Даниел Бергнер - Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности

Разрабатывая «Либридо» и «Либридос», Адриан Тьютен часто думал об укреплении и подавлении, о поддержке или ослаблении нервных путей, по которым передается желание. Тьютен – голландский исследователь, создатель Emotional Brain. Тьютену было далеко за пятьдесят, он имел докторскую степень по психофармакологии. Воротнички его рубашек всегда были перекошены, волосы взъерошены – эта растрепанность отчасти была его фирменным стилем. Мы встречались время от времени, когда он бывал в Нью-Йорке, чтобы провести испытания, продать партнерские права и добыть миллионы, необходимые для исследований. Он все вложил в то, чтобы получить разрешение от агентства Министерства здравоохранения и социальных служб США, прежде чем обратиться в его европейский аналог, потому что получать разрешение от обоих было слишком дорого. Когда мы шли по Манхэттену или присаживались, чтобы выпить кофе, он жаловался, что в Нидерландах люди порой рылись в его мусоре. Международные компании, значительно более крупные, чем его собственная, засылали шпионов, чтобы овладеть его тайнами. Они взламывали компьютеры ЕВ. Глаза Тьютена, спрятанные за толстыми тонированными стеклами очков, всегда были полны беспокойства. Казалось, время от времени он подходил к самому краю пропасти безумия. Но насколько безумными были его подозрения?

Под угрозой были огромные суммы. И ученые вроде Пфауса, те, кто не был заинтересован, кто не получал прибылей от успеха ЕВ, говорили, что Тьютен вполне мог выиграть.

Концепция препаратов Тьютена, история его научных изобретений и потенциальной огромной прибыли – все сводилось к его когда-то разбитому сердцу. Тьютен не любил вспоминать об этом. «То, над чем я сейчас работаю, функционально независимо от прошлого, – сказал он. А затем добавил: – Но отправная точка очень личная».

Когда ему было лет двадцать пять, его подруга – женщина, которую он любил с тринадцати лет и с которой жил длительное время, – неожиданно сказала, что уходит от него. «Я был просто ошеломлен. Я правильно сказал?» – спросил он у меня, стараясь убедиться, что использовал правильное выражение на английском. «Я был потрясен. Я страдал. Она сказала мне, что ее решение принесло ей такое облегчение, что к ней вернулись месячные». За два года до этого она перестала использовать противозачаточные таблетки, но ее месячные не возвращались. Все восстановилось только за день до того, как она сообщила о разрыве отношений. Она была убеждена, что ее тело подтверждало правильность ее поступка, как бы сильно ни пришлось страдать им обоим.

Он чувствовал себя разбитым. Но вскоре после этого она попросила дать ей еще один шанс и вернулась. Через год все повторилось снова. Она снова начала принимать таблетки, потом бросила, затем в течение нескольких месяцев у нее не было ни овуляции, ни менструации. Она решила, что это доказывает, что ей действительно не суждено быть с этим мужчиной. Она сообщила ему, что между ними все кончено, и в течение одного-двух дней месячные вернулись.

Шокированный этим окончательным приговором, он поговорил с сестрой этой женщины, которая сочувствовала ему, и она подтвердила: да, безусловно, причинами задержки менструации могли быть эмоциональные потрясения. Тогда Тьютен еще не был ученым. Он лишь оканчивал университет и до последнего момента был полон решимости стать дизайнером мебели.

Однако он вернулся к учебе благодаря книгам, которые дали ему друзья. Авторами книг были логик и философ Бертран Рассел и голландский экспериментальный психолог Йоханнес Линшотен. Тьютен пытался анализировать: если разрыв отношений сделал свободным тело его подруги настолько, что оно начало кровоточить, почему это произошло в пределах 24–48 часов?

«Почему, – думал он, – она пропустила последнюю овуляцию? Ее матка не должна была выдать за день-два то, что обычно занимает полмесяца. Правда, возможно, что в обоих случаях она решила закончить их отношения за две недели до того, как объявила ему об этом, но она не говорила ничего подобного. Я, как всегда, стоял под душем и думал, думал…» – он начал выстраивать логические построения своей подруги в обратном порядке.

Этот интерес можно было сравнить с неожиданным откровением, вспышкой, но постепенно он стал обретать твердый фундамент. Тьютен продирался сквозь дебри неясных записей, изучая все, что хотя бы мимолетно было связано с той областью. «Я немного зациклен. Но мне совершенно необходимо разобраться в своей личной жизни, создать теорию, некий инструмент, обрести контроль над ситуацией».

Его подруга была бегуньей, вегетарианкой, человеком, постоянно сидящим на диетах. Это прямой путь к аменорее и прекращению менструального цикла, но в то время об этом мало кто знал. Ее режим вызвал истощение гормональной системы и задержал восстановление ее цикла после того, как она прекратила принимать таблетки. Тьютен был совершенно уверен в этом. Когда мы разговаривали в кафе, он сказал, что это также изменило ее эмоциональную жизнь. Этот отстраненный и профессиональный термин «эмоциональная жизнь» вступал в противоречие с выражением его лица, его голосом. Даже тридцать лет спустя он был задумчив и одинок. Долгое время страдая от аменореи, разрушающей ее гормональную систему и биохимию ее мозга, она потеряла желание к нему. А с желанием ушла и любовь. Но после того как она перестала принимать таблетки и, возможно даже незаметно для себя, сократила беговые нагрузки и уменьшила суровость диеты, организм снова поднял уровень гормонов, и овуляция восстановилась. В мозгу возродились молекулы эроса. К сожалению, это все же не восстановило ее эмоций по отношению к нему. Вместо этого ее возродившееся сексуальное желание перекинулось на других мужчин. «Биология изменила ее эмоции по отношению ко мне», – Тьютен снова использовал научные термины. Она решила порвать их связь, вырваться на волю. Внезапный перепад ее гормонов на молекулярном уровне стоил ему любви всей его жизни. И удивительное совпадение: в обоих случаях ей потребовалось приблизительно две недели, чтобы принять окончательное решение. Его подруга неправильно интерпретировала произошедшее: не психологическая сфера управляла гормональной – скорее биохимия определила судьбу страсти и любви, именно она разрушила все.

Рассуждения Тьютена привели к написанию и опубликованию его первой научной работы (он сказал, что статья была посвящена попытке понять взаимосвязь причины и следствия, в ней не было ничего о его личной драме). В то время он работал над диссертацией на соискание степени доктора философии, изучал биохимический вихрь, приводящий девушек к анорексии, исследовал область секса. Среди множества интересовавших его вопросов было два, которые в итоге привели к его нынешнему изобретению. Одним из них было влияние химии на психику, а вторым – синхронизация, расчет времени. В основе его собственной трагедии лежала определенная молекулярная история, у нее была своя биохимическая хронология.

Он снова пересмотрел все те факторы, которые приводят девушек к анорексии. Прожив некоторое время с другой подругой, он провел исследование молекулярных взаимосвязей, которые у одних женщин вызывают сильный предменструальный синдром с потерей серотонина, а у других – вспышки страсти. Позже он занялся определением точного времени между введением дозы тестостерона и всплеском желания у женщин, являющегося откликом на увеличение уровня этого гормона. А затем начал размышлять над синхронизацией ритма уровня серотонина и составом препаратов, которые временно подавляют этот нейромедиатор.

Почему некоторые женщины более склонны, чем другие, испытывать желание по отношению к своим долгосрочным партнерам, несмотря на то, что привычка и прочные обязательства погасили искру страсти?

Почему некоторые женщины более склонны, чем другие, испытывать желание по отношению к своим долгосрочным партнерам, несмотря на то, что привычка и прочные обязательства погасили искру страсти? Почему одни лучше ощущали это слабое пламя, а другие – хуже? Почему некоторые были способны гореть десятилетиями, оставаясь пленниками своей привязанности? Измерения уровня переносимого в крови гормона не могли служить надежной основой для выводов, но Тьютен и его эксперты из ЕВ исследовали, насколько эффективно клетки головного мозга женщины были способны провести молекулу тестостерона внутрь клетки, чтобы гормон мог выполнить свою работу, выделяя химические соединения, запускающие эротический процесс. Если молекулярные рецепторы не слишком чувствительны, то множество свободного тестостерона выводится из игры. Восприимчивые же рецепторы могут помочь женщине добиться многого и при минимальном количестве тестостерона. Размышляя над созданием своих препаратов, Тьютен отталкивался и от генетического кодирования, которое могло помочь определить тип рецепторов. Для получения генетического кода и оценки рецепторов каждой женщины можно было использовать кровь. Это заставило ЕВ заглянуть в молекулярные компоненты сексуальной составляющей души каждой женщины.