Сказки - Петре Испиреску

Помоги мне, о Память, воскресить для наших детей и для взрослых — любителей сказки старый Бухарест таким, каким он был когда-то, с его примитивными, но по тогдашним понятиям «модернизованными» типографиями.

В подвальном помещении одной из таких столичных типографий худенький, бледный ученик-типограф с живыми, светящимися недетским умом глазами внимательно следит за тем, как старые, опытные мастера набирают литеры из наборных касс в то время, как из соседнего помещения чуть слышно доносится однообразный гул печатных станков, и бледное пламя восковых свечей трепещет и колеблется в душной ночной темноте… В древнем городе Букура постепенно затих ночной шум. Не слышно даже душераздирающих вальсов бродячих шарманок. На улицах под неестественно белым светом луны горят там и сям редкие фонари, и лишь мерные шаги сторожей нарушают по временам безмолвие ночи.

Но в типографии, о которой мы только что упоминали, жизнь как будто только начинается, хотя усталость уже одолевает и старых наборщиков, и их учеников.

И те, и другие должны продолжать свою работу: жизнь неописуемо тяжела, а труд типографских работников не регламентирован и зависит исключительно от произвола владельца типографии.

Устал и наш ученик, но он упорно продолжает возиться с наборной кассой, и при свете восковых свечей его проворные пальцы кажутся желтыми, будто отлитыми из золота…

И в самом деле золотыми оказались руки этого подростка, которому суждено было стать в свое время открывателем сокровищ.

Я спрашиваю себя, дорогой читатель, что может быть прекраснее фольклора, этой мантии, богато украшенной самоцветами народной поэзии, облагораживающей быт народов всей земли? Что может быть прекраснее венка, сплетенного из творческого дарования народа и анонимного вымысла давно ушедших поколений?

Даже глубокая темнота и отсталость, в которой веками томился румынский народ, не могли заглушить его творческого духа. Если народ этот и был веками лишен грамотности, то он прибегал к песням и сказкам, загадкам, поговоркам и частушкам, как к единственно доступной для него возможности высказаться и проявить себя в течение долгих веков бесправия. Не надо забывать, что народная песня и сказка родились не в результате праздных исканий прекрасного как такового, а как скорбный вздох народа.

Но давайте проследим дальнейшую судьбу замечательного ученика-типографа с золотыми руками. Жизнь его, как и жизнь всякого простого, трудолюбивого и честного труженика, можно рассказать в нескольких словах.

Родился Петре Испиреску в Бухаресте в 1830 году и прожил всего лишь пятьдесят семь лет, то есть до 1887 года.

Всю свою жизнь он работал в типографии и все время по крупице собирал бесценное сокровище — румынские народные сказки и предания. По свидетельству хорошо осведомленных биографов, днем он работал в типографии, а по ночам писал, даруя своей родине свет, — собирал для нее бессмертные цветы фольклора.

Можно смело сказать, что жизнь Петре Испиреску делилась между типографией и его письменным столом. И жизнь эта незаметно прошла и угасла. Он дарил ее родине с щедростью, достойной лучших деятелей истории этой страны.

Известно, что Испиреску умер в нищете и оставил после себя столько долгов, что наследникам его фактически не досталось ничего, кроме забот и бессонных ночей. Зато своему народу Петре Испиреску оставил нетленное богатство, извлеченное им из мрака векового молчания. И вполне понятно, почему так безвременно погиб Испиреску и почему он умер в такой нужде. Ведь всего двумя годами позже, в 1889 году, умер в ужасающей нищете и Эминеску. Эти смерти были знамением времени, свидетельством того, как мало ценили и понимали современники таких неоценимых, исключительно редких людей. А ведь Петре Испиреску был еще молод, когда ушел на вечный отдых туда, где сплетаются корни дубов и цветов, к заветным истокам глубинных ключей. Он мог бы еще подарить народу немало света, отвоеванного им в долгие, бессонные ночи у мрака векового молчания.

Вскоре после смерти великого сказочника румынский писатель, академик Александру Одобеску, на одном из заседаний Румынской Академии произнес потрясающую речь, и речь эта была горьким упреком современникам, которые слишком поздно поняли, какой замечательный человек жил среди них:

«То же, что у нас было сделано скромно, без всякой претензии на эрудицию, типографским наборщиком Петре Испиреску, в Германии сделали известные ученые, братья Гримм. Они собрали и опубликовали сказки тевтонских племен. Но удалось ли этим ученым сохранить примитивную прелесть и свежесть слова и мышления своих единоплеменников, лишенных книжной культуры? Когда мы говорим о нашем народном сказочнике Петре Испиреску, подобным вопросам и возражениям нет места. Для того чтобы сделать то, что он сделал, Испиреску не пришлось насиловать свой ум за волосы притянутыми разъяснениями этнических и лингвистических спекуляций: он просто дал волю своему перу свободно скользить по бумаге, подчиняясь лишь тем литературным знаниям, которые извлекли из родного, еще с детских лет так хорошо ему знакомого языка его острый ум и вечно бодрствующая память».

Вот что говорит о Петре Испиреску известный румынский писатель Барбу Делавранча:

«Где бы вы ни открыли «Сказки румын», перед вами тотчас же воскреснет Петре Испиреску, богато одаренный и энергичный писатель, наивно-эпическое воображение которого зачастую напоминает Гомера… На какой бы странице вы ни открыли его книгу, вы увидите создателя, а не собирателя сказок».

Вот кем был Петре Испиреску, дорогой читатель. Можно было бы привести здесь еще не одну оценку, но мы считаем слишком вескими и ценными высказывания вышеупомянутых румынских классиков, чтобы затруднять тебя своими собственными мнениями.

Петре Испиреску — гордость румынского народа, а его произведения — нетленное сокровище мысли и чувства — долговечнее мрамора памятников.

Хвала его поистине золотым рукам, извлекшим из векового забвения неоценимые сокровища народной поэзии этого некогда обездоленного народа и вернувшим их настоящему и будущему.

Хвала драгоценным самоцветам народной поэзии; они не погибли, бесплодно зарытые в земле, а, победив камень, светозарной порослью пробились к солнцу.

ЕУСЕБИУ КАМИЛАР

Кто его знает, было ли это когда-нибудь или не было. Кабы не было, то, пожалуй, не стали бы люди о том сказку сказывать. А было это, говорят, очень давно. Тогда еще на осине груши росли, на раките фиалки цвели, медведи хвостом виляли, а волки с овцами гуляли, братались-целовались. В те поры и