Леонид Почивалов - «Мечта» уходит в океан

Мы с Леной не теряли времени даром. Прежде всего с помощью Абу учились управлять судном. Перед тобой в рулевой рубке — компас. Мы сразу же, как велел Абу, стали говорить не по-сухопутному — ко́мпас, а по-морскому — компа́с. По показаниям компаса ты и держишь направление хода судна. Дело, конечно, не такое простое, как я описал, но мы с Леной справились с ним довольно быстро. Потом учились одолевать волну и встречный ветер. Ведь и волна и ветер стремятся во что бы то ни стало сбить судно с курса. Ударит волна в правую «скулу» яхты, да так, что, кажется, разорвет корпус до самых шпангоутов. Ветер тоже не отступает, наваливается на наше суденышко своим невидимым, но огромным и тяжелым телом, толкает в сторону, норовит опрокинуть. А рулевой должен уметь одолеть и волну, и ветер, вопреки стихиям вести свое судно по точно заданному курсу.

Лена и я старались вовсю и, кажется, добились некоторых успехов. Судно нас слушалось. Штурвал на нем легкий, даже Лена со своими девчачьими силами легко с ним справляется. А я тем более. Абу похвалил:

— Кажется, из вас получатся отличные рулевые. За это я спокоен. Теперь нам надо освоить штурманское дело. Оно посложнее…

Что верно, то верно — дело непростое. Во-первых, надо хорошо считать, а, если говорить по правде, математику я недолюбливаю. Не то что в ней слабак, нет, если надо решить даже трудную задачку из учебника — решу, придется только мозгой пошевелить. Но радости я от этой задачки не испытываю. Она для меня как овсяная каша, которой по утрам кормит меня бабуля, — не люблю, надоела, а есть надо, иначе с бабулей конфликт.

Чтобы вести «Мечту», нужно уметь определять местоположение, или, как говорят моряки, координаты, с помощью секстанта, по звездам, солнцу и луне уметь делать расчеты по навигационной карте. Без математики не обойдешься. Взял я карандаш, бумагу и принялся считать. И вот настал час, когда по солнцу с помощью секстанта впервые определил долготу, на которой находится «Мечта». Абу, проверив, подтвердил: расчет почти правильный. Похлопал меня по плечу:

— Значит, и штурман из тебя понемногу получается.

С Леной дело обстояло хуже. Лена любит стихи, собирает в альбом открытки с цветами и киноактерами, в Симферополе ходит в студию живописи, и о ней говорят, что, мол, будущая знаменитость. Математика для нее еще страшнее, чем для меня: в школе по математике она неисправимая троечница. Решительно заявила:

— Все готова делать: стоять на штурвале, подымать паруса, готовить вам обеды, даже мыть за вас посуду и драить палубу, но штурманом быть не могу, такое навычисляю, что вы не в Болгарию попадете, а будете ходить по кругу в центре Черного моря.

Мы пожали плечами: что ж делать с девчонкой, придется уважить просьбу.

— Справимся с мореходством с тобой вдвоем? — спросил Абу.

— Справимся! — ответил я, хотя в своих силах пока не был достаточно уверен: большая ответственность — прокладывать курс судну!

Так мы поделили свои обязанности. В полдень Лена сказала, что пора нас кормить, и отправилась на камбуз. Мы ничего не сказали в ответ, но были довольны: теперь у нас есть добровольный кок.

Через час на яхте зазвенел гонг: обед готов.

Лена пришла в рубку сменить нас, а мы отправились на камбуз, где стояли котелки с дымящимися свежими щами. Поели с удовольствием, хотя это было не такое простое дело. Яхту швыряло на волне — тарелку на стол не поставишь, иначе щи тебе на штаны. Ели прямо из котелков, которые крепко держали в руках. Обед от этого был еще вкуснее.

А через час произошло событие, о котором мы должны были записать в судовом журнале. Делать записи в судовом журнале Абу поручил мне.

— В судовом журнале записи должны быть краткими, — поучал Абу. — Но поскольку рейс у нас необычный, в этом путешествии мы впервые открываем неведомый мир, нас наверняка ждет немало приключений, судовой журнал можно превратить в путевой дневник.

Так я получил еще одну обязанность на борту «Мечты» — быть летописцем. Это было мне на руку — ведь предстояло писать для школы летнее сочинение. А что может быть лучше нашего путешествия для такого сочинения?

Так вот, через час после обеда мы в открытом море встретили огромный пассажирский теплоход. Во время нашего пути из Планерского суда появлялись то и дело, но шли они далеко. А этот вдруг выполз из-за горизонта прямо по нашему курсу, и мы сразу же поняли, какой он большой.

— Пассажир! — сказал Абу, присмотревшись через бинокль к синему пятнышку на самом краю моря. — «Иван Франко» или «Шота Руставели».

Но он ошибся. Когда громадина приблизилась к нам настолько, что можно было в бинокль разобрать ее имя, мы прочитали: «Михаил Лермонтов».

— У меня на нем приятель капитаном, — радостно сообщил Абу.

Какое это было красивое судно! Черный борт, ослепительно белые палубные надстройки, красный кант на дымовой трубе. Мы с Леной подсчитали по иллюминаторам и окнам пассажирских кают на верхних палубах, что высотой теплоход больше семиэтажного дома.

— Семь этажей! — изумлялась Лена. — Настоящий плавающий дом! Вот бы на нем прокатиться!

— На судах не этажи, а палубы, — заметил Абу. — А прокатиться ка нем наверняка тебе доведется. Таких пассажирских судов в нашем флоте становится все больше и больше, и попасть на них не так уж трудно.

Он снова приставил к глазам бинокль, долго рассматривал приближающееся судно.

— «Михаил Лермонтов» имеет порт приписки Ленинград, — сказал Абу. — Значит, на Черное море он попал с круизом. Должно быть, какая-нибудь иностранная компания зафрахтовала, то есть наняла для развлекательного путешествия туристов.

Красавец теплоход прошел от нас в полумили. Абу вдруг шагнул на корму, быстро достал из ящика несколько разноцветных флагов, прикрепил ловкими точными движениями к линю и тут же вознес к вершине мачты.

Как красиво они затрепетали на ветру!

— Это я поднял выраженное флагами приветствие: «Счастливого плавания!» — пояснил Абу.

Можете себе представить, как мы обрадовались, когда через несколько минут на мачте «Михаила Лермонтова» нам в ответ поднялись такие же флаги: «Счастливого плавания!» На палубах левого борта теплохода собралось множество пассажиров, они махали нам руками, шляпами, платками. А еще через две минуты удаляющийся теплоход вдруг огласил море тремя мощными басовитыми гудками — попрощался с нами. Мы прыгали по палубе, радовались. Еще бы! Такой гигант нас приметил и обошелся с нами, как с равными.

Абу задумчиво улыбался.

— Это была не просто морская вежливость, — сказал он. — Я думаю, приветствовали нас так потому, что наша яхта называется «Мечта». А в этом названии ведь есть что-то романтическое.

Берега Болгарии показались неожиданно. Первой их обнаружила опять же Ленка. Как закричит:

— Земля, земля!

Глазастая! Без бинокля разглядела. Не зря считается художницей. Абу взглянул в бинокль и подтвердил:

— Верно! Прямо по курсу — земля. Молодец, товарищ второй помощник капитана!

Абу склонился над штурманским столиком, поводил по расстеленной на столике карте циркулем, сделал расчеты на листке бумаги и торжественным голосом вдруг объявил:

— Выходим на траверс Варны. По предварительным расчетам, в Варне будем через три часа.

Поначалу Болгария представилась узенькой синей полоской на горизонте. Потом полоска стала утолщаться, верхняя кромка ее забугрилась — это обозначались контуры далеких гор. Над «Мечтой» с криком носились болгарские чайки, словно приветствовали нас. Все чаще попадались нам навстречу суда — торговые, танкеры, рыболовные.

Мы с волнением подходили к Варне. Кварталы старинных домов соседствовали с большими районами новостроек. Варна утопала в густой зелени, и сразу было ясно, что это большой и веселый курортный город. Нам кое-что удалось прочитать о нем еще в Планерском. В судовой журнал я вписал краткие сведения: «Подходим к порту Варна. Это третий в Болгарии город по численности населения. Основан в VI веке до н. э. греческими колонистами. Крупный современный порт. Различные промышленные предприятия. Оперный и драматический театры, богатый приморский парк…»

Мы отдали швартовы в том районе порта, где причаливают катера и яхты. А сам грузовой порт со своими гигантскими кранами, громоздкими тушами стоящих у причалов кораблей, с густым лесом корабельных мачт и грузовых стрел остался в стороне.

Абу лихо подвел «Мечту» к деревянному причалу. На причале швартовый конец, который я бросил, поймал загорелый парень в белой морской фуражке, крикнул, обнажив крепкие белые зубы:

— Здравейте!

Мы спрыгнули с яхты на доски причала, и Абу весело объявил:

— Поздравляю с прибытием на землю братской Болгарии!

Было утро. Мы решили, что прежде всего отыщем Кара-бойчева, а уж потом осмотрим Варну, может быть, даже съездим на знаменитый курорт Золотые Пески, о котором мы с Леной прочитали в книжке о Болгарии. Хотелось искупаться в «болгарском» Черном море.