Глеб Буланников - Илья Мечников

Мечников был не согласен и с тем, что самая сильная борьба совершается между особями одного вида.

«Это мнение совершенно несправедливо, во-первых, потому, что и пища размножается в такой же точно степени, как и употребляющие ее организмы, которые сами, в свою очередь, служат пищей другим существам. Во-вторых, это мнение справедливо еще и потому, что, как всякому известно, общие опасности и препятствия не возбуждают борьбы, а, напротив, заставляют их соединиться вместе, в одно общество, для того чтобы совокупными, более надежными силами дать отпор представившимся препятствиям. Сходство организмов существ, наоборот, обуславливает отсутствие между ними борьбы».

Этим масштабные поправки исчерпывались.

Мечников отправил статью в журнал «Время», который издавали братья Достоевские.

Но опубликована она не была. Третье отделение закрыло журнал из-за позиции по польскому восстанию.

Жизнь встала на прежние рельсы. Мечников учился на отлично, проводил в лаборатории ночи. Результаты заносил в толстую тетрадь (привычка систематически вести записи родилась в гимназические годы).

У Щелкова отпадали последние сомнения в том, что Мечников гений.

Харьковский университет.

И. П. Щелков, профессор физиологии Харьковского университета.

Юность не любит покоя. Она импульсивна и экстенсивна. Не любит предрешенности, ненавидит плыть по течению. Юность – это избыток нервной энергии. Открытия и самоубийства. Точки экстремума. Верхние пределы чувств и переживаний.

Мечников провернул сальто-мортале. Его многосложность вызвала у наблюдателей приступ безмолвия.

На столе у ректора университета появились три прошения в течение полугода.

1. «Имея необходимость, по домашним обстоятельствам, уволиться из здешнего университета, имею честь…»

2. «Желая в качестве вольнослушателя слушать лекции в здешнем университете, покорнейше прошу ваше превосходительство…»

В третьем прошении Мечников выразил желание сдать выпускные экзамены экстерном.

Проучившись два года из четырех.

Он вспомнил о Вюрцбурге. Об утраченной возможности учиться в Европе.

Второй раз на деньги родителей он не поедет. Но вот какое дело. Лучших выпускников отправляют в Европу за счет университета.

Он сдал все экзамены и номинировался на грант.

В этот момент ему сказали, что харьковский зоолог за границей уже есть. Содержать двух не будут.

Мечникову отказали.

Но он уже решил. Кандидатскую он напишет там, где созданы все условия для исследовательско-экспериментальной работы.

И он вспомнил про Гельголанд.

Гельголанд располагался в Северном море. Три четверти года Гельголанд служил лабораторией для исследователей. В летнее время это место становилось курортом. Чуть не каждый год на Гельголанд заглядывал поэт Генрих Гейне. Август Генрих Гофман здесь написал слова гимна Германии.

Гельголанд – архипелаг, состоящий из двух островов. До 1720 года это был единый остров, но потом шторм рассек его пополам.

Население говорило по-немецки. Языковой переход произошел недавно. В начале века здесь говорили по-фризски.

Северное море – это огромный зоологический музей. Вроде тех, что не обойдешь за всю жизнь.

Деньги у Мечникова умещались в ладони.

Мать наскребла все, что могла.

Мечников учился аскетизму.

Он ел один раз в день, а жил в сырой хижине со старым рыбаком. От Робинзона Крузо его отличали нежная кожа лица и скандинавский знакомый.

Он выходил на побережье к восходу солнца. Прибой выносил мелкий планктон на пляж.

В выходные ученые собирали вечеринки. Мечников держался от них в стороне.

Он был нелюдимым, ни с кем не разговаривал. Только с матерью – в письмах.

«Ради бога не сочти описание моей новой жизни за жалобу или ропот; наоборот, я так счастлив, имея в виду столько пользы, и еще тем, что я не могу упрекнуть свою совесть в бесполезном растрачивании денег, добытых любовью и заботой, что в такой обстановке я готов бы находиться почаще. Пожалуйста, не вообрази также, чтобы я занятиями расстроил свое здоровье; даю тебе честное слово, что до сих пор у меня даже ни разу голова не болела. Да я и не верю, что занятиями можно расстроить здоровье: я видел много ученых немцев, которые кулаком вола убьют. Вообще я умоляю тебя быть насчет меня совершенно спокойной, тебе и без меня много тяжелых забот, а я теперь поставлен в такие хорошие условия, что, кажется, печалиться нечего. Крепко целую твои ручки и остаюсь любящий тебя Ил. Мечников. Пиши, пожалуйста, чаще. Я так дорожу каждым твоим словом!»

А причины волноваться были.

С детства у Ильи было два проблемных места. Голова и глаза. В течение жизни это не раз даст о себе знать, но, научившись терпению, Мечников будет мужественным.

Не без срывов, конечно.

На Гельголанде Мечников познакомился с немецким ботаником Фердинандом Коном.

От него он узнал о сентябрьском съезде натуралистов в Гисене.

Гисен был известным наукоградом. Один из крупнейших биологов того времени Рудольф Лейкарт возглавлял в этом городе кафедру зоологии.

Мечников прочитал в Гисене лекцию.

Тощий девятнадцатилетний мальчик. Толпа седобородых профессоров. Юноша говорит. Профессора морщат лоб. Им сложно принять, что какой-то матрос рассказывает им, капитанам, как следует управлять кораблем.

Мечников исследовал нематод. Это такие черви, которые паразитируют в организме животных и человека.

Так совпало, что именно этой темой в последний месяц занимался Лейкарт.

После речи он подошел к Мечникову. Они обсудили тему и сговорились о сотрудничестве.

Лейкарт хотел, чтобы Мечников работал в его лаборатории.

Но была проблема. У Мечникова кончались деньги. Пришла пора слезть с одноразового питания. Его худоба становилась патологией.

Лейкарт привлек к решению проблемы Николая Пирогова, медика и чиновника министерства народного просвещения. Мечникову выделили деньги.

Мечникову поручили работу с аскаридами – червями, обитающими в легких и кишках лягушек.

Он должен был выяснить, как яйцо развивается в личинку. Лейкарт посоветовал ему поместить самок, личинки и яйца во влажную камеру. Яйца гибли.

Мечников поменял влажную камеру на сырую землю.

В новой среде личинки стали давать потомство. И не превращались в червяков. Личинки потомства росли внутри родительского организма в недозревших яйцах.

Мечников написал статью «О развитии личинок из ложного яйца». Статья имела успех. В своих работах его упомянул Карл Бэр – один из создателей эмбриологии.

Дела шли в гору.

В один из дней Мечников стоял за микроскопом и наблюдал за личинками галлиц. Все было хорошо: мать прислала денег, он обосновался в Гисене.

Вдруг резкая боль. Глаза.

Он едва ворочал белками.

Исследования прошлось прервать.

Высокий мужчина стоял в середине комнаты и читал:

«Я тут видел его в первый раз. Он ехал верхом возле кареты. Он был красив, но красота его обдавала холодом: нет лица, которое бы так беспощадно обличало характер человека, как его лицо. Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая на счет черепа, выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но главное – глаза, без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза».

Илья Ильич врос в кресло. Рядом с ним, оперевшись на спинку, стоял Лев Ильич.

По комнате, как кристаллики рассыпанной соли, рассеялись еще какие-то люди.

– Лев Ильич, подите сюда, – сказали у большого стола, занимавшего треть комнаты.

Мужчина закончил чтение и тоже пошел к столу, застланному огромной географической картой. Движения его были спокойными, полными вдумчивости и медлительности.

Именно таким, карикатурно неторопливым и даже тугодумным, его представляли молодые революционеры. Они звали народ к топору, а он просил подождать. Но сколько можно ждать? Неужели не видно, что все только усложняется? Что нужно спешить, иначе государство предпримет более радикальные меры?

Молодость всегда хочет перемен. Зрелость мечется между молодостью и старостью. Старость созерцает, понимая, что ничего не изменить, это называется мудростью.

Герцену шел пятый десяток, и он уже окончательно утвердился в мысли, что мирное реформирование невозможно. Крови же он боялся больше, чем того, что все останется как есть.

Мечников был молод и склонен к бунту (в науке), но по части России был согласен с Герценом.

У Бокля он читал, что вперед человечество двигает сумма положительных знаний.

Герцен говорил о том же. Революция не имеет смысла, если она совершается на неподготовленной почве. Государство зависит от среднего гражданина. Если он привык, что им помыкают, если он не принадлежит себе, смена власти мало что изменит. Может отсрочить тоталитаризм, не более.