезням или особенностям здоровья: все родственники могут и иметь этот физический изъян или болезнь, но некоторые из них могут и не иметь. И наоборот, наличие этой особенности еще не означает кровного родства.