Кирилл - Unknown

— Я разговаривала с Грантом, он сказал, что мы все сидим вместе на ужине, за одним столом. Разве это не замечательно? Мы сможем присутствовать на этом мероприятии и одновременно обсудить детали модного шоу!

— Замечательно, — солгала я сквозь зубы.

* * *

Я надеялась, что график репетиции будет настолько плотным и жестким, что не будет никакой возможности вести с кем-нибудь светские беседы, но нет, увы, кто-то потерял микрофоны, поэтому все гости были предоставлены сами себе, пока организатор отправился разыскивать недостающее оборудование.

Я попыталась симулировать повышенный интерес к предстоящему меню на дисплее, чтобы избежать разговоров с Броуди, Ашером и Анжелиной, но пока двое мужчин сердито смотрели друг на друга через всю комнату, словно Холмс и Мориарти у Рейхенбахского водопада, Анжелина казалось ничего не замечала вокруг, кроме меня.

— Я еще не поздравила тебя? — спросила она, окутывая меня теплым объятием.

— Э-э, это не я выхожу замуж, — напомнила я ей.

Она засмеялась своим глубоким, гортанным смехом, который всегда заставлял меня чувствовать так, будто я сморозила какую-то глупость и никогда не смогу быть, как она, такой отполированной и гламурной.

— Я имела в виду упоминание Тайры Бэнкс. Ты не видела ее по телевизору прошлой ночью?

— Нет. Она действительно упоминала мои вещи?

Анжелина с энтузиазмом кивнула.

— Видимо, кто-то из «Blossom», — она подмигнула мне и Броуди, — отправил ей пеньюар в подарочной корзине. Она очень хвалила, как ведущая ток-шоу.

— Вау, — сказала я, сбитая с ног этой новостью.

— Похоже, ты завоевываешь звезд, — сказал Броуди с улыбкой, которая не совсем подходила к выражению его лица.

— Он прав, — искренне ответила Анжелина. — Ты такая труженица и настоящий самородок, талант. Ты заслуживаешь этого.

Моя жизнь была бы намного проще, если бы я просто смогла заставить себя ненавидеть эту женщину, но, конечно же, моя жизнь была не простой.

— Кстати, мой редактор настаивает, чтобы я написала продолжение статьи, — продолжила Анжелина. – «Восход новых звезд» и все такое. И мне, конечно, нравится писать много статей, вернее столько, сколько могу, ты превосходный экземпляр. Я получила уже два предложения от других журналов буквально на этой неделе, и каждый упоминал конкретно тебя! Скажу сразу, я в долгу перед тобой, Кейт.

Вот оно. Анжелина была самым добрейшим человеком на Земле, и я никогда не смогу ее возненавидеть, ну, только если буду тренировать свою силу воли по десять часов в день, и то не думаю...

К счастью, для этой роли присутствует Ашер.

...и посмотрите-ка Ашер направлялся прямиком к нам.

Я открыла рот, чтобы придумать какое-нибудь оправдание и сбежать, но Анжелина уже увидела кого-то.

— Падме! Что ты здесь делаешь? Ты должна сказать мне, как ты узнала… от Гранта…или это Лейси… извините меня, я на минутку, Кейт…

И прежде чем я смогла сбежать, Ашер уже стоял перед нами.

— Кейт. Далтон, — сухо сказал он.

— Ашер, — эхом отозвался Броуди.

— Ашер, — также повторила я, но более тихо.

Он повернулся ко мне.

— Я бы хотел поговорить с тобой минутку, — он блеснул газами на Броуди. — Наедине.

— Ну, на самом деле, я сейчас не в настроении для частной беседы, — сказала я. И я определенно не была в настроении выяснять «зачем ты пришла ко мне домой, если фактически я и Анжелина теперь вместе» нежно подведя меня к этому разговору, который обязательно должен произойти. Унижения не является моей любимой вещью. — Почему бы тебе не сказать все здесь?

— Да, — с издевкой спросил Броуди. — Почему бы не сказать, Ашер? Есть, что скрывать? Или может быть, ты боишься кого-то, кто такой же собственник, как и ты?

— Я могу позаботиться об этом сама, — огрызнулась я на Броуди. Ашер с болью наблюдал за моим раздражением, но затем я повернулась к нему. — Мне нечего сказать тебе прямо сейчас, Ашер. У меня есть электронная почта, если это так срочно для тебя.

Ашер перевел взгляд от меня к Броуди.

— И если я это сделаю, он прочтет ее?

— Почему Броуди должен прочитать мою…

— А что, если прочту? — произнес Броуди, Ашер надулся, выпятив грудь, как петух, и придвинулся к нему на шаг ближе.

— Так, — сказала я. — Мое терпение кончилось по поводу вас двоих, имеющих таинственное словесные разборки, вернее вас троих еще с давних времен, имеющие такие разборки. Когда один из вас двоих будет готов вести разговор, касающийся меня лично, а не любой конкурентной чуши, которую вы скрываете еще со времен университета, я буду тогда с вами разговаривать.

Я направилась от них к Анжелине и Падме и... Мире Вайсман?

— Мы встретились снова, — сказала она с улыбкой. — Как дела?

— Дела... белье, — сказала я, чувствуя себя косноязычной снова и снова. — Я… хорошо, — в последний раз, когда я сделала это признание, проблемы не стали от этого лучше, но эй, если ты не можешь признаться женщине, которую боготворила с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, кому можно тогда вообще признаться? — На самом деле, Анжелина, и это строго между нами…

— Конечно, — сказала она, наклоняясь ко мне ближе и не скрывая любопытства.

— Я получила предложение продать компанию, — сказала я. — Миллион долларов. Но мне придется отказаться от моего креативного управления... уйти от своего бренда... и я не уверена, что мне делать.

— Ну, конечно, ты не должна принимать его! — запротестовала Анжелина. — Именно твое креативное мышление и есть самая ценная вещь! Ты же не собираешься просто так взять и уйти.

— Безусловно, — согласилась Падме. — Ты должна остаться верной своему художественному видению.

Легко сказать. Судя по камням на их шее и на пальцах, ни один из них никогда не пытался попробовать использовать «креативное видение», чтобы оплатить счета.

Я взглянула мисс Вайсман.

— А что вы думаете?

Она мягко улыбнулся и погладила мою руку.

— Я думаю, что ты должна сделать так, как считаешь нужным. Мы всегда сталкиваемся с этим в жизни. Это выбор. И никто не сможет его сделать за тебя.

* * *

Когда микрофоны были найдены, Лэйси попросила меня проследить, чтобы все гости отправились в банкетный зал. Больше всего досталось нескольким рассеянным профессорам, которых пришлось прервать от их обсуждения рыночной стоимости и напомнить для чего мы все собрались.

И был еще один человек, который просто стоял, уставившись в окно и смотрел на дождь.

Я посмотрела на широкие плечи Ашера, на фоне хмурого серого неба Сан-Франциско, и мне так стало его жалко, что сжалось сердце.

— Ашер? — тихо позвала я его, более нежно, чем намеревалась. — Ашер пора. Все ждут.

Он не ответил, поэтому я направилась к нему и посмотрела в окно моросящий холодный дождь, совершенно нежелательный, но он вымоет весь город и сделает его чистым.

— Он прекрасен, — сказал он, может быть мне или, может быть, просто для себя. — Грустный, но красивый.

— Да, — согласилась я. Я хотела больше всего на света обнять его, оградить себя и его от этой мрачной сцены, разыгрывающейся за окном. Дать ему тепло. — Да, красивый.

Он повернулся ко мне и теперь у меня не возникло сомнения кому он говорил, его глаза казались какими-то потерянными, безнадежными и одинокими.

— Ты тоже очень красивая.

Удивившись, я подумала, что он собирался поцеловать меня.

Но он только улыбнулся мне маленькой грустной улыбкой и вошел в банкетный зал.

* * *

Я заняла свое место рядом с Броуди, чувствуя себя еще более запутавшейся, чем когда-либо. В какую игру черт побери Ашер играет? Сейчас он и Анжелина болтали и смеялись, ведя себя совершенно раскрепощенно, его руки поправляли ее ожерелье, она тормошила его волосы, они гладили друг другу руки.

Но почему же я обращаю внимания на Ашера? Броуди Далтон был моей парой. Броуди Далтон был единственным, на кого сегодня мне следует обращать внимание. И Броуди Далтон был тот, кто рассказал мне все правду о пари, а не Ашер.

Я повернулась к Броуди с ослепительной улыбкой, и положила ему руку на плечо.

— Итак, как дела?

Но даже, когда он начал отвечать мне, я не смогла перестать смотреть на Ашера. Он что по-настоящему смеется? По-настоящему улыбается? Он на самом деле более счастлив с Анжелиной, нежели со мной? Броуди рассказывал мне совершенно скучные истории, и я старалась улыбаться и кивать в нужных местах, но не могла до конца переключить на него все свое внимание.

Репетиция продолжалась, и любая другая бы подруга, которая была бы хотя бы на половину так же хороша, как я, уделила бы все свое внимание репетиции свадьбы своей лучшей подруге, но я не могла сосредоточиться на этом событии полностью, поскольку была растеряна и задето мое самолюбие. Слова происходящей церемонии лились совершенно бессмысленным потоком через меня, словно вода, мой смех и аплодисменты отставали на полсекунды от всех остальных.