Mirror - Unknown

Она сидела, глядя на экран ровно двадцать семь секунд, прежде чем повернулась ко мне. Медленно, я опустила руки от моего покрасневшего лица.

Она посмотрела на меня с чем-то, напоминающим жалость.

– И все же, мисс Колстакис, я собираюсь направить вас на тест на хламидии, его можно провести дома. Это требует пояснений, но, по сути, вы просто возьмете ватной палочкой мазок из влагалища, упакуете ее в специальный контейнер и отправите нам по почте. Результаты будут через пару недель. И это все, договорились?

Я уставилась на нее с широко распахнутым от удивления ртом.

– Я… Э-э-э… Чего?! Я же сказала вам, что у меня никогда не было секса, так зачем нужен тест? – закричала я.

– Мы направляем на бесплатный тест на хламидиоз всех желающих, достигших возраста двадцати. Того, кто сексуально активен или был в тесном контакте с чужими гениталиями.

– Но вы же знаете, что я на самом деле не сексуально-активная. – я густо покраснела от ярости. – У меня никогда не было… ну… проникновения. – я зацепилась за последнее слово.

Доктор Бауэрс подняла глаза к потолку.

– Госпожа Колстакис, – сказала она. – Я сейчас прекрасно осознаю, что вы девственница. Тем не менее, я советую вам сделать этот бесплатный тест, который я собираюсь предложить вам, чтобы убедиться, что у вас нет хламидий. Иногда, их можно заполучить и другими способами.

– Это же какими? Неужели от пальцев можно подцепить хламидиоз? – выпалила я.

– Нет. Однако вы можете подцепить их от орального секса или если пенис был около влагалища, даже без проникновения.

Как доктор Бауэрс узнала, что Джеймс Мартелл коснулся пенисом моих половых губ, но фактически так и не вошел внутрь, я никогда не узнаю. Я уставилась на нее молча, впервые впечатлившись ее медицинскими способностями.

Она вложила пакет в мои руки со знающим взглядом. Я встала, сжав его в ладонях. Я едва могла ясно видеть, находясь в оцепенении, проходя обратно через зал ожидания. Мое горло пересохло и болело от обиды, поэтому я направилась к кулеру с водой. Пока я наливала себе воды в пластиковый стаканчик, я почувствовала, как что-то упало позади меня.

Я обернулась от неожиданности и увидела перевернутую картонную коробку, лежащую в середине комнаты в окружении мелких серебряных пакетиков, разбросанных по всей комнате ожидания этажа. О Боже. Мой рюкзак, должно быть, сбил коробку с полки позади меня.

Я ненадолго закрыла глаза от стыда, прежде чем заставить себя нагнуться и поднять коробку. Пациенты, высунувшиеся из палат пристально пялились на источник шума, ну то есть на меня, поэтому я подтянула джинсы повыше, надеясь, что мои выцветшие трусики не окажутся на всеобщем обозрении. Присев на колени, и попытавшись натянуть мой джемпер пониже на свой зад, я начала собирать пакетики. Я небрежно засовывала их обратно в открытую коробку, когда меня вдруг осенило. Это были не просто блестящие серебряные пакетики, которые я собирала из-под ног людей. Это были презервативы!

Ирония судьбы настигла меня и здесь, даже после того, как я покинула кабинет врача, обливаясь слезами. Я выбежала на улицу и бросила коричневый конверт в первую попавшуюся помойку, которую увидела. Мое лицо окрасилось в красный цвет, я смотрела, как конверт с тестом утопает в горе пустых бумажных пакетов Макдональдс, забирая с собой последние остатки моего достоинства.

Я не осталось ничего, кроме двадцатиоднолетней девственницы.

Глава 2

Жизнь взрослой девственницы намного сложнее, чем вы думаете. Вообще-то, это нормально, нас тысячи, и нет абсолютно ничего плохого. Выбор момента, когда заняться сексом – это полностью индивидуальное решение, так как и сами люди разные. Некоторые люди предпочитают ждать до брака, а некоторые просто хотят дождаться нужного человека. Другие не начинают этим заниматься по религиозным соображениям, кто–то просто слишком занят, достигая успеха в какой-то другой сфере своей жизни, чтобы беспокоиться о такой незначительной вещи, как – сношения.

По крайней мере, это то, что я нашла в интернете, когда загуглила этот вопрос, вернувшись домой из кабинета врача.

Я знала, что доктор Бауэрс даже не поверила, что я была девственницей, потому что это явно не то, что можно ожидать от среднестатистического студента на третьем курсе университета, который употребляет более семи алкогольных напитков в неделю. Да в это никто не поверит. Кроме меня.

Я уткнулась головой в подушку из утиного пуха, на которую потратила весь свой недельный бюджет на еду. Натянув на себя одеяло, я попыталась отвлечься от злополучных букв, снова и снова всплывающих в моей голове: Д Е В С Т В Е Н Н И Ц А – Д Е В С Т В Е Н Н И Ц А – Д Е В С Т В Е Н Н И Ц А...

Я ненавидела это слово. Я ненавидела его так же сильно, как ненавидела тот факт, что я была ею. Это было несправедливо – почему я должна быть единственной не уродливой и не религиозной девушкой, которая умудрилась дожить до двадцати одного года невинной?

Я громко вздохнула и позволила своему мозгу пытаться найти ответ на вопрос «Почему я все еще девственница?». Вопрос, который посещал меня с завидной регулярностью.

1. Это была моя вина моих родителей. Они были одержимыми получением образования иммигрантами, которые переехали из Греции в Суррей и сослали меня в школу для девочек. По их плану, там бы я не встретила ни одного мальчика и соответственно, отвлекать от единственно-важной цели – поступления в Оксфорд меня ни кто не смог бы. Ну, отчасти они достигли результата. Там я не встретила ни одного мальчика. Правда и в Оксфорд меня не взяли.

2. Я была очень несчастным с виду подростком. К тому времени, когда я смогла разобраться, как прихорашиваться и носить бюстгальтер, который дал мне достаточно поддержки, выгодно преподнося мой актив почти четвертого размера, было уже слишком поздно. Все парни из школы или по соседству уже нашли себе девушек, и для них я всегда буду слегка непривлекательной и спокойной девушкой с большими сиськами, скрытыми за массивным джемпером и длинными темными, слишком сильно вьющимися волосами, которые, казалось, в ширину были больше, чем в длину. Не помогало и то, что когда все остальные девочки уже научились выщипывать брови и флиртовать, я запиралась в моей ванной с бутылкой осветлителя, борясь со своими усами. К тому времени, когда я поступила в универ, я поняла, что так и не научилась разговаривать с мальчиками. После нескольких минут моего тупого юмора и самоосуждения, они обычно сбегают к более реальным девушкам. Девушкам с минимальным волосяным покровом, аккуратными носиками и социально-приемлемым чувством юмора.

3. Моя неблагополучная семья. Я была единственным ребенком. Большинство людей решило бы, что это означает, что я крайне избалована родителями, умоляя их никогда не заводить еще одного ребенка, чтобы самой получать все их внимание. Реальность же состояла в том, что я все детство провела, избегая моих маму и папу, даже когда они были со мной в одной и той же комнате. Большинство моих подростковых лет я просидела на качелях в глубине сада, с моим воображаемым старшим братом, или читая книги под одеялом. Следовательно, я читала лучше всех в школе, развила отличное воображение и стала одержима друзьями и семьей. Я не могла понять, как все это связано с «почему я еще девственница?» вопросом, но это должно было иметь хоть какое-то психологическое влияние на меня. Моя теория заключалась в том, что все это помогло развиться моему патологическому страху мужчин.

4. Я была «поздним цветком». Каждый обеденный перерыв я проводила, слушая рассказы моих друзей об их первых поцелуях и парнях, но их жизни всегда казались такими далекими от моей. В течение многих лет, они переходили на вторую базу, потом на третью (прим. пер. - американская аналогия с бейсболом, 1-я база – ухаживания, поцелуи, 2-я – легкие ласки, 3-я – петтинг, 4-я – секс), и когда они все, наконец-то потеряли девственность, я была по-прежнему единственной девушкой, которая никогда ни с кем не целовалась. Я сидела на социально-приемлемой стороне старшего класса в общем зале. Я общалась с крутыми людьми и, в итоге, смогла носить правильную одежду, но все же не поцеловала ни одного мальчика, пока не достигла возраста семнадцати лет. Я не остановилась на этом, более того, я почти умоляла его заняться со мной сексом. Он сказал – «нет».

5. «Зубное недоразумение». Это произошло как раз тогда, когда после первого поцелуя парень отказался развратить меня, и это же причина, почему я боюсь пенисов. Вторая база, третья база, отказ, зубы и волосы на лобке... Это мое худшее воспоминание.

Мы были на восемнадцатом дне рождения Лары, и я была одета в платье с глубоким вырезом, позволяющем видеть мой бюстгальтер. Все шло так же, как и на любой другой вечеринке, пока один мальчик не подошел со мной поговорить. Джеймс Мартелл. Он был не Марком Такером, конечно (местный Брэд Питт из школы для мальчиков), и его нос был, на удивление, даже больше, чем у меня, но он был забавным и имел светлые волосы, свисающие до плеч. Он повел меня наверх, в спальню старшего брата Лары и пьяно толкнул на кровать.