Константин Соколов - Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг.

Эти события послужили основанием для одного из первых дел губернского ревтрибунала, которое, правда, судом не закончилось, но было закрыто только летом 1919 года[2].

А в Вышневолоцком уезде отличились тем, что создали первый в губернии реквизиционный отряд, решение было принято 30 декабря 1917 года. В самом деле, два месяца новой власти, а хлеб до сих пор у тех, кто его производит. Задачи отряда были простыми: при содействии волостных комиссий реквизировать хлеб у всех подряд (никаких градаций типа кулак – середняк в документе нет). Но уже в одной из первых командировок (а возможно, что и в самой первой) реквизиционная команда столкнулась с нежеланием крестьян отдавать свое добро. 16 января в Спировской волости, у деревни Алексеевское, отряд был окружен крестьянами, избит и отправлен восвояси. Из города затребовали помощь в пятьдесят человек, правда, отправили на следующий день только тридцать (сначала собирались пятнадцать, но потом, видимо, наши еще революционных солдат). Судя по всему, никто арестован не был[3].

Тогда же происходят, тоже на продовольственной почве, столкновения с крестьянами в Осташковском уезде, Ушаковской и Раковской волостях Зубцовского уезда. В Прудовской волости Новоторжского уезда мат рос Федоров, делегированный губисполкомом в родные края, 20 января создал совет из бедняков, который первым делом постановил организовать реквизицию излишков хлеба. При попытке провести решение в жизнь балтийский «братишка» был убит[4]. В начале марта крестьяне села Дроцково в Бежецком уезде отобрали продукты, отправляемые в Тверь по решению местного совета, вышли навстречу присланному из города отряду и вынудили его уйти[5].

Недовольство жителей Троице-Нерльской волости Калязинского уезда деятельностью местного совета стало причиной его разгона 19 февраля 1918 года и попытки провести новые выборы. Но выступление это было ликвидировано с помощью солдат Савеловского гарнизона, а волостной совет решил наложить штраф в 20 тысяч рублей на зачинщиков (для оценки суммы: зарплата советских работников в уездах тогда в среднем была около 300 рублей). Но перевыборы в некоторых селах все же провели[6].

Вскоре губернский совет, выполняя декреты центральной власти, ввел в губернии чрезвычайный налог на имущие классы, а там и реквизиционные отряды стали возникать один за другим. И пламя над Волгой начало разгораться.

По сути, повсеместно система советов утвердилась в Тверской губернии только в начале весны 1918 года. Но нужно понимать, что именно тогда она была вполне демократичной: советы избирались всеобщим голосованием, еще не было советской конституции с ее ограничениями для «эксплуататоров», в выборах участвовали все партии, а тех, чья работа не нравилась крестьянам, очень быстро переизбирали. Не было еще ни ЧК, ни продотрядов, продолжалась реализация лозунга «Власть на места». Тем не менее множество конфликтов сопровождало советскую власть в тверской деревне с первых шагов.

2 марта в Алешинской волости Бежецкого уезда волостной комитет арестовал священника за высказывания против советской власти. Местные крестьяне совет немедленно разогнали и священника освободили. Правда, последний счел за благо из села скрыться[7].

7 марта сход ряда сел Иверовской волости Старицкого уезда обсудил вопрос о чрезвычайном продовольственном налоге на волость (66 780 рублей) и практически единогласно (2 против, 10 воздержавшихся) проголосовал против его уплаты. Более того, крестьяне приняли резолюцию о том, что бездарное руководство страны довело ее до такого положения, когда она отдана в рабство мировому империализму. Политика Совнаркома разожгла гражданскую войну и разрушила продовольственное дело, в то время как продовольственный вопрос – важнейший. Необходимо создать власть, которая объединит народ, – Учредительное собрание, а также местное самоуправление, избираемое всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием. Такая власть и может вводить налоги. Занятно, что против этой резолюции спустя три недели выступило собрание солдат двух сел, которые потребовали привлечь ее авторов к ответственности[8]. В целом, как отмечал один из активных участников событий Д. Степанов, весна 1918 года в уезде прошла под лозунгом «Долой советы, даешь хлеба!», под которым громили исполкомы на местах[9].

А несколькими днями позже в Краснохолмском уезде тот же чрезвычайный налог на имущие классы стал причиной избиения членов уездного исполкома и разоружения красноармейцев. 13 марта в Путиловской волости для обсуждения этого вопроса собрались председатели сельсоветов. Такое ограничение демократии крестьянам не понравилось, они явились в волостной исполком, разогнали собрание и потребовали перевыборов совета и проведения схода, который и был назначен на следующий день. Интересно, что инициаторы схода ходили по деревням и вели агитацию против учета хлеба и уплаты налога, говоря, что «у граждан будет реквизирован весь хлеб, который будет даваться им по карточкам». Далеко глядели краснохолмские крестьяне, хорошо понимали суть новоявленной советской власти.

Волостной исполком запросил в уезде военную помощь, которая прибыла в виде членов уездного исполкома Абраменко и Романцева, а также семи красноармейцев. Но собравшиеся крестьяне запротестовали и в здание совета прибывших не пустили. Когда по команде солдаты взяли винтовки на изготовку, Петр Комаров выхватил револьвер у Абраменко, чем предотвратил стрельбу. Толпа разоружила и тяжело избила кольями остальных. По решению схода избитых отправили в город, хотя были и высказывания за то, чтобы их убить. Понятно, что вскоре из города прибыли дополнительные силы и провели многочисленные аресты.

Суд ревтрибунала состоялся 2–6 октября 1918 года, обвинение было предъявлено шестидесяти восьми крестьянам, в основном из числа зажиточных. Несмотря на эпоху красного террора, обвиняемым повезло: двенадцать человек приговорили к штрафу от 1 до 8 тысяч рублей, остальных освободили от наказания с предупреждением о недопустимости выступлений против власти. Возможно, с этими событиями связан следующий инцидент: уездный исполком под давлением комиссара охраны в мае 1918 года подписал протокол о расстреле трех граждан Путиловской волости[10].

18 марта Скорыневское волостное собрание (Бежецкий уезд) проголосовало за недоверие советской власти[11]. В это же время в Калязинском уезде отмечаются неоднократные случаи разгонов советов, избиения членов финансовых комиссий за попытки проведения чрезвычайного налога. В Троице-Нерльской волости демобилизованные солдаты разогнали и избили членов совета за непринятие нужных им решений[12].

22 марта Бежецкое волостное собрание выразило недоверие уездному совету крестьянских депутатов из-за запрета вывоза продуктов с территории уезда и проголосовало за свободу торговли. А собрание представителей кооперативов в связи с политикой национализации выступило против вмешательства местного совета в работу кооперации[13].

В Корчевском уезде в марте недовольство советской властью из-за продовольственного кризиса и начинающегося голода было всеобщим. Во многих волостях отказались содержать исполкомы из трех человек, оставили только председателей. Зафиксированы первые открытые выступления против советов в селах Никитское, Кузнецово и Федоровское. В Новоторжском уезде уже в это время для подавления выступлений привлекали отряды Красной гвардии, в том числе с пулеметами, а в апреле даже просили перевести из Бологого 5-й латышский стрелковый полк[14].

Самый известный конфликт между властью и крестьянством в марте произошел в Старицком уезде. Местный ультрареволюционный исполком (в основном левые эсеры), будучи возмущенным условиями Брестского мира, не придумал ничего лучшего, как направить во ВЦИК телеграмму с просьбой разрешить провести в уезде «Варфоломеевскую ночь». Копия ее немедленно распространилась по деревням, в уезде поднялась паника, крестьяне организовывали вооруженные караулы для защиты зажиточных семей, поскольку пошли слухи, что ночью их ворота будут помечать крестом и всех вырезать или вообще убивать живущих в каждом десятом доме. Уездный исполком был вынужден 22 марта выпустить специальное обращение, в котором не отрицал, что хотел круто расправиться с буржуазией, чтобы в случае наступления империалистов те не смогли арестовать совет, и рассчитывал на поддержку трудящихся. Но трудящиеся, вот беда, не оценили порыва по уничтожению ни в чем не повинных людей. В деревнях вплоть до конца месяца принимали многочисленные резолюции с протестами против действий исполкома и требованием его отставки. А крестьяне Ефимьяновской и Бороздинской волостей толпами в несколько тысяч человек приходили в Старицу и требовали объяснений. Правда, обошлось без столкновений, хотя были выкрики повесить исполкомовцев. Но толпу сумели разагитировать[15].