Антон Первушин - Последний космический шанс

Мнение о том, что на Марсе процветает древняя высокоразвитая цивилизация, стало общепризнанным благодаря активной деятельности американского астронома-любителя Персиваля Лоуэлла. Аристократ и блестящий дипломат Лоуэлл мог когда-нибудь стать президентом США, но отказался от политической карьеры во имя изучения других планет. В 1894 году в Аризоне на деньги Лоуэлла была построена обсерватория в городе Флагстафф. Многомесячные наблюдения за Марсом в период Великого противостояния позволили Лоуэллу сделать два важных вывода. Во-первых, он показал, что каналы пересекают и темные области Марса, которые раньше считались «морями». Во-вторых, он предположил, что сеть каналов может иметь искусственное происхождение.

«Чем лучше удавалось разглядеть планету, – писал Лоуэлл, – тем явственнее выступала эта замечательная сеть. Точно вуаль покрывает всю поверхность Марса. <…> По-видимому, ни одна часть планеты не свободна от этой сети. Линии обрываются, упираясь в полярные пятна. Они имеют форму в такой мере геометрически правильную, что внушают мысль об искусственном происхождении их…»

Однако самым удивительным из открытий Лоуэлла стало другое. Если Скиапарелли отмечал, что видимость каналов Марса в разные сезоны различна, то американцу удалось обнаружить закономерность в изменениях каналов. С наступлением зимы в одном из полушарий Марса они блекнут настолько, что заметить их не удается. Зато в другом полушарии, где лето в разгаре, каналы видны отчетливо. Но, допустим, пришло время, и в том полушарии Марса, где царила зимняя стужа, наступает весна. Полярная шапка начинает быстро таять, уменьшаясь в размерах. И тогда становятся видны каналы, прилегающие к тающей полярной шапке планеты. Затем – будто бы темная волна расползается по планете от полюсов к экватору Марса. В этот период становятся видимыми все каналы, расположенные в экваториальном поясе Марса. Проходит половина марсианского года, и все явления повторяются в обратном порядке. Теперь начинает таять другая полярная шапка Марса, и от нее к экватору расползается по каналам загадочная темная волна.

Для объяснения наблюдаемых эффектов Лоуэлл выдвинул увлекательную гипотезу, которой нельзя отказать в логичности. «Каналы, – писал он, – являются результатом творчества разумных обитателей Марса. Но остается вопрос: что заставило марсиан построить эту исполинскую сеть, которая вызывает восхищение любого земного инженера?» Лоуэлл рассуждал следующим образом. Марс старше Земли и в настоящую эпоху переживает такую стадию развития, которая предстоит нашей планете в далеком будущем. За счет своей древности и небольшой массы красная планета утратила значительную часть атмосферы. Вода и ветер давно уже закончили свою разрушительную работу – на Марсе нет высоких гор или даже крупных возвышенностей. Вся его поверхность представляет собой гладкую песчано-каменистую пустыню, по размерам гораздо большую, чем любая из земных пустынь. Вместе с атмосферой Марс терял и свою воду. Остатки влаги встречаются там главным образом в виде снежно-ледяных полярных шапок. Что касается темных пятен, которые астрономы называют «морями», то это лишь дно высохших морей – неглубокие впадины, покрытые скудными остатками растительности. Когда на Марсе наступает весна, его «моря» начинают зеленеть, а осенью они снова блекнут. Лишенная слоя облаков, марсианская атмосфера почти не сохраняет тепло, получаемое грунтом от Солнца, поэтому климат на Марсе крайне суров. Чтобы противостоять невзгодам, пришедшим с умиранием некогда цветущей планеты, марсиане должны были объединиться в единое государство. Они построили гигантскую оросительную систему каналов, которая берет влагу от тающих полярных шапок Марса и разносит ее по всей планете.

У теории Лоуэлла было много противников среди профессиональных астрономов, но публика приняла ее с восторгом. Книги астронома-любителя расходились огромными тиражами, его лекции пользовались неизменным успехом. Ясно, что и фантасты не преминули использовать ее для художественного осмысления. В 1897 году вышли сразу два значимых романа о марсианах: «На двух планетах» (“Auf zwei Planeten”) немецкого писателя Курта Лассвица и роман «Война миров» (“The War of the Worlds”) английского фантаста Герберта Уэллса. Оба автора приняли в качестве основы концепцию «умирающего» Марса, и оба сходились во мнении, что неизбежно межпланетное противостояние. Будучи более развитыми существами, марсиане прилетают на Землю – только в варианте Лассвица они занимаются здесь «прогрессорской» деятельностью, а в варианте Уэллса – используют людей в качестве еды.

Карта Марса по Персивалю Лоуэллу

Не обошли вниманием марсианскую тему и отечественные авторы. Перечислю только наиболее известные тексты, оказавшие влияние на формирование образа Марса как населенного мира: «На другой планете» Порфирия Инфантьева (1901), «Красная звезда» Александра Богданова (1908), «Аэлита» Алексея Толстого (1923), «Пылающие бездны» Николая Муханова (1924).

Романтическая вера в старших «братьев по разуму» придавала космической экспансии особый смысл. Действительно, изучение пустых миров может многое дать науке, но контакт с инопланетной цивилизацией изменит жизнь всего человечества, обогатит культуру, откроет совершенно фантастические перспективы. С верой в марсиан жил и работал Фридрих Цандер – рижский инженер, создавший Группу изучения реактивного движения (ГИРД), в которой начал свою карьеру ракетчика Сергей Королёв. С верой в марсиан пришел в ракетостроение амбициозный барон Вернер фон Браун, спроектировавший первые тяжелые баллистические ракеты на жидком топливе. Кстати, именно он выступил в 1952 году с технически проработанным «Марс-проектом» (“Das MarsProject”), предусматривавшим отправку к красной планете трех огромных кораблей с экипажем из 70 астронавтов.

Вера в марсиан была столь сильна, что когда в конце 1950-х годов инициативная группа под эгидой ВВС США приступила к проработке грядущей пилотируемой экспедиции на красную планету, военные инженеры заказали астрономам новую подробную карту каналов, основанную на десятках тысяч фотоснимков Марса, полученных начиная с 1905 года обсерваторией Лоуэлла.

Впрочем, астрономические методы наблюдений совершенствовались. И еще до Второй мировой войны большинство ученых сошлись во мнении, что хотя отрицать существование каналов нельзя, вряд ли эти тонкие линии на поверхности Марса имеют искусственное происхождение. Выдвигались разные гипотезы, объясняющие природу каналов: отдельные цепи гор или озер, из-за удаленности воспринимаемые как прямые линии (Маундер, Черулли, Антониади), трещины в коре планеты (Аррениус), трещины в ледяном панцире, сковывающем Марс (Бауман), обширные полосы болот (Пикеринг). Научный мир отказался от теории Персиваля Лоуэлла, но отказаться от идеи обитаемости Марса оказалось не так-то просто. Два десятилетия ушло на попытки установить размеры, состав и давление атмосферы Марса. Причем изначально по умолчанию предполагалось, что она сопоставима с земной. В 1951 году астрофизик Жерар де Вокулёр опубликовал результаты своих исследований по этой теме, в которых зафиксировал, что давление атмосферы у поверхности Марса соответствует давлению земной атмосферы на высоте 18 км. Вода в таких условиях закипает при температуре +40 °C, но теоретически она может находиться на поверхности Марса в жидком состоянии. А где есть вода, там может быть жизнь.

Марсиане (оригинальная иллюстрация к первому изданию романа Герберта Уэллса «Война миров», 1897)

Образ Марса поменялся, – там уже не рассчитывали найти цивилизацию (даже фантасты поголовно переключились с описания населенных городов, оазисов и каналов на описание древних руин и занесенных песком памятников). Но при этом красная планета все равно оставалась привлекательной целью, ведь на ней, скорее всего, существует развитая биосфера, а значит, Марс может быть колонизирован в обозримые сроки. Появился даже крупнейший авторитет по марсианской флоре – советский астроном Гавриил Тихов. Подобно Лоуэллу, реконструировавшему жизнь несуществующей марсианской цивилизации по наблюдаемой сети каналов, Тихов взялся реконструировать несуществующую марсианскую растительность по поглощению инфракрасных лучей. Более того, Тихов искал и, что ожидаемо, находил «аналоги» марсианской растительности среди земных высокогорных растений.

Последнюю точку в дискуссии поставил американский астроном Уильям Синтон, обнаруживший в спектре Марса три полосы поглощения, характерные для углеводов – простейших органических соединений. Его открытие, сделанное в 1956–1958 годах, вызвало шумиху в прессе, и еще раз укрепило мнение конструкторов космической техники в том, что соседняя планета – весьма перспективная цель для космической экспансии.