Вячеслав Плещенко - Социально-экономические феномены СССР: история и современность. Научно-популярное издание

Особую важность коллективных сообществ в современных условиях отмечает и другой известный российский исследователь институциональных проблем – член-корреспондент РАН Г. Б. Клейнер. Он констатирует, что в новых экономических парадигмах существенную роль начинают играть средовые социальные образования, в том числе интеграционные клубы и сети, объединяющие не только агентов – потребителей и производителей, но и различные уровни экономики (включая государство и предприятия) [26, с. 33]. Кроме того, в понимании А. Б. Долгина, клуб – это ключевая форма существования современного общества потребления, поэтому «новая экономика» в основном работает с обустройством и содержательным наполнением клубов, сообществ, коммуникационных кругов [19, с. 23]. Следовательно, в условиях «новой экономики» роль клубов в общественной жизни будет планомерно возрастать.

Типология современных клубов достаточно широка и многогранна. Их разделение возможно по различным признакам, среди которых мы выделим следующие:

– степень формализации клубной деятельности;

– форма деятельности клуба (реальная, виртуальная);

– степень однородности участников клуба;

– массовость участия;

– территориальный охват;

– специализация;

– основные цели (или направления) деятельности (деловые, общественно-политические, культурно-досуговые);

– платность вступления (и/или участия) и ее форма (при наличии таковой).

Поскольку современные клубы являются, в первую очередь, общественными институтами, отметим особые проблемы, возникающие в России. Многие современные исследователи говорят о том, что институты в нашей стране не действуют должным образом, не приживаются. Как подчеркивал Б. Дубин, большинство институтов в России работает плохо потому, что граждане им исходно не доверяют [20]. Хотя граждане не связывают с формальными институтами своих надежд на возможность решения проблем, в то же время они полагают, что государство должно о них заботиться и быть справедливым. Самоорганизация, распространенная на Западе, в нашей стране сдерживается невысоким уровнем гражданского сознания, низкой заинтересованностью в достижении общего результата. Это объясняет тот факт, что в России (как и ранее в СССР) неплохо развиты сети, как инструменты решения личных проблем (нехватка средств, информации, недостаток общения и др.), но не общественные институты. Однако сети – это прежде всего связи, а институты – это уже правила и отношения. В этой связи важно указать, что современные клубы предполагают синтез сетей и институтов, представляя собой взаимосвязанных людей, добровольно соблюдающих определенные правила взаимодействия. Как следствие, более интенсивное развитие клубов могло бы способствовать преодолению институционального кризиса в России.

Следует указать, что в России недостаточная развитость и эффективность клубов (в широком понимании этого термина) во многом вызвана инерцией общественного развития, влиянием рудиментов административно-командной системы управления. Так, в СССР формальные координационные институты далеко не всегда (и не для всех) работали эффективно, поэтому их дополняли теневые отношения и неформальные клубы, которые не в полной мере соответствовали каноническим представлениям о самоорганизации свободных индивидов.

Деньги в СССР не выполняли в полной мере присущих им функций, и наличие у гражданина свободных денежных средств не гарантировало ему возможности потратить их по собственному усмотрению4. Как следствие этому, в советской экономике классические механизмы товарно-денежных отношений, рыночного оборота зачастую заменялись натуральным обменом в различных формах. Академик Н. Я. Петраков довольно справедливо сравнивал советские рубли последних лет социализма с лотерейными билетами [41, с. 120—121]. И действительно, возможность совершить желаемую покупку в тех условиях больше походила на выигрыш в лотерее, поэтому у населения возникали большие объемы вынужденных сбережений, а спрос носил отложенный характер.

Поскольку потребитель не всегда мог приобрести что-либо необходимое за деньги, то возникали суррогаты, выполнявшие роль средств платежа. В частности, многие товары или услуги в СССР можно было обменять на спиртные напитки. Более того, как пишет С. Г. Кордонский, возникла специфичная «административная валюта» в виде документов (писем, распоряжений) на бланках различных ведомств, которые могли конвертироваться в конкретные материальные или нематериальные блага [27, с. 11—12]. Текущие «котировки» таких бумаг определялись иерархическим уровнем инстанции, их выдававшей. «Административная валюта» давала ее обладателю право на участие в процессе распределения благ, но ввиду неопределенности «курса» при ее обмене между участниками процесса возникал торг.

Понятно, что для успешного функционирования такой системы обмена требовались особые инфраструктурные элементы, поэтому на межличностном уровне сложились посреднические институты в форме связей, «нужных людей», а обеспечение предприятий и организаций необходимыми товарами и ресурсами осуществлялось с помощью так называемых «толкачей».

Так как производимых в стране или ввозимых из-за рубежа по импорту благ на всех не хватало, то для начала гражданин должен был отстоять очередь. Это давало претенденту административное право на потребительскую ценность. Но физическое обладание благом наступало лишь после торга с лицом, распределяющим его [27, с. 9]. Происходивший торг мог быть разным: денежным, в обмен на услугу или информацию, с привлечением влиятельных знакомых. В крайнем случае такой распределитель «брался на измор».

Помимо повседневного труда важным условием достижения советским индивидом успеха в жизни являлась принадлежность к формальным сообществам. Л. Гудков и Б. Дубин подчеркивали, что практикой советской власти являлось статусно-иерархическое распределение и, соответственно, потребление [16, с. 27]. При этом они характеризуют советские общественные организации, будь то ДОСААФ, общества инвалидов и ветеранов, союзы охотников, рыболовов и филателистов, кружки «Умелые руки» и т. д., как элементы организации тотального контроля населения, инструменты обеспечения поддержки мероприятий, проводимых властями [16, с. 24].

Членство советского индивида в КПСС, комсомоле, профсоюзе, творческом союзе существенным образом влияло на перспективу дальнейшего карьерного роста, а также получение премий, различного рода наград и званий. Кроме того, активное участие в работе формальных союзов давало человеку еще и возможность обретения элементов материального благополучия: отдельной квартиры, дачи или садового участка, путевки в санаторий и др. Приобретение таких «знаков принадлежности» требовало от обладателя обслуживания своего повысившегося статуса, то есть покупки новых предметов потребления. Но проблема заключалась в том, что в условиях социализма количество (да и качество) производимых благ не соответствовало уровню спроса, а цены не выполняли информационной функции. Вследствие дефицитности благ, хронической неспособности государства удовлетворить возрастающие материальные потребности населения развитие неформальных клубных объединений получило дополнительный импульс.

Неформальные институты довольно эффективно дополняли формальные союзы и государственные органы в тех вопросах, которые они либо не могли решить, либо решали слишком долго (проблема очереди). Проблемы решались как бесплатно (например, услуги для «хороших знакомых»), так и на возмездной основе. В качестве платы могли выступать деньги, вещи (оплата натурой), а также полезная информация5, либо возможность встречного допуска к услугам других подобных клубов. С классическими клубами советские клубные образования объединяло то, что распределение дефицитного блага по блату не вызывало открытого соревнования. В то же время келейность и отсутствие состязательности вели к тому, что процесс не регулировался авторитетной фигурой судьи и не был публичным [20]. Как следствие, возникали условия для произвола, необоснованного увеличения размера статусной ренты.

Неформальные сообщества организовывались непосредственно гражданами (зачастую это происходило стихийно). Они не имели жесткой организационной структуры и институционального оформления. Основные цели образования и последующего функционирования таких клубов – получение разнообразных благ, распределение дефицитных продуктов, решение проблемы недостатка денежных средств.

Как уже было упомянуто выше, типичная советская практика – это использование установившихся связей, знакомств с так называемыми «нужными людьми». В числе таковых могли выступать различные субъекты, к примеру, продавец мясного отдела гастронома, заведующий мебельным магазином или официант в ресторане6. Около подобных персон постепенно формировался круг людей, намеренных материализовать свои желания и потребности и обладающих для этого достаточными денежными средствами. Российский исследователь У. Г. Николаева называет такие образования «сетью услугообменных связей», позволяющей таким лицам использовать должностные возможности [38].