Тензин Гьяцо - Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру

Идеи о том, что отдельные эмоции могут возникать как следствие некоторых наклонностей психики, что определенные эмоциональные состояния приводят к определенным поступкам, и в особенности знание о том, что положительные эмоции в большей степени доступны для управления со стороны мышления, чем отрицательные, — все эти представления занимают очень важное место в буддийской практике. Главные практики буддизма, такие как развитие сострадания и любящей доброты или устранение негативных состояний ума, например гнева и ненависти, основываются на знании психологии. Ключевым аспектом этих практик является подробный анализ причин и динамики отдельных ментальных процессов: внешних условий их возникновения, предшествующих и сопутствующих им внутренних ментальных состояний, а также их соотношения с прочими когнитивными и эмоциональными процессами. Мне не раз доводилось обсуждать с психологами и психоаналитиками широкий круг терапевтических проблем, и я заметил интерес моих собеседников к проблеме причин возникновения эмоций. А поскольку эти направления психологии нацелены на избавление людей от страданий, я полагаю, что они имеют ту же фундаментальную направленность, что и буддизм. Главная цель буддийской практики созерцания — избавление от страданий. Наука, как мы видели, также имеет своей целью уменьшение страданий, в том числе и в психологической сфере. Это прекрасное стремление, которое, как я надеюсь, всем нам пойдет на пользу. Но наука движется дальше, затрагивая довольно рискованные области. Она оказывает все более мощное влияние на экологию, на изменение условий существования всего человеческого вида. В результате впервые в человеческой истории само наше выживание требует принятия на себя моральной ответственности не только за применение уже имеющихся научных открытий, но и за сам выбор направления развития науки и технологии. Одно дело — использовать изучение нейробиологии, психологии или буддийской науки об уме для того, чтобы делать людей более счастливыми и изменять свой ум посредством постепенного развития его положительных качеств. Но когда мы начинаем манипулировать генными структурами, как в человеке, так и в окружающей природе, не слишком ли мы далеко заходим в использовании своих научных знаний? Этот вопрос должны задавать себе как отдельные ученые, так и все человечество в целом.

Многие из тех, кто следит за развитием современной генетики, осведомлены о происходящих на эту тему обширных общественных дискуссиях. Озабоченность людей вызывает весь связанный с этим спектр проблем — от клонирования до генетического воздействия. Во всем мире поднялась широкая дискуссия об использовании генной инженерии в сельском хозяйстве. В настоящее время стало возможно создавать новые сорта растений с необычайно высокой урожайностью и при этом очень устойчивых к различным заболеваниям, что позволяет увеличить производство продуктов питания в мире со все возрастающей численностью населения. Польза от этого очевидна. Арбузы без семечек, яблони с долго живущими стволами, устойчивая к вредителям пшеница и другие зерновые культуры, — все это уже не относится к области научной фантастики. Я читал, что ученые проводят эксперименты по внедрению в продукты сельского хозяйства, например в помидоры, генных структур различных видов пауков.

Такие технологии изменяют природный облик и свойства организмов, но известны ли нам все долгосрочные последствия, влияние, которые это может оказать на сорта растений, на почву, да и вообще на всю окружающую природу? Здесь есть несомненная коммерческая выгода, но как мы можем решить, что полезно на самом деле? Сложность структуры взаимозависимых отношений, характерная для окружающей среды, делает точный ответ на этот вопрос невозможным.

В условиях естественной эволюции, протекающей в природе, генетические изменения происходят постепенно, на протяжении сотен тысяч и миллионов лет. Активно вмешиваясь в генные структуры, мы рискуем спровоцировать неестественно ускоренное изменение животных, растений, а также нашего собственного человеческого рода. Все сказанное не означает, что нам необходимо прекратить исследования в этой области; я просто хочу подчеркнуть, что нельзя забывать о возможных нежелательных последствиях применения этих новых знаний.

Самые важные из возникающих в этой связи вопросов касаются не науки как таковой, а чисто этических проблем правильного применения наших новых возможностей, открывающихся в результате разработки технологий клонирования, расшифровки генома и прочих успехов науки. К их числу относятся прежде всего генные манипуляции, осуществляемые не только над геномами людей и животных, но и растений, что в конечном итоге неизбежно оказывает воздействие на всю окружающую среду, частью которой являемся и мы сами. Основной вопрос здесь — проблема соотношения между нашим знанием и доступными нам средствами воздействия на природу с одной стороны, и нашей ответственностью за мир, в котором мы живем, — с другой.

Всякий новый прорыв в науке, имеющий коммерческие перспективы, привлекает к себе усиленный интерес со стороны общественности, а также инвестиции государства и частных предпринимателей. Уровень научного знания и технологических возможностей к настоящему моменту так велик, что, наверное, лишь недостаток воображения ограничивает нас в наших действиях. Это беспрецедентное владение знаниями и силой ставит нас в очень сложное положение. Чем выше мощь цивилизации, тем большим должен быть уровень моральной ответственности.

Если мы рассмотрим философские основы главных этических учений, созданных на протяжении человеческой истории, то в большинстве из них обнаружим ключевое требование: чем более развиты сила и знание, тем выше должен быть уровень ответственности тех, кто ими владеет. С давних времен и до сих пор мы могли видеть эффективность выполнения этого требования. Способность к вынесению морального суждения всегда шла в ногу с развитием знания и технологической мощи всего человечества. Но в нынешнюю эпоху разрыв между совершенствованием биотехнологий и их моральным осмыслением достиг критической величины. Ускорение накопления знаний и развития технологий в области генной инженерии теперь таково, что этическое мышление подчас просто не успевает осмыслить происходящие перемены. Новые возможности в этой области ведут по большей части не к научному прорыву или к смене парадигмы, но к возникновению все новых технологий в сочетании с подсчетом финансистами своих будущих прибылей и с политическими и экономическими амбициями государств. Вопрос теперь не в том, сможем ли мы получить знания и воплотить их в технологии, а в том, удастся ли нам использовать уже добытые знания и силы надлежащим образом и с учетом моральной ответственности за последствия наших действий.

Медицина на данный момент является именно той областью, в которой современные открытия генетики могут найти немедленное применение. Многие медики считают, что расшифровка генома человека открывает новую эру в медицине, знаменуя переход от биохимической к генетической модели терапии. Произошло переосмысление причин некоторых заболеваний, которые теперь считаются генетически обусловленными с момента зачатия, и рассматривается вопрос о возможности их лечения методами генной терапии. Связанные с этим проблемы генной манипуляции, особенно на уровне человеческого эмбриона, являются серьезным моральным вызовом нашего времени.

Глубокий аспект этой проблемы, как мне представляется, лежит в вопросе о том, чтб нам следует делать с открывающимся знанием. До того как стало известно, что старческое слабоумие, рак или даже само старение управляются определенными генными структурами, мы могли не задумываться об этих проблемах заранее, полагая, что будем решать их по мере возникновения. Но уже сейчас или, по крайней мере, в ближайшем будущем генетики смогут сообщать людям или их близким, что у них имеются гены, которые угрожают стать причиной их смерти или тяжелого заболевания в детстве, юности или в зрелом возрасте. Такое знание способно полностью изменить наши представления о здоровье и болезни. Например, на того, кто в настоящий момент здоров, но несет в себе генетическую предрасположенность к определенным заболеваниям, может быть навешен ярлык «потенциальный больной». Что нам делать с подобным знанием и каким в этом случае должно быть проявление сострадания? Кому следует предоставлять доступ к этим сведениям, учитывая все возможные личные и социальные последствия такой осведомленности, включая страхование, работу, человеческие отношения и вопросы продолжения рода? Должен ли носитель дефектных генных структур сообщать об этом своему спутнику жизни? Это лишь некоторые вопросы, которые могут возникнуть в результате развития генетических исследований.