Разные - Журнал «ЗАГАДКИ ИСТОРИИ», 2012 №1

ИСТОРИЧЕСКИЕ БАЙКИ

Однажды Бернард Шоу обронил фразу о том, что все женщины продажны. Английская королева, узнав об этом, при встрече с Шоу спросила:

— Верно ли, сэр, что вы утверждаете, будто все женщины продажны?

— Да, ваше величество.

— И я тоже?! — возмутилась королева.

— И вы тоже, ваше величество, — спокойно ответил Шоу.

— И сколько же я стою?! — вырвалось у королевы.

— Десять тысяч фунтов стерлингов, — тут же определил Шоу.

— Что, так дешево?! — удивилась королева.

— Вот видите, вы уже и торгуетесь, — улыбнулся драматург.

У цесаревича Александра Николаевича, будущего императора Александра II, в течение всего его отрочества воспитателем-наставником был поэт В.А. Жуковский.

Не будучи занудой, он не утомлял мальчика нравоучениями. На первых порах он ограничивался двухчасовыми прогулками с ним по Петербургу. Любознательный наследник задавал вопросы. Жуковский отвечал. За обедом с родителями отрок восторженно пересказывал все то, о чем он сегодня беседовал с Василием Андреевичем. Однажды отец Александра, император Николай I, изволил сопровождать сына и его воспитателя на очередной прогулке.

И надо же такому случиться! На только что окрашенных воротах Летнего сада мальчик увидел нацарапанное гвоздем слово. Оно состояло из трех букв. Наследник его никогда не слышал. Ну не произносилось оно при нем! И с детским простодушием он спросил у Жуковского: что означает ЭТО СЛОВО?

Первым делом поэт глянул на царя. И по тому, как тот, подняв голову, с преувеличенным вниманием начал наблюдать за ползущим по небу облаком, Жуковский понял, что император Николай I (великий матерщинник!) предоставляет воспитателю возможность самому выпутываться из этого пренеприятнейшего положения.

Ответ Василия Андреевича был таким:

— Ваше высочество, это слово — не что иное, как форма повелительного наклонения от глагола «ховать». Например, совать — суй, жевать — жуй. А это — ховать.

Любопытство наследника было удовлетворено, он тут же спросил у Жуковского еще о чем-то, тот ответил… В течение всей прогулки царь не произнес ни слова. И только прощаясь, у самого входа во дворец он вынул из кармана золотой брегет и, употребив форму повелительного наклонения от глагола «ховать», посоветовал поэту спрятать часы подальше, чтобы не украли. И тут же пригласил его на семейный ужин — честь, которой император редко кого удостаивал.

Однажды, оказавшись в кругу петербургских академиков, среди которых был и М.В. Ломоносов, некий молодой и хвастливый вельможа решил напомнить, что и он «величина»:

— А вот я Рюрикович! Мое генеалогическое древо уходит корнями к Владимиру Красное Солнышко. Кто еще здесь может заявить такое о себе? Вот ты, Михайло, сын Васильев, способен что-нибудь подобное сказать о своих предках?

— Увы, нет, — с грустью отвечал великий русский ученый. — Все метрические записи нашего рода пропали во время Всемирного потопа.

Давид Ливингстон не был первооткрывателем Африки, как Колумб-Америки. Но фактически именно он открыл миру Африканский континент, исходив его вдоль и поперек. Ливингстон не только заполнил пробелы на картах, он принес в эти края идеи гуманизма. За что посмертно удостоился чести быть названным «Другом человечества»…

Родился Давид Ливингстон в бедной семье 19 марта 1813 года в Шотландии, в фабричном поселке Блантайр. И с 10 лет начал работать на местной хлопчатобумажной фабрике. Он обслуживал ткацкую машину и связывал обрывки нитей с 6 утра до 20 часов вечера. Потом еще два часа учился в вечерней школе при фабрике, а придя домой, занимался до полуночи самостоятельно, благодаря чему выучил латинский и греческий языки. Понятно, что стремящегося к познаниям парня не прельщала перспектива провести всю жизнь у прядильной машины. Он мечтал вырваться с фабрики хоть на край света.

До открытий Ливингстона вся южная половина Африки казалась безжизненной пустыней. На картах того времени были нанесены лишь населенные пункты на побережье, в центре же континента фактически зияло большое белое пятно с нанесенными на нем точками обозначениями предполагаемого нахождения рек. Она как будто ждала своего Ливингстона, который готовился к своей подвижнической деятельности.

После десяти лет изнуряющего труда Ливингстон решил отправиться миссионером в Китай. Но он хотел не только нести слово Божье, но еще и реально помогать людям, а потому стремился получить медицинское образование. И сумел выучиться на свои скудные средства. Лишь в 1840 году Давиду был предоставлен статус миссионера, но отправился он не в Китай, а в Африку. Высадившись в Кейптауне, он отправился в миссионерскую станцию в Курумане, расположенную в 800 километрах.

Ливингстон чувствовал себя счастливым и воодушевленным. В его путевом дневнике появляется запись: «Путешествие — это прямо-таки удовольствие. Мы наслаждаемся полной свободой: разбиваем палатки и разводим костер, где только душе угодно; идем пешком или едем верхом, как нам заблагорассудится, и охотимся на любую дичь, сколько нам вздумается». Однако в дальнейшем ситуация уже не казалась ему столь радужной. Белые переселенцы — буры, населявшие те места, отнеслись к приезжему британцу с неприязнью, а туземные вожди и вовсе враждебно. Христианский миссионер покушался на их привилегию — многоженство.

Но Ливингстон сумел завоевать их расположение. Из миссии он то и дело совершал путешествия в земли племен бечуана, где не только проповедовал, но и оказывал медицинскую помощь. Он писал: «Хотя бечуана, можно сказать, дети природы, однако болеют довольно часто… В деревнях, встречавшихся в пути, мой фургон осаждали слепые, хромые и разбитые параличом». Изучение медицины очень помогло Ливингстону. Вскоре пошла молва, что он — настоящий волшебник, способный воскрешать даже мертвых. Однако его благие дела не находили отклика у других миссионеров на станции. Те были больше озабочены приумножением дохода. Они приобретали, например, родники и приспосабливали их для орошения прилегающих участков, а затем сдавали эти земли местным жителям в аренду.

И тогда Ливингстон задумал основать собственную станцию, что и сделал в 1843 году в Колобенге, в стране бечуана. А оттуда начал осуществлять экспедиции на север, в неизведанные европейцами земли.

Не раз в этих экспедициях жизнь Давида висела на волоске. Как-то он решил помочь одному селению, которое затеррорезировала стая львов. Туземцы уверовали, что эту напасть наколдовало им соседнее селение, а потому не пытались отогнать львов, которые нападали на их скот даже днем. Ливингстон решил помочь им и, взяв с собой несколько человек, отправился на охоту. Ему удалось подстрелить одного льва, но тот, раненый, кинулся на Давида и подмял его под себя. К счастью для Ливингстона, хищник переключил свое внимание на других охотников, он ринулся на них и нанес серьезные ранения двум людям, а потом рухнул на землю бездыханным. Две пули, которые всадил в него Ливингстон, оказались все же смертельными. Но для дикарей это было настоящим чудом! Чтобы уничтожить след предполагаемого колдовства, а африканцы решили, что лев умер из-за проклятия раненого белого, убитого льва сожгли на большом костре. Лев оставил на плече миссионера следы одиннадцати зубов и сломал ему руку, которая так и осталась искалеченной на всю жизнь. Ливингстон был вынужден выучиться стрелять с левого плеча и целиться левым глазом.

В 1845 году Ливингстон женился. Супруга Мэри подарила ему четверых детей. Жена и дети стали верными спутниками в путешествиях Ливингстона по Африканскому континенту, хотя и не раз подвергались при этом невзгодам и лишениям. Как-то раз они оказались в селении баквена в период засухи. Голодающих детей Ливингстона туземцы подкармливали яствами из саранчи с медом или из гусениц, а также жареными лягушками. Это было лакомством. Давид рассказывал, что его дети поедали такую пищу с жадностью. Хуже было то, что бессилие миссионера перед засухой подрывало его авторитет в глазах туземцев. И веру. «Посмотри, — говорили они, — у соседей наших бывает обильный дождь, а у нас не бывает. У нас молятся, а у них никто не молится».

Но зато деятельность отважного миссионера, наконец, принесла ему признание на родине. В 1849 году он первым из европейцев пересек пустыню Калахари и открыл миру озеро Нгами на южном крае болот Окаванго. За это открытие Ливингстон был награжден британским Королевским обществом золотой медалью и денежной премией.