Дмитрий Менделеев - Толковый тариф. Два письма Николаю II

И прежде чем касаться нового русского таможенного тарифа, необходимо, не страшась различных неудобств, от сего происходящих, разобрать с возможной систематичностью, простотою и краткостью, т. е. не вдаваясь в ненужные подробности, сущность разноречия фритредеров и протекционистов. Это и составляет содержание первой главы.

Во второй рассматриваются русские прошлые и современные отношения к вопросам таможенной политики. Современное нельзя уразуметь правильно, не познакомившись с исторической обстановкой дела. Но и здесь, как в первой главе, я не предполагаю писать историю предмета, а ограничиваюсь только такими его чертами, которые считаю необходимыми для понимания положения вопроса и того смысла, который, по крайнему моему разумению, вложен в новый русский таможенный тариф.

С третьей же главы мое изложение обращается от общих, хотя и реальных, предметов, касающихся тарифа, к конкретному его содержанию, т. е. к обсуждению частностей русской промышленности, насколько она связана с окладами русского таможенного тарифа. Ввоз иностранных товаров и вывоз русских, как и самый таможенный на них тариф, имеют значение только как производные от основного, хотя бы только внешнего, содержания русской жизни, от всего ее промышленного труда и потребления. Показать эту зависимость или формулировать эту функцию — при помощи или по поводу рассмотрения статей нового тарифа — составляет ту задачу, за которую я осмеливаюсь приняться, думая развить ее настолько, чтобы ясно выразить основные мысли, давно носимые мною по отношению к экономическому строю России. При этом главное внимание обращается на те отрасли промышленности, которые с своей стороны считаю не только существенными и важными по свойству производимых предметов, но и своевременными для России, возможными для быстрого развития, пример которому дает русская нефтяная промышленность; особенно же на такие виды производительности, развитие которых находится в очевидной связи с таможенным тарифом. Разъяснение этих сторон русских промышленных отношений составляет главную цель появления предлагаемого сочинения. Познакомившись со многими видами иностранной и русской промышленности в течение прошлой деятельности, всегда остававшейся в связи с наукою и промышленною деятельностью, узнавши массу материала, бывшего в распоряжении комиссии, занимавшейся пересмотром тарифа, присутствуя при его рассмотрении, происходившем при участии требований самых разнородных, и зная, что драгоценные материалы, скрытые в тарифном делопроизводстве, могут остаться еще долго под спудом, я решился изложить как свои экономические верования, так и свое понимание тех последствий, которые можно ожидать от применения нового русского таможенного тарифа. Не технические подробности отдельных производств, а экономические условия их развития в России и связь их с новым таможенным тарифом составляют главное содержание этой книги. На вид мертва формула закона, а в ней жизнь дышит со всеми ее проявлениями, в ней спрятаны дорогие интересы. Если мне удастся показать это хотя бы только отчасти и хотя бы не в абстракте рассмотрения отвлеченных разноречий, а только в применениях к частностям русской экономической жизни, то цель моя будет достигнута. Словом, мне желательно по мере сил истолковать, разъяснить новый русский тариф, а потому я назвал свою книгу «Толковым тарифом». Правильно ли понял я тот смысл, который заключается в новом нашем тарифе, те следствия, которые он должен иметь, и те меры, которые могут его значение усилить или ослабить или даже уничтожить, об этом судить бесстрастно будут только через десяток лет, т. е. уже в предстоящее столетие. Ныне еще свежо прошлое, во многом видны страстность и интересы минуты. Отвлечься от них было моей задачей, но сумел ли ее решить, не мне решать. Если же ошибаюсь, то не под влиянием минуты, а под впечатлением от всей суммы пережитого, узнанного и под влиянием двухлетнего внимательного разбора частностей нашего тарифа. Узнанное показало мне, между прочим и прежде всего, что об экономических вопросах, касающихся русской промышленности, во-первых, вообще распространено мало верных сведений, во-вторых, менее всего знают об этом многие из тех, кого эти сведения более всего касаются, и в-третьих, у молодежи, готовящейся вступить в русскую жизнь, нет возможности получить сколько-либо систематизированные сведения о состоянии русской промышленности, а ее укрепить может только выступающее поколение. Ему и хотелось разъяснить предстоящие задачи внутреннего быта России. Мне не по силам, да и не по средствам одного человека, труд, до крайности надобный теперь России, а именно описание состояния всех отраслей русской добывающей и перерабатывающей промышленности в связи с состоянием дела у других народов. Это дело настоятельно, важно, плодотворно, должно отразиться на всей русской деятельности и должно уравновесить груз классицизма и резонерства, им внушаемого, у нас еще господствующих от школы до литературы. Если предлагаемая книга выяснит потребность в указываемом большом труде, а особенно если она возбудит появление его, то я буду считать счастливым тот день, когда принялся за предлагаемое сочинение.

С.-Петербург, 21 апреля 1891 года

Яснее всего протекционная и свободная торговля влияли на жизнь Англии, а потому рассматривать будем почти исключительно английские отношения, а подразумевать можно русские и всякие иные. Не потому приходится так поступать, что о чужой стране можно говорить свободнее, а потому, что в ней история всяких промышленно-государственных отношений выразилась полнее и нагляднее, чем где-либо в иной стране, да и все дело промышленности и торговли, очевидно для всех, ушло в Англии гораздо дальше, чем в других странах. Притом мерка одной Англии подходит к русской. Хотя в самой Великобритании земли меньше, чем в одной Пермской губернии, но во всех частях света английские владения занимают пространство, по величине даже немногим большее, чем пространство России. А принципиально все равно, какую страну ни рассматривать в ее международных отношениях, лишь бы она не была из очень отсталых. Это потому, что развитие государств и народов в крупных чертах идет — как развитие организмов или как постройка зданий — по одному общему типу. Кажущаяся разница развития, иногда прикрывающая в действительности даже самую тень сходства, ведет свое начало от зародыша или плана, лежащего в основе построения. Здания различны по виду и по содержанию, но камни и известка те же, и стройка идет по порядку снизу вверх, хотя и приходится иногда подводить самый фундамент впоследствии, сперва укрепив на временных столбах. Так и жизнь народов слагается из тех же кирпичей индивидуальных интересов и начинается также снизу, с интересов массы, а цементом всегда служит обладание территориею и государственная организация, вызываемая взаимной враждою сильных и притеснением слабых и вызывающая различие сословий, достатков, прав, обязанностей и интересов.

Замечу, однако, с самого начала, что конкретный пример Англии избран мною вовсе не для того, чтобы писать историю ее таможенных мер, а только ради того, чтобы объяснить, как я понимаю это — способ создания промышленного развития страны при содействии ее таможенных мероприятий.

В Англии — как и всюду — сперва внутреннее производство удовлетворяло все потребности народа, а извне получалось лишь ограниченное число товаров, да и то больше двух родов: предметы роскоши и прихоти, с одной стороны, например пряности тропиков, меха для одежды и т. п., а с другой — предметы, надобные для развития издавна существовавших видов промышленности, но внутри страны либо недостаточно производимые, как смола или лес для кораблей, либо вовсе в ней не добываемые, как шелк для тканей, как золото для монеты, как виноградное вино и т. п. Производство внутреннее было обложено, как и всюду, податями для государственных надобностей. Многие производства, как, например, водочное, стеклянное и писчебумажное, в Англии были издавна обложены очень сильно, а потому естественно было собирать подать и с привозимых товаров; интересы государства того требовали. Ни о протекционизме, ни о фритредерстве тогда и речи быть не могло: все пошлины были собираемы лишь в интересах фиска, или государственной казны.

В старых порядках много симпатического, простого и естественного, как в детстве. Мудрено ли, что многим порядки этого рода кажутся идеальными. Но, увы, детство проходит, требования усложняются, самосознание и нужды возрастают, и необходимо прибегать к компромиссам, когда приходится чем-либо жертвовать для того, чтобы дать простор наибольшей возможности развития. Тогда к фискальным налогам на привозные товары присоединяются покровительственные, и начинается эпоха первичного протекционизма. Он выражается двояко: или иностранное соперничество совершенно устраняется во внутренних промышленных отношениях, т. е. на иностранное налагается прямо запрет, или же иностранное обкладывается высокой ввозной пошлиной, хотя через нее чаще всего страдают интересы фиска, потому что является контрабанда и потребление вздорожавших товаров уменьшается; обложение же вводится для того, чтобы подданные своего государства находили в производстве облагаемых товаров средства для жизни и чтобы трудовая деятельность вообще возрастала и помогала государству в его соревновании с другими государствами. Возьмем примеры из числа крупных, в которых дело становится более ясным, и возьмем именно примеры английские. Они уже стали делом давно прошедшего, результаты их видимы, а потому о них можно говорить объективнее, чем о недавних, еще живущих или действующих примерах. Нам приходится еще переживать подобные примеры.