Хазары, или Таинственный след в русской истории - Вячеслав Геннадьевич Манягин

Во-первых, кочевое хозяйство половцев было неприемлемо для хазар. Чтобы перейти к кочевому быту, нужна была коренная ломка всех представлений и психики, а взамен хазары получили бы только второстепенное, подчиненное положение, унизительное для этого гордого народа. Пока в колчанах были стрелы, можно было оставаться самим собой.

Во-вторых, метисация половцев с хазарами была затруднена обычаями тех и других. Хазары были христиане, и отдавать дочерей иноверцам им запрещал закон. Половцы жили родовым строем, и принять чужака в род значило сделать его совладельцем всех пастбищных угодий и участником в дележе добычи, а кому это может быть приятно? Зато смешению хазар с русскими не препятствовало ничто.

А теперь имеем ли мы право не делать вывода, который напрашивается сам? Бродники — народ русско-хазарского происхождения, наследники древних хазар. Пока киевские князья воевали с половцами, бродники были их союзниками, когда же киевляне столковались с половецкими ханами, бродники нашли союзников в лице монголов и помогли Субутай-багадуру выиграть битву при Калке в 1223 году. Золотоордынские ханы умели ценить оказанную им помощь и оставили бродников спокойно жить в долинах Дона и Терека. С XVI века потомки бродников называются тюркским словом — казаки.

Принято думать, что казаки — это русские крестьяне, бежавшие на Дон от ужасов опричнины. И верно, значительная часть казаков образовалась именно таким способом. Но беглецы, приходя на Дон, попадали не в пустыню. Потому-то и родилась знаменитая пословица: «С Дону выдачи нет». В самом деле, можно поверить, что Робинзон Крузо (или его прототип) выжил на необитаемом острове и даже сумел отбиться от кучки индейцев, впрочем, с помощью огнестрельного оружия. Но как мог не погибнуть русский крестьянин, попавший в непривычную ему природную обстановку, когда во всех водораздельных степях Причерноморья господствовали ногаи, промышлявшие ловлей людей и продажей их в рабство? Невозможно ответить на вопрос: почему московское правительство, очень нуждавшееся в налогоплательщиках, допускало уход своих подданных за границу, если один конный отряд мог выловить сколько угодно безоружных беглецов? И наконец, для того чтобы из земледельца-пахаря превратиться в воина и охотника, нужно время и выучка. Очевидно, на Дону имелись места, где пришелец мог спокойно привыкнуть к новым условиям и новому образу жизни. Это значит, что с XIII по XVI век там жили потомки бродников, воевавшие со степью и нуждавшиеся в пополнении. Поэтому они и принимали в свою среду единоверцев, обеспечивая им на первое время приют, выучку и безопасность от ногайских мурз и русских бояр.

Одно из поселений этого времени мне посчастливилось найти в цимлянских песках в 1965 году. Об этом стоит рассказать подробнее.

После того как Хазарская экспедиция прекратила свое существование, меня пригласил поработать вместе профессор МГУ Александр Гаврилович Гаель, известный исследователь песков. Его, как и А. А. Алексина, интересовала возможность датировать погребенные гумусированные почвенные слои. Несколько археологических находок, сделанных нами совместно и по отдельности, дали повод для очень интересных выводов^{10}. Но одна из находок непосредственно относится к нашей теме. На берегу Цимлянского моря, затопившего первую надпойменную террасу Дона, лежит полоса песков. От окружающих степей она отделена широкой третьей надпойменной террасой и представляет остаток старого (до наполнения Цимлянского моря) ландшафта долины Дона.

Трудно представить себе более благодатное место. Мои общераспространенные представления о песках как бесплодной пустыне были сломаны раз и навсегда. Даже в засушливые годы грунтовые воды здесь находятся на глубине около метра, и растения без труда втягивают корнями животворную влагу. Здесь растут не только береза, осина, ива, но и великолепные дубы, пощаженные человеком. Большая часть песков связана степными травами, и это грустно только для археолога, потому что фрагменты керамики, как тяжелые предметы, большей частью проседают сквозь песок и не видны при рекогносцировочных маршрутах. Но на помощь приходит ветер, раздувающий то те, то другие участки террасы, особенно в тех местах, где почва потревожена человеком. В одном из таких выдувов^{11} мы нашли россыпь фрагментов керамики на очень небольшом пространстве — 17x14 м, даже один обломок пористого камня, видимо, из очага. Это был след поселения, возможно, просто одного дома, отнюдь не относящегося к глубокой древности. Большая часть сосудов была слеплена руками, без помощи гончарного круга. Обжиг был крепкий, хотя не все сосуды были прожжены насквозь, а у некоторых в изломе была темно-серая глина. На некоторых черепках были заметны следы красной краски, другие были украшены параллельными бороздками. Короче говоря, керамика носила следы влияния и гузской и татарской культур, что определяет время жизни в этом доме с X по XV век.

Находка половины пряслица, надеваемого на веретено, показывает, что это не был военный стан, где женщинам некогда прясть шерсть. Это было оседлое поселение бродников неподалеку от понижения, где растут березы и осины и вода находится на полметра от поверхности. И пусть никого не смущает, что сосуды лепные. В условиях постоянной войны гончаров было меньше, чем требовалось посуды, и бродники восполняли это как умели. Находка была сделана с помощью местного лесника Осипа Ефремовича Терентьева, которому приношу искреннюю благодарность.

Но не противоречит ли нашим соображениям то, что великая держава — Золотая Орда — терпела на своей территории такое инородное тело, как бродники-казаки? Нет! Бродники были врагами не татарских, а ногайских ханов, постоянно восстававших против слабевших потомков Батыя. Самое название «ногайцы» значит сторонники темника Ногая, выступившего в конце XIII века на борьбу с монголами, пришедшими из Азии. Войско Ногая составляли по большей части потомки половцев и других кочевых племен, покоренных монголами и ненавидевших их. Ногай был разбит при помощи русских войск, пришедших на помощь хану Тохте, и убит русским воином. Мы не имеем прямых свидетельств о роли бродников в междоусобных войнах татар, но логика событий подсказывает, что золотоордынские ханы были их естественными союзниками, а ногайцы — врагами. Эта коллизия продолжалась и после падения Золотой Орды, когда в степях воцарилась анархия, которая оказалась на руку бродникам — казакам, обретшим полную самостоятельность. Например, в 1538 г., отвечая на жалобы ногайского мурзы, из Москвы писали: «На поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и другие баловни-казаки. А и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят и те люди как вам тати, так и нам тати»^{12}.

Впоследствии московское правительство сумело найти с донскими казаками общий язык и сделало из них