Екатерина Диппер - Теория Большого взрыва: гид по сериалу по версии Kuraj-Bambey

Карьеру Саймона до «Теории» сложно назвать успешной, он сам признает, что ему крупно повезло попасть в сериал, впоследствии ставший одним из самых популярных в мире. Однако Саймон уже проявляет себя вне сериала. Например, в последнем фильме братьев Коэнов (один из которых является выпускником того же факультета, что и Саймон) — «Серьезный человек» — он сыграл младшего раввина Скотта Гинзлера. И хотя сам фильм достаточно специфический для обычного зрителя, он стоит того, чтобы посмотреть сцену с более серьезным и философствующим Воловицем.

В жизни актриса Сара Гилберт, или Сара Ребекка Эблес (ее настоящее имя), не использует мужчин даже для удовлетворения своих физиологических потребностей. С 2002 года она живет с продюсером Эллисон Адлер и воспитывает с ней двух общих детей. Хотя, по ее словам, была влюблена в Джонни Галеки с первой встречи, еще на съемочной площадке сериала «Розанна». Но их отношения всегда были дружескими. И сейчас он остается одним из лучших друзей Сары. Если ее расстраивает что-нибудь, первым об этом узнает Джонни.

Интересный факт: задолго до появления Эми в сериале (01.13) Радж упоминает актрису, Майем Биэлик, когда ребята обсуждают потенциального участника их команды по Кубку физики: «Вы знаете кого-нибудь, кто был бы такой же умный, как девушка из сериала Blossom? У нее степень доктора физики». На самом деле у Биэлик докторская степень в области нейробиологии, а также степень бакалавра по ивриту и еврейской культуре. Именно она — та самая умная девушка, которую Радж жаждал пригласить в команду. Известность ей принесла роль в сериале Blossom, но Майем продолжила свое образование, сочетая интеллектуальную деятельность с актерской игрой. Кстати, в качестве студентки ее рады были бы видеть Гарвард и Йельский университеты, но она выбрала UCLA, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, из-за привязанности к семье. Воспитана в духе реформированного иудаизма.

Мелисса Ройч в роли Бернадетт не понимает шуток Говарда, но в жизни она сама зарабатывает на жизнь в стендап-камеди.

Звезда экрана Кристин Барански, воплотившая в жизнь образ матери Леонарда и известная своей ролью в фильме «Мама Мия», запрещает своим детям смотреть телевизор, оберегая их от сцен сексуального характера и насилия.

Кевин Сассман, сыгравший Стюарта, до начала своей актерской карьеры работал в магазине комиксов.

Элис Амтер, играющая мать индуса Раджа, наполовину немка.

«Кузен Шелдона», Леопольд, также известный под именем Тоби Лубенфельд, а точнее, актер DJ Куаллс, работал моделью для Prada и Calvin Klein.

Джуди Грир (доктор Плимптон) на самом деле блондинка. Стала актрисой из вредности, чтобы насолить сопернице в школе.

Элайза Душку, представшая перед нами в роли агента ФБР Пейдж, встречается с Риком Фоксом, сыгравшим Гленна, бывшего парня Бернадетт. Так что, когда она хочет представить Леонарду своего партнера, двухметрового морского пехотинца, она не обманывает. Пусть Рик и не пехотинец, но зато двухметровый.

Ну и напоследок поговорим о науке, об одном из китов, на котором держится сериал. Прочтение этой главы не является обязательным. Скорее всего, данная часть — это некое «задание со звездочкой» для внеклассной работы, когда все остальное о сериале уже понятно. Эту главу можно и опустить, но, как говорится в английской пословице, «Love me — Love my dog»[31]. Другими словами, если любите героев сериала, то любите и то, чем они занимаются. Но если легко понять и полюбить героев комиксов и фильмы, которыми увлекаются герои сериала, то их научная деятельность требует отдельного разъяснения. За толкованием сложных научных явлений и терминов мы обратились к нашему собственному Джорджу Смуту — Марку Ширченко, научному консультанту проекта Кураж-Бамбей.

Если не погружаться глубоко в физические дебри, тогда то, чем занимается Шелдон, — не что иное, как попытка построить Всеобщую Теорию Всего, по меткому выражению Эйнштейна. Пожалуй, самая основная проблема современной теоретической физики связана с неуемным желанием светил науки докопаться во всем до самой сути. А так как большинство принципиальных задач в физике уже решены, а такой ерундой, как разработка новых полезных человечеству штуковин, ученым уже давно не интересно заниматься[32], то выдумать что-нибудь эдакое, желательно настолько, чтобы во всем научном сообществе тебя понимали только пара твоих друзей, — самое милое дело.

Идея «Всеобщей Теории Всего» или, говоря современным языком, «Теории Великого Объединения» состоит в том, чтобы вывести такую суперформулу, следствиями и частными случаями которой были бы все остальные. Самое сложное на этом пути — объединить две непростые вещи: теорию относительности Эйнштейна и квантовую механику. Изначально считалось, что это принципиально невозможно — уж слишком по-разному смотрели на мир Эйнштейн и Минковский с одной стороны и Шрёдингер с Гейзенбергом и Дираком с другой. Корень их разногласий в том, что первые любили геометрию больше математики, а вторым из всей математики нравились только функциональный анализ и теория групп. Таким образом, в теории относительности главным выступает само пространство и всяческие его искривления, а в квантовой механике все, что существует в мире, описывается функциями, причем такими, которые удовлетворяли представлениям их создателей о красоте, а главное, симметрии пространства. К тому же, все, что существует на свете, будь то материя или взаимодействие, принципиально должно иметь свою мельчайшую частицу — квант, и гравитация в том числе. Но в теории относительности никакие кванты не упоминаются и, более того, просто не нужны.

Сейчас физики договорились, что, по крайней мере, принципиальная возможность такого объединения существует. Сильно в этом им помогла так называемая «стандартная модель», объединившая все известные взаимодействия, кроме тяготения. Видимо, не зря Шелдон назвал гравитацию «бессердечной сукой». Правда, никто пока не создал законченной всеобщей теории, а уж тем более такой, которую можно было бы проверить в эксперименте. Пока даже самая любимая и мощная игрушка героев — Большой Адронный Колайдер — оказывается в этом случае немногим более полезной, чем попытка изучать каналы на Марсе с помощью китайского бинокля из «Детского Мира».

Что же касается самих идей подобного объединения, то тут существуют два основных варианта: суперструнная (да вдобавок еще и суперсимметричная) теория (так любимая Шелдоном) и теория квантово-петлевой гравитации (к которой даже сами ее создатели относятся с подозрением).

Основная идея суперструнной теории состоит в том, что наш мир не такой, как кажется. Впрочем, если говорить честно, это можно сказать о любой физической теории менее чем столетней давности. В частности, элементарные частицы, которые мы со школы привыкли даже в силу самого названия считать истинными неделимыми кирпичиками мироздания, оказываются всего лишь колебаниями неких загадочных струн, которые и являются истинно фундаментальными объектами. В результате протоны, нейтроны, электроны и прочая физическая экзотика оказываются всего лишь звуками, которые издает огромный вселенский клавесин. Главная прелесть (помимо общей красоты идеи) состоит в том, что из этой гипотезы с легкостью получаются и стандартная модель, и квантовая гравитация. Тем не менее, ее формулы оказываются настолько сложными, что даже общий их вид до сих пор не получен, и теоретикам остается довольствоваться лишь частными их случаями, обычному же человеку в нее вообще лучше не соваться, во избежание полного исчерпания возможностей головного мозга (наверняка именно этим она и мила Шелдону). К тому же, теория еще очень далека от завершенности и имеет ряд принципиальных сложностей, которые вполне могут поставить на ней крест. Есть две основных проблемы, причем одна оказывается следствием другой.

Первую из них Шелдон и Леонард обсуждали еще в пилотной серии.

Леонард: Мне по крайней мере не надо было изобретать 26 измерений, чтобы включить математику.

Шелдон: Я их не изобрел, они существуют!

Леонард: В каком пространстве?

Шелдон: Во всех! Вот в этом-то и суть, кстати.

С Леонардом трудно не согласиться. Дело в том, что сама струна, как объект, должна иметь некоторую протяженность, но наше трехмерное пространство уже слишком заполнено обычной материей, и для еще одной сущности в нем просто нет места. Поэтому теория струн с необходимостью приходит к выводу, что наша Вселенная не менее, чем четырехмерна, а, как оказывается, нормальную или, выражаясь научным языком, самосогласованную теорию струн невозможно построить менее чем в десятимерном пространстве.