Роман Степаненко - Особенности расследования преступлений, связанных с посредничеством во взяточничестве

5. Преступления совершаются посредниками, мнимыми посредниками, взяткополучателями зачастую в связи с их профессиональной и иной хорошо известной им деятельностью, т. е. в рамках общественных отношений и правоотношений, в которых они, как правило, являются специалистами, имеют определенный опыт.

6. Преступления, связанные с посредничеством во взяточничестве, можно зачастую с высокой степенью условности разделить на основные и сопутствующие[43]. Поясним на примере типичного способа преступления: выпуск должностным лицом таможенного органа перемещаемого товара в свободное обращение за взятку от декларанта при посредничестве близкого друга этого таможенника, без таможенного оформления и уплаты таможенных платежей, путем совершения служебного подлога указанным таможенником.

В данном примере, если три преступления, входящие в категорию «взяточничество»: дача взятки (декларантом), получение взятки (таможенником) и посредничество во взяточничестве (другом таможенника), можно назвать «первичными преступлениями», то совершаемые по совокупности общественно опасные деяния: служебный подлог (ст. 292 УК РФ) и уклонение от уплаты таможенных платежей, взимаемых с организации или физического лица (ст. 194 УК РФ), являются сопутствующими преступлениями. Наиболее распространенными по отношению ко взяточничеству преступлениями, помимо упомянутых в примере, являются: злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), служебный подлог (ст. 292 УК РФ), фальсификация доказательств, другие преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК РФ. Далее для краткости – должностные преступления), преступления против правосудия (гл. 31 УК РФ) и др.

Отметим два довода, обосновывающих такую классификацию.

В п. 22 упомянутого выше Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» указано: «Обратить внимание судов на то, что совершение должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, за взятку либо незаконное вознаграждение при коммерческом подкупе действий (бездействие), образующих самостоятельный состав преступления, не охватывается объективной стороной преступлений, предусмотренных статьей 290 и частями 3 и 4 статьи 204 УКРФ. В таких случаях содеянное взяткополучателем подлежит квалификации по совокупности преступлений как получение взятки за незаконные действия по службе и по соответствующей статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий, служебный подлог, фальсификацию доказательств и т. п.». Таким образом, высшая судебная инстанция указывает на широко распространенную закономерность криминальной коррупционной деятельности: взяточничество зачастую совершается не только само по себе, но и в совокупности с иными, разнородными, преступлениями и при этом, с позиции уголовного закона, требует квалификации по совокупности.

Как уже отмечалось со ссылкой на мнение И. М. Лузгина, разработка настоящих «особенностей методики» ведется по пути выявления общих, актуальных для практики особенностей в расследовании преступлений, связанных с посредничеством, и построения ситуационных моделей расследования. В разделе 3.1 мы рассмотрим эти ситуационные модели.

Изложенное дает возможность сформулировать криминалистическое понятие группы преступлений – основания формирования (предмета) настоящей криминалистической методики. Преступления, связанные с посредничеством во взяточничестве, – это предусмотренные рядом норм уголовного закона (ст. 291.1, 159 УК РФ и иные смежные) общественно опасные деяния, являющиеся частью криминальной коррупционной деятельности, совершаемые с участием посредников во взяточничестве или мнимых посредников (мошенников) с использованием ряда типичных способов: непосредственная передача взятки или ее части по поручению взяткодателя или взяткополучателя; иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении и даче взятки; обещание или предложение посредничества во взяточничестве; хищение путем обмана предмета взятки или его части.

На основании данного определения и признаков обозначенных преступлений будет начата разработка особенностей методики их расследования.

Кроме того, мы предлагаем охватывать криминалистическими рекомендациями настоящей методики уголовные дела о преступлениях, при квалификации подпадающих под признаки составов, которые мы, вслед за А. А. Кирилловой, в контексте настоящего исследования предлагаем называть смежными по отношению к ст. 291.1 УК РФ или, как предложил Верховный суд РФ, «связанными со взяточничеством». К таким преступлениям следует отнести не только описанные выше деяния, предусмотренные ст. 159 УК РФ, но и предусмотренные ст. 204 УК РФ «Коммерческий подкуп». Как известно, часть 1 этой статьи содержит состав, сходный с составом дачи взятки, т. е. незаконные:

– передача лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, оказание ему услуг имущественного характера, предоставление иных имущественных прав за совершение действий (бездействие) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением.

Часть 3 этой статьи содержит состав, сходный с составом получения взятки, т. е.:

– незаконное получение лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно незаконное пользование услугами имущественного характера или другими имущественными правами за совершение действий (бездействие) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением.

Основным, хотя и не единственным, различием составов коммерческого подкупа и взяточничества, как известно, является субъект преступления[44]. В первом случае это лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением (прим. 1 к ст. 201 УК РФ). Во втором случае это должностное лицо (прим. 1 к ст. 285 УК РФ). Как верно заметил О. Я. Баев, «… различия между этими деяниями с точки зрения уголовно-процессуального исследования состоит, по существу, в разном служебном статусе субъекта…», а потому, как отмечает автор, с позиций криминалистических принципиальных различий в них нет[45].

Как известно, специального состава посредничества в коммерческом подкупе уголовным законом пока не предусмотрено[46]. В данном случае основанием включения преступлений, связанных с коммерческим подкупом, в число «смежных» является если и не идентичность, то все же сходность основных закономерностей как криминальной, так и криминалистической деятельности по делам о перечисленных преступлениях.

Есть и дополнительный весомый аргумент – мнение практических работников. Как показало проведенное анкетирование следователей, оперативных сотрудников, на вопрос «Имеет ли общие закономерности криминальная коррупционная деятельность, связанная со взяточничеством, и криминальная коррупционная деятельность, связанная с коммерческим подкупом?» ответ «Да, нет существенной разницы» предпочли 63,64 % респондентов, ответ «Да, но есть существенная разница» – 25,10 % опрошенных. При этом в комментариях к ответу часто встречались такие доводы: «Разница в основном по субъекту, по полномочиям, в остальном одно и то же…» (Прил. 2). Государственные обвинители на указанный вопрос дали схожие ответы: «Да, разницы практически нет» – 57,18 %; «Да, но есть существенная разница» – 31,46 % и на отсутствие общих закономерностей указали лишь 8,20 % опрошенных (Прил. 3).

На вопрос «Имеет ли общие закономерности деятельность по выявлению, раскрытию и расследованию взяточничества и коммерческого подкупа?» ответили «Нет существенной разницы» еще больше респондентов – 75,45 %. Ответ «Да, но есть существенная разница» предложили всего 15,45 % опрошенных оперативных сотрудников и следователей (Прил. 2). 68,18 % государственных обвинителей дали положительный ответ на вопрос и лишь 31,82 % указали, что общие закономерности в расследовании данных преступлений отсутствуют или выражены слабо (Прил. 3).

Интерес представляет также следующий факт: на вопрос о том, возникали ли трудности в раскрытии преступления, положительно ответили 75,45 % оперативных сотрудников, при расследовании – 43,64 % опрошенных следователей и при поддержании государственного обвинения – 39,64 % опрошенных государственных обвинителей (Прил. 2, 3).