Элизабет Норрис - Разоблачение

Живот тут же скрутило, стоило представить эту ужасную картину. Я листаю дальше.

Но тут срабатывает сигнал пожарной тревоги.

Я вскакиваю и автоматически принюхиваюсь, пытаясь уловить запах дыма.

Кожа зудит от одной мысли, что это пожар. Я закрываю ноутбук, бросаю его обратно на кровать и бегу на кухню.

Слава богу, ничего не горит.

Только сгорели кексы. А мама стоит посередине кухни и смотрит на разбитую кофейную кружку. По ее лицу стекает тушь и подводка.

- Уверена, что это он? - спрашивает Алекс.

Киваю головой и делаю глоток кофе. Я сбежала из дома, от матери, после последней ее выходки. Я немного (а иногда очень даже сильно) переживаю, когда оставляю ее одну, но мне нужна передышка. Хорошо, что Алекс живет совсем рядом, и я могу в любой момент вернуться домой.

Мы с Алексом сидим за обеденным столом в его доме, везде разбросаны его тетрадки, а сам он погружен в изучение какой-то проблемы по физике.

Я не могу говорить с ним о Бене Майклзе, но об автокатастрофе могу.

- Они могли перепутать тела.

В понедельник в Сан-Диего мог погибнуть не один Джон До. Это действительно возможно. Мой мозг придумал уже 87 разных версий случившегося, но я понимаю, что должна сосредоточиться на фактах, а не на домыслах.

- Но если это он, то значит... он врезался, потому что был уже мертв.

Алекс даже не поднимает глаз от учебника по физике:

- И поэтому ты должна перестать винить себя.

Я не хочу опять ругаться.

- Просто послушай, - продолжаю я. - Три до сих пор неопознанные жертвы в Сан-Диего 30 лет назад, тоже ожоги и радиационное облучение. Потом тишина. И сейчас опять, по крайней мере, три подобных дела за две недели!

И один из них умер, будучи за рулем машины!

За рулем машины, которая убила меня.

Я не произношу последнюю фразу вслух. Алекс уперто считает, что все связанное с Беном Майклзом я себе придумала.

- Подумай об этом. У моего отца есть все эти дела, и сейчас, по какому-то дурацкому совпадению, меня сбивает грузовик, который может быть связан со всей этой историей.

Алекс закрывает книгу и откидывается назад.

- Как думаешь, откуда взялась радиация? - говорит он, протягивая руку за бумажным стаканом с эспрессо, что я ему принесла. Только стакан уже пуст, потому что он все выпил почти сразу же, за один глоток. А кофе, как известно, не появляется само, только если очень захотеть.

- Прости, надо было принести два.

Он качает головой и отдает мне пустой стаканчик.

- Нет, все нормально. Спрячь это, прежде чем моя мама придет и увидит.

Я забираю стаканчик и прячу в сумке.

- Ожоги, - повторяет Алекс.

- Да. Они ужасны, просто ужасны.

- Самое очевидное - ядерное излучение.

- Да, но где, откуда? - я пожимаю плечами.

Он кусает губы, а я понимаю, что, наконец, заинтересовала его. Алекс Тречтер даже забросил домашнее задание. Незаконно-принесенное кофе и что-то интересное - то, что ему необходимо.

- Может, вирус? Уколы чего-нибудь радиоактивного?

- Ты пересмотрел плохих фильмов!

- Я не...

- Ты мне еще должен за те два часа, что я потратила на просмотр "Миссия невыполнима 2". Я никогда не верну их назад!

Он закатывает глаза.

- Я серьезно!

- И я серьезно! Что там с Джоном Ву?

- Джаннель, вирус мог бы многое объяснить!

Я качаю головой:

- Гамма-излучение объяснило бы внутренние ожоги, но не ожоги на лице и руках, - и опять я вздрагиваю от представленной картинки.

Теперь уже Алекс качает головой:

- Это может быть одним из видов вируса, ты читала исследования? Я читал что вирусный терроризм сейчас очень распространен. И это объясняет, почему твой папа этим занимается, он же расследовал тот случай геморрагической лихорадки два года назад в Лос-Анджелесе?

- Да, он и Страз были задействованы.

Вирус в Лос-Анджелесе был похож на вирус Эбола. Начиналось все с дикой головной боли, через час или два начиналась ужасная лихорадка и боль в мышцах. В течение 24 часов все основные органы, пищеварительная система, кожа, глаза и десна или отказывали совсем, или переставали нормально работать, начинали кровоточить. А затем человек умирал. Оказалось, что вирус был в зубной пасте, которая поступила из Китая, и свободно продавалась в магазинах. И до сих пор я знаю людей, которые чистят зубы содой или настоящей зубной пастой.

Мне бы так хотелось, чтобы Алекс был неправ, но есть в его словах доля истины. Я не знаю, как это возможно воплотить в реальность, но как-то можно. То есть какой-то вид биотерроризма в виде радиационного вируса - это все реально. И настолько реально, что даже страшно.

- Но как это возможно? - спрашиваю я.

- Джи, я не знаю, - улыбается Алекс. - Не верь слухам, что я знаю секрет, как побыстрей вырасти и стать биотеррористом!

- Мисс Теннер! Ты пришла делать домашнее задание? - мама Алекса, потрясающая Аннабет Тречтер, влетает в столовую, держа в руках стопку полотенец. Несмотря на полотенца, она выглядит будто только что с деловой встречи, на ней юбка и пиджак, волосы убраны в пучок. Она останавливается напротив меня и ждет ответа.

- Нет, мэм, - говорю я, стараясь избегать прямого взгляда. Это странно, но Аннабет Тречтер - единственная женщина, которую боится мой папа. Но ей он нравится.

- Я пришла попросить у Алекса книгу по физике, - и это только наполовину ложь! - Иствью перепутало мое расписание, и я хожу не на свои уроки, поэтому до сих пор у меня нет книг.

Она поворачивается к Алексу:

- Ты закончил подготовку к английскому и испанскому?

- Да, мэм.

- У тебя есть 43 минуты до ужина, после которого ты пойдешь к Теннерам и отнесешь книгу по физике, затем сразу же домой и подготовка к тестам.

- Мы с Джаннель собирались...

- Нет, вместе вы занимались вчера. Сегодня ты занимаешься со мной.

- Да, мэм.

Я не могу не улыбаться. Алекс смотрит на меня и понимает, о чем я думаю:

"Тебе конец!".

Но тут его мама переключает свое внимание на меня, и я вздрагиваю на месте. Клянусь, в нее встроен детектор лжи и сейчас она начнет обвинять меня, что я отвлекаю Алекса от домашних уроков.

- Как твой отец?

- Нормально, - говорю я, тщательно подбирая слова. Чем больше информации я ей скажу, тем меньше она будет подозревать, что от нее что-то скрывают.

- Вчера он допоздна работал над очередным делом, но вы же его знаете, он со всем справится.

Миссис Тречтер кивает.

- Иди домой, Джаннель. Алекс занесет тебе книгу после ужина.

- Да, мэм, - я вскакиваю со стула и хватаю свою сумку со стаканчиком из-под кофе. - Спасибо!

Я разворачиваюсь и ухожу, стараясь избегать взгляда Алекса, иначе мы оба рассмеемся. И еще я не хочу смотреть на его маму, она меня пугает.

Когда-нибудь, надеюсь, я к ней привыкну.

Во вторник расписание все тоже. Но геолог сразу же дает мне пропуск в библиотеку и отпускает.

В библиотеке я устраиваюсь за компьютером. Мне надо наверстать, что пропустила в классах, в которых буду учиться. Но сначала проверяю электронную почту - ничего интересного. Открываю гугл и набираю "радиационные ожоги".

Раковые пациенты, солнечные ожоги - это не совсем то, что я ищу. И мне как-то совсем не хочется рассматривать эти картинки. Нет, уж, спасибо!

Когда я набираю "радиационное отравление", открывается история о взрыве на Чернобыльской АЭС. В 1986 на Украине произошел взрыв атомной электростанции. 28 людей умерли в тот же день, больше трехсот тысяч были эвакуированы, около 60 000 подверглись излучению, 5000 из них умерли. И если бы мой Джон До был одним из первых 28, то заключение патологоанатома имело бы смысл. Но такое облучение не может быть единичным случаем.

Не удивительно, что ФБР привлекло к этому делу моего отца.

Группа новичков в сопровождении учителя заходят в библиотеку. Они слишком шумные и заполняют все пространство. А мне не терпится продолжить читать про радиационное отравление, особенно как радиацию можно превратить в некоторую форму вируса, если это возможно, конечно.

Но мое время на интернет ограничено, поэтому я захожу на страничку Алекса и скачиваю задания и лекции, за которыми пришла. Библиотекарь ведет новичков в специальную комнатку, где проводит презентацию "как пользоваться библиотекой", которую показывают всем первоклассникам. Я достаю телефон и составляю список дел.

- Расписание отстой?

Мое сердце выскакивает из груди, я поворачиваюсь и вижу на соседнем стуле Бена Майклза. На нем сегодня белая толстовка, но капюшон привычно закрывает глаза и видны только коричневые кудри. Он криво улыбается мне.

Мне хочется задать ему миллион вопросов.

Но все слова застревают в горле, и я просто протягиваю ему расписание.

Возможно, его расписание выглядит не лучше, но я уверена, ему плевать. Но тут он начинает ерзать на стуле и вздыхает, от чего мне кажется, он понимает и даже сочувствует.