Иван Забелин - Расцвет русского могущества

Прямое свидетельство о янтарной торговле, проходившей именно по этому пути, сохранилось у Дионисия Периэгета, который рассказывает, что этот драгоценный товар, нежно сияющий, как блеск молодой луны, приносится двумя реками, спадающими с Рифейских высот в раздельном течении, на юге Пантикапой (река Конка, текущая одним руслом с Днепром) и на севере Альдескосом, при излиянии которого, по соседству с оцепенелым морем, и нарождается янтарь. Какая река носила имя Альдескоса, неизвестно, или же этим словом обозначалась вообще оцепенелая страна льдов, трудно сказать. География IV века (Маркиан Гераклейский) описывает, что в таком же направлении с Алаунских гор текут Днепр и Рудон, древнейший Эридан. В точности нельзя определить, какой реке принадлежит это имя. Древние знали только, что от верховьев Днепра в Ледяное море протекала другая река, связывавшая водяной путь из южного в северное море[29].

Этих неоспоримых свидетельств очень достаточно для утверждения той истины, что путь «из варяг в греки», от балтийских венедов к черноморским руссам, существовал от глубокой древности, перебираясь с течением веков все севернее: с Немана на Двину (Рудон, как объясняют), потом на Неву и в Волхов.

До сих пор одно только сомнительно, и это по милости академического учения о создателях Руси, норманнах, – в чьих руках находился этот путь, по чьей земле он проходил? Обитали ли тут наши же славяне, или вся эта страна принадлежала чужеродцам? Для доказательства, что здесь жили и всем путем владели чужеродцы, например, готы, норманны, не требуется ничего, кроме доброй воли беспрестанно твердить об этом. Но коль скоро вы скажете, что здесь искони веков жили те же славяне, предки теперешнего русского племени, самые прямые наши предки, хотя и носившие другие имена, то в этом случае от вас потребуют доказательств самых осязательных, почти таких, которые могли бы до очевидности показать, что и за 2000 лет по этому пути существовали губернии Херсонская, Екатеринославская[30], Киевская, Минская и т. д.; существовали селения теперешних имен, существовали самые те люди, которые и теперь живут. В этом случае и от древних писателей требуют свидетельств самых точных и со всех сторон определенных, которые прямо бы говорили, что и тогда здесь жили русские теперешние люди, – как будто древние писатели с отличной точностью говорили обо всем, что касалось истории других народов, особенно германцев, и только не хотели ясно и определительно обозначать одну нашу древность. Они точно так же невразумительно и темно говорят о германцах, только говорят больше, чем о славянах, потому что смешивают и тех и других в одно географическое имя Германии; а говоря собственно о славянах, смешивают их с восточными соседями в одно географическое имя Сарматии.

Древним, конечно, еще невозможно было знать русских людей. Они и о стране не имели подробных сведений и знали только имена разных народов, мимо которых проходили тогдашние купцы. Они, по-видимому, только очень хорошо знали, что вдоль и поперек страны ходила торговая промышленность, приносившая им имена и этих далеких незнаемых народов.

В самом начале эти имена писались по-гречески и на латыни не совсем точно; в течение веков они переменялись от исторических перемен в самой жизни народов. Какое-либо отдельное племя вырастало своим могуществом, побеждало другие соседние племена, господствовало над ними и распространяло свое имя на всю окрестную страну. После нескольких столетий являлось новое могущество нового племени и нового края страны, отчего разносилось по стране и новое господствующее имя.

В I веке до Р. X. геродотовские кочевые скифы были окончательно обессилены понтийским царем Митридатом Великим. В I веке по Р. X. вместо Скифии страна именуется уже Сарматией, причем один современник этого же столетия, Диодор Сицилийский, рассказывает, что сарматы, вначале жившие при устьях Дона, с течением времени до того размножились и усилились, что истребили всех скифов, обратили их землю в пустыню. Надеждин очень основательно толковал это сказание, что движение сарматов шло не с востока, от Дона, но с запада от Карпат[31]; а мы прибавим, что, вернее всего, оно шло с севера, от Киевского Днепра. С того времени, по латинским свидетельствам, вся наша страна стала прозываться Сарматией и все народы, в ней жившие, особенно южные, сделались сарматами. Сарматия начиналась уже от устьев Вислы, что явно обозначает, к какому населению относилось это имя. В то время на востоке от Вислы прежде всего жили одни славяне, простираясь на юг до Карпат и Нижнего Дуная. По течению Дуная начинаются и первые столкновения римлян с сарматами.

По истории известно, что с I века по Р. X. древних скифов сменили сарматы-роксоланы. Они господствовали в стране от устьев Дона до устьев Дуная. Но Страбон почитает их народом самым северным, самым крайним из известных ему народов, живущим выше Днепра – конечно, Запорожского, следовательно, в местах киевских. По его словам, ниже роксолан по-прежнему жили еще савроматы и скифы, известность которых уже исчезала пред известностью роксолан.

Толкуя о широте градусов, Страбон относит жилище роксолан к той линии, которая почти приближается к берегам Балтийского моря. Он говорит, что они живут южнее северной земли (Ирландии), лежащей выше Британии. Из его слов ясно одно: что это был северный, вовсе не южный кочевник. Он и в истории представляется народом не столько воинственным, сколько торговым, жившим в союзе с римлянами, получавшим от них годовые субсидии и подарки.

Известно, что имя роксолан внезапно исчезло со страниц истории при появлении уннов в конце IV столетия. Но унны (хуны) помещаются древними историками на киевском же месте, на Днепре. В немецких хрониках Киевская Русь называется Хунигардом, т. е. землею уннов. В немецких древних народных преданиях и в скандинавских сагах хунами называются балтийские славяне. Весь балтийский восток носит имя земли гуннов, Гуналанд. Пока не будет основательно объяснено это в высшей степени важное обстоятельство, до тех пор мы будем верить, что славные унны пришли не из Китая и не от Уральских гор, а из Киевской страны или с Балтийского моря; что они были не калмыки и не венгры, а настоящие славяне. Из рассказа готского же историка Иордана видно, что гунны, унны, ваны явились на помощь роксоланам против готов и выпроводили этих готов вон из роксоланской земли дальше за Дунай; преследовали этих готов и в дальнейших своих странствованиях по Европе, что было уже в V столетии. Действуя во многих случаях заодно с германцами и посреди германцев, Аттила остался героем древних немецких сказаний. Он собирал дань на островах Океана. Эти отношения уннов к островам Океана будут весьма понятны, если мы не забудем вышеизложенной истории торговых связей Венедского залива с Черным морем, если сообразим, что путь «из варяг в греки», от устьев Немана по Березине и по Днепру, мог быть большой проезжей дорогой не только для купцов, но и для балтийских военных дружин, которые дружественно или враждебно способны были пройти между жившими здесь племенами. Так, по указанию Плиния, некие скирры живут на Венедском заливе; но они же (по одной мраморной ольвийской надписи I или II века до Р. X.) на юге входят в союз с галатами (Галицкая страна у Карпат), собирают огромную рать с целью напасть зимой на греческую Ольвию[32]. Точно так же действовали руги и герулы (гирры), одноземцы скирров по Балтийскому морю. Все они действовали и около Дуная, проходя туда или по Одеру и Висле, или по нашему Неману, Березине и Днепру. И к тому же они выступили на сцену вместе, в одно время с уннами, что дает новое подтверждение балтийского происхождения уннов.

Очень естественно, что с Балтийского же берега гораздо раньше могли прийти на свои места и роксоланы, как потом пришли на роксолан готы, а после на готов унны. Тогда в истории происходило общее движение северных балтийских дружин на богатый греческий и римский юг. Балтийский север, накопляя народонаселение, необходимо, век от века, должен был выделять от себя дружины переселенцев на юг, в более плодородные и более богатые места. Немало таких дружин привлекала и черноморская торговля; она, собственно, и прокладывала им дорогу.

Очень также естественно, что эти дружины стремились всегда занять наиболее выгодные места для своего обитания с особой целью господствовать над торговыми городами Черноморья. Оттого мы и встречаем их владыками так называемых Меотийских болот, этого срединного места, всегда господствовавшего варварской грозой над всем Черноморьем и особенно над ближайшими торговыми местами в лимане Днепра и его окрестностях (Ольвия, Херсонес), на Киммерийском Боспоре (Керчь), в устьях Дона и пр. Таковы были герулы, заявившие свое имя во всех этих местах, как и на Дунае. Таковы были еще прежде роксоланы, состоявшие в связях и в большом знакомстве с римлянами, что могло происходить не только по Дунаю, но и от устьев Вислы и Немана. Именно это близкое знакомство с Римом лучше всего объясняет, что роксоланы не были далекими степными кочевниками, а были соседями римлян по торговле и по политическим интересам Рима.