Анатолий Ромов - Перед выходом в рейс

За дверью раздался смешок.

— Вот чудак. Ну, сам подумай, какая мне маза со всего этого? Мне ты нужен. Ты, а не твой труп. Особенно сейчас. Был же договор — ты мне «товар», я тебе кило. Ну вот — кило со мной. «Пушки» при мне нет, я пустой. Не веришь?

— Не верю.

— Хорошо, давай так: свет в каюте есть?

— Есть.

— Сделаем просто: зажги свет и приоткрой дверь. Я встану с поднятыми руками. Ты меня обыщешь. Идет?

Алексей некоторое время прислушивался к дыханию с той стороны. По голосу — Шеф не обманывает. Действительно, если он откроет дверь и увидит Шефа, пусть даже с «пушкой» наготове, — тот вряд ли попадет в него. Но главное, по всему раскладу — он ведь действительно нужен сейчас своему Шефу. «Товара» без него Шеф не найдет. Может быть, он действительно запаниковал зря?

— Леша, кончай дурить. Зажигай свет. Я поднял руки. «Кейс» с «рыжьем» на палубе, руки в гору. Давай, смотри. Ну?

— Хорошо. Но учтите, коридор узкий. Могу оцарапать.

— Перестань. Нет у меня «пушки», я ж объяснил. Зажигай свет.

Алексей поднял руку, нащупал в темноте выключатель. Повернул, над иллюминатором вспыхнула тусклая лампочка. Правой рукой приготовил финку, левой плавно повернул ключ. Приоткрыл дверь. Свет из узкой щели осветил часть коридора, улыбающегося Шефа. Стоит с поднятыми руками. Внизу, на палубе, черный «кейс». Шеф вздохнул:

— Давай обыскивай. Обыскивай, обыскивай. Я ж тебя знаю, иначе разговора не будет.

Шеф стоит смирно. Кажется, «вальтера» с собой у него действительно нет. Мелькнуло: может быть, лучше не ждать неожиданностей? Короткий удар от живота, финка войдет под ребра сразу. Кило золота — вот оно, в «кейсе». Куда ему больше? Нет, не получится. Страх. Страх перед Шефом. Он слишком хорошо его знает, изучил. Во-первых, прежде чем прийти сюда, Шеф наверняка как-то подстраховался. Да и потом, если Шеф не обманывает, а обманывать ему в самом деле не с руки, вдвоем с Шефом они все-таки сила. Что бы ни случилось. Шеф поможет вывернуться. Придумает все. Например, что вообще ему делать. Куда скрыться в случае опасности. Наконец, как без всякого риска наладить сбыт золотых десяток. Мало ли что еще. Он, Алексей Пономарев, убежден — Шеф может все. Он боится Шефа, но знает без Шефа он в конце концов пропадет. Шеф все может объяснить, все понимает. Вот и сейчас — смотрит в глаза и наверняка читает его мысли. Шеф шевельнулся.

— Обыскивай, Леш, обыскивай. «Пушки» при мне нет, сам увидишь. Но штанишки ощупай, тебе ж спокойней будет.

Оттянув правой рукой финку, левой он быстро и умело обыскал Шефа. «Вальтера» при нем нет точно. Ключи, сигареты, спички — в плаще. В пиджаке — платок, в брюках немного денег. Может быть, «вальтер» в «кейсе»? Поймав его взгляд, Шеф сказал:

— «Кейс» можешь взять, он твой. Там «рыжьишко». И выпить немного. За примирение.

Посмотрел в глаза Шефу. Эти глаза он знал хорошо — в них никогда ничего не прочтешь. Сейчас в них только улыбка.

— Можно войти?

— Ладно, Шеф, входите. Извините, что не поверил. Нервы сдавать стали со всеми делами.

— Понимаю. У меня самого нервы ни к черту. Я ж тебя три дня выслеживал, пока нашел. — Шеф втиснулся в крохотную каюту, огляделся. Сел на подвесную койку. — Кто знает, что ты здесь?

— Только шкипер.

— Не продаст?

— Вообще не должен. Мужик проверенный.

— Ладно. Тогда сначала расчет. Раскрой «кейс». Да не смотри так. Раскрой, не бойся.

Алексей осторожно положил «кейс» на колени. Помедлив, открыл. В углу — две бутылки коньяка. Рядом небольшой газетный сверток. Отогнул угол газеты — брусочек. Бруски эти он знал, сам отливал их для Шефа. На всякий случай прикинул на руке. Все точно, золото. Килограмм, не меньше. Посмотрел на Шефа:

— Мне?

— Тебе.

— Кило?

— Кило. Хочешь взвесить?

— Зачем? Вижу и так. Спасибо, Шеф.

— Пока не на чем. Это кило ты у меня отработаешь. И давай пока о деле не будем. Стаканы у тебя есть?

— Есть. Не стаканы, кружки.

Шеф молча болтанул в руке бутылку. Алексей увидел марку: «Енисели». Шеф пьет только «Енисели», других сортов не признает. Достал из-под койки две кружки. Шеф протянул бутылку, Алексей быстро открыл ее, отвинтив тусклую латунную пробку. Налив в кружку, протянул Шефу. Тот посмотрел с усмешкой:

— Дурак ты, Леха. Что ж ты думаешь, я травить тебя сюда приду?

Шеф взял кружку, выпил одним махом. Крякнул:

— Хорошо. И на душе легче.

Алексей недоверчиво потер щеку.

— Ладно, Шеф. Извините. — Осушил свою кружку одним махом. Обожгло горло… по вкусу коньяк без примесей. Откинулся на койке. Да, Шеф его не отравил, но в нем, Алексее, доверия к Шефу пока нет. Надо проверить Шефа… Проверить… Проверить… Но как? Мелькнуло: а ведь есть простой способ. Очень простой. Надо задать вопрос. Всего один вопрос. Если Шеф действительно решил играть в открытую — он ответит правду. Если же нет — начнет юлить. Повернулся:

— Шеф, скажите по совести — вы ведь лапшу мне на уши повесили? Насчет Веры?

Шеф прищурился:

— Лапшу? А какую лапшу я мог тебе повесить насчет Веры?

— Ну вы ведь ее замочили? Сразу?

— Шустрый ты парень. Значит, говоришь, я ее замочил?

— Ну да. А от меня скрыли. Так ведь?

Шеф отвернулся. Медленно поставил кружку на откидной столик. Мотнул головой:

— Ладно, Леха. Ты прав, между нами все должно быть чисто. Как на духу. Сучки этой нет в живых.

— То есть вы ее все же замочили?

— Замочил. А почему тебе не сказал — знаешь.

— Знаю. Не верили. Козырь не хотели давать.

Шеф усмехнулся:

— Правильно. Не хотел.

— Ну а теперь? Теперь, Шеф? — Алексей попытался найти глаза Шефа, но тот отвернулся.

— Теперь… Леха, если честно — пока не знаю. Хотя… — повертел пустую кружку. — Чудик ты, Леха… С другой стороны — куда же я без тебя денусь?

Мелькнуло: а ведь Шеф не хитрит. По крайней мере сейчас, сегодня. Шеф вздохнул:

— Ну вот сам скажи, куда? Мы же сработались. Ты меня с полуслова понимаешь. Я — тебя.

Алексей молча плеснул коньяк в пустую кружку. Выпил. Стало тепло и легко. А ведь он дурак, что заподозрил Шефа. Никогда ему не было так хорошо. Никогда. Налил еще и начал смаковать маленькими глоточками. Потом что-то ударило в голову — и лампочка в каюте погасла. Навсегда.

О том, что в рыбном порту на лихтере «Сургут» обнаружен труп «блондина», Таурову сообщили в половине двенадцатою дня. В порту он был через двадцать минут. Пройдя вдоль причалов со стоящими борт к борту траулерами в дальний угол порта, сразу отличил от остальных семнадцатый причал — по машинам «Скорой помощи» и милиции. Стоящий у трапа небольшого лихтера Шабенко сообщил:

— Похоже, самоубийство. Выстрелил себе в висок. Из «вальтера».

— Кто его нашел? — спросил его Тауров.

— Шкипер. Около десяти утра. Сразу позвонил по 02. Следственно-оперативная группа была здесь через двадцать минут.

Они прошли на лихтер, к кормовой надстройке. В маленьком коридорчике было тесно; у раскрытой двери одной из кают стояли проводник с овчаркой, женщина-судмедэксперт в белом халате, дежурный следователь прокуратуры. Тауров его знал, фамилия следователя была Шкалтин. Заглянул в каюту: там, сидя на подвесной койке и уровпив голову на стол, полулежал «Паша-Алексей». Тауров вгляделся: на виске рана, одна рука подогнута, другая свисает, почти касаясь палубы. На грязном линолеуме — засохшая лужица крови. У конца руки, у самых пальцев, — пистолет «вальтер». Некоторое время Тауров наблюдал, как работают криминалисты. Обернулся — рядом в коридорчике невысокий пожилой человек в потертом рабочем кителе. Шабенко кивнул:

— Это шкипер. Александр Георгиевич, если не трудно еще раз? Как и что? Эго мой коллега.

— Пожалуйста, раз надо. — Шкипер потрогал мятую мичманку, сдвинул на затылок. — Значит, так. Я-то Лешку Пономарева знаю давно. Когда-то вместе в резерве сидели. Лихтер наш на зимовке, команда три человека, я и два матроса. Живем на берегу, каюты все равно пустые. Холодно, куда в них? Лешу-то я знаю, ну и… Позавчера приходит: так и так, Георгиевич, с бабой поругался, переночевать пустишь? На пару суток? Я — почему не пустить. Добро, говорю. Дал ему ключ от каюты, такие дела. А сегодня с утра ткнулся в каюту-^смотрю, лежит. Аж пробрало всего. Никогда такого не видел.

На лихтере никого больше не было?

— Вы что… Никого. Тихо так все. Я тронул его, смотрю — вроде давно уже мертв. Закоченел.

— Карманы не обыскивали?

— Какие карманы… У меня мороз по коже, я скорей к проходной. Позвонил в милицию, они говорят — ждите, сейчас приедем. Я уж в каюту к нему не заходил, так у трапа и простоял, пока милиция не приехала. — Вздохнув, шкипер отошел. В коридор вышел следователь. Достал сигареты, Тауров дал ему прикурить.

— Геннадий Юрьевич, поздравляю. Мой подопечный.