Сергей Переслегин - Первая Мировая. Война между Реальностями

50

Группа Дюрана приказом Жоффра была подчинена генералу Монури.

Река Урт (L’Ourthe) образуется слиянием рек Западная и Восточная Урта, истоки которых находятся в люксембургских Арденнах, впадает в Маас около Льежа.

Вторая мировая война наглядно продемонстрировала, как это «далее» может выглядеть.

Девятый резервный корпус прибыл с датской границы. Здесь у германского командования явно какая-то путаница с расчетом маршей: ну зачем одновременно перебрасывать 9-й резервный корпус с востока на запад, а гвардейский резервный – с запада на восток? Уж лучше было бы отдать Людендорфу 9-й резервный, а гвардейский рез. корпус, имеющий опыт осады бельгийских крепостей, сосредоточить против Антверпена. Ошибка, конечно, не решающая, но весьма показательная для небрежного стиля управления Мольтке.

Переброска 11-го и гвардейского резервного корпуса была рефлекторной реакцией на поражение в Гольдап-Гумбиенском сражении. Никакой активной задачи перед ними не ставилось.

Например, «8-й корпус, получив приказ о движении к Седану, не может выполнить его из-за усталости пехоты и конницы (лошади 59-го арт. полка не расседлывались в течение 65 час. и получали корм, транспортировавшийся на зарядных ящиках, так как обозы не поспевали)» (М. Галактионов).

Если не считать фантастической цифры «вероятно, 15 000 человек» на сайте BritishBattles.com.

Или командир 1-го корпуса Франше д’Эспери, как указывают некоторые источники.

В этот период войны взаимопонимание между французским и английским генералитетом отсутствовало полностью.

Ни Ланрезак, ни Жоффр не говорили по-английски. Френч не знал французского.

Армия Великобритании была едва ли не более юнкерской, чем даже германская, и английским аристократам претило вести переговоры с французскими генералами «из мещан». В свою очередь французские генералы с иронией относились к тому, что Френч, командуя армией из двух корпусов, носит звание фельдмаршала. Во Франции маршальское звание было экстраординарным и присваивалось за выдающиеся победы.

Французы не доверяли Френчу ни как военачальнику, ни как союзнику. В свою очередь, Френч полагал, что французы с легкостью пожертвуют британскими экспедиционными силами ради призрачных надежд на контрнаступление.

В том случае, если оно создает стратегически значимые угрозы. В данном случае немецкое наступление создавало угрозы Парижу и Вердену. Стратегическое значение и, возможно, не меньшее, имели Амьен и побережье Ла-Манша.

Б. Такман.

Что странно, поскольку 1-я армия столкнулась с войсками Монури в боях у Пруаяра (Сомма выше Амьена). В мемуарах Клюка говорится, что он принял эти войска за территориальные дивизии группы д’Амада. Если это действительно так, то приходится говорить о полном провале всей германской разведки – от стратегической до войсковой.

Командование 8-й армии не предполагало принимать бой так близко к границе и потребовало от командира корпуса немедленно прекратить «самодеятельность». Ответ звучал эпически: «Передайте генералу фон Притвицу, что генерал фон Франсуа закончит бой, когда разобьет русских». Звучит красиво, но, если бы 27-я дивизия получила бы своевременную поддержку со стороны 25-й и 40-й дивизий, что было вполне возможно, 1-й германский корпус, исчерпавший все резервы, был бы разбит вдребезги.

В части литературы этот план приписывают не Э. Людендорфу, и не П. Гинденбургу (который его санкционировал авторитетом командующего, но на разработку никогда не претендовал), а начальнику оперативного отдела 8-й армии М. Гофману, на тот момент подполковнику. Основной источник этой версии – мемуары самого М. Гофмана. К этому документу историки почему-то относятся серьезно, хотя и фиксируют многочисленные расхождения с историческими реалиями и здравым смыслом. Например, из этих мемуаров взята сцена ссоры и даже драки А. Самсонова и Я. Ренненкампфа на вокзале в Мукдене после сражения под Ляояном, хотя доподлинно известно, что Я. Ренненкампф находился в этот момент в госпитале после тяжелого ранения. На мой взгляд, уровень оперативного искусства М. Гофмана определяется Гумбиенским сражением, замысел которого действительно принадлежал ему.

В 1410 году войска Тевтонского ордена были разгромлены польско-литовской армией в Грюнвальдской битве, которая в Германии известна как «сражение под Танненбергом». Операция Людендорфа в августе 1914 года получила название «второго сражения под Танненбергом», что должно было символизировать германский реванш за давнее поражение.

С. Хаффнер. Революция в Германии, 1918/19. Как это было в действительности. М., Прогресс, 1983.

Вновь подчеркнем, что Людендорф при самых благоприятных обстоятельствах мог создать реальную угрозу Седлецу не ранее 12 сентября, а от Седлеца до Люблина оставалось еще около 200 километров.

Интересно, что в большинстве исследований Галицийской битвы указывается, что в Городокском сражении армией 3-й командовал Н. Рузский. Между тем по документам он в самом начале сентября назначен командующим Северо-Западным фронтом, а 3-ю армию принял Радко-Дмитриев. Думается, источники правы, и реально Рузский уехал из третьей армии после 12 сентября.

Как обычно, с подчинением 6-й армии получилась путаница. Условием возвращения больного Галлиени на действительную службу было выделение для обороны Парижа армии в составе не менее трех корпусов. Военный министр Мессими это обещал, но заартачился Генеральный штаб. В результате начался правительственный кризис, Мессими ушел в отставку, а его пост занял Мильеран. Мильеран обязательства Мессими на себя не взял, и Галлиени остался генералом без войск – в его распоряжении была бригада морской пехоты и какие-то территориальные части. Но 6-я армия отходила прямо на Париж. В итоге Мильеран подчинил ее Галлиени, так что формально все договоренности были выполнены. Зато сам Галлиени вместо прямого подчинения военному министру стал подчиняться Жоффру, который в тот момент не собирался оборонять Париж силами полевой армии. В итоге разобраться с тем, чьи приказы генерал Монури должен выполнять в первую очередь, стало практически невозможно. Удивительно, но в Марнском сражении эта ненормальная ситуация оказалась на пользу союзникам.

Директива Мольтке отчасти опоздала, отчасти была «расширительно истолкована и творчески применена» командующими армиями Правого крыла.

«Состав корпуса – резервисты и ландвер, еще ни разу не побывавшие в бою; уже три недели они в непрерывном походе; от Рейна пройдено почти 600 км без одного дня отдыха. Вместо 25 батальонов корпус насчитывал всего лишь 16. Один из двух полков каждой бригады не имел пулеметов. В дивизии – 6 батарей легких орудий (вместо 12 – в активных корпусах). Тяжелая артиллерия отсутствовала» (М. Галактионов).

Англичане только в середине дня и только после приезда Жоффра и его исторических слов: «Господин фельдмаршал, вы рискуете честью Англии!» согласились принять участие в общем наступлении.

Директива Мольтке от 4 сентября ясно показывает, что он ясно видел кризис на Правом крыле. Как главнокомандующий он мог – и был обязан – придать действиям армий согласованность, превратить ряд частных армейских операций в единое большое сражение. Но он не сделал ничего.

Невооруженным глазом видно, что вытягивание фронта по реке Урк к северу выгодно французам: 6-я армия вся находится севернее Парижа, и Монури гораздо легче, чем Клюку, сосредотачивать войска на открытом фланге. Тем удивительнее, что в последующие дни Клюк превзошел его в темпе маневра.

Им нужно пройти 60 километров по прямой, но прямых дорог там нет, и фактический маршрут пехоты составил 120 километров. Генерал Лохов, командир 3-го корпуса: «Для войск и штабов, силы которых были напряжены до крайности, вследствие длительных маршей и тяжелых боевых действий, медленный отход представлял новое испытание. В особенности достойно сожаления, что было допущено многочасовое опоздание, и прохладные ночные и утренние часы были потеряны для движения. Вскоре наступила страшная жара, которая в соединении с сильной пылью заставляла напрягать силы до последней крайности».