Насу Киноко - Kara no Kyoukai: Chapter 03

биллиардном столе. Тяжелые кулисы теней чуть отползли, открыв мрачную сцену.

Шестнадцать оторванных рук и ног, среди них четыре тела и четыре головы. Оранжевое

пламя лампы высветило заляпанные причудливыми темными пятнами стены и пол –

словно здесь бушевал обезумевший художник. Фудзино не дрогнула.

Один сбежал…

Ее месть еще не завершена.

Пока не завершена… но, может быть, это и правильно?

– Мне… нужно отомстить?

При одной мысли о том, что ей придется убить еще одного человека, Фудзино

охватил ужас. Дрожа, как в лихорадке, она обхватила себя руками. Пусть она будет в

опасности, если не заставит его замолчать, но… убивать людей? Нет, она не хочет… не

может…

Губы ее отражения в кровавой луже искривились незнакомой усмешкой.

Границы пустоты: Часть 03 03

1

Конец июля подхватил меня и понес в вихре странных и страшноватых событий: моя подруга, которая два года пролежала в коме, вернулась к жизни; я закончил второй

крупный проект на новой работе; младшая сестра, которую я не видел пять лет, примчалась и ворвалась в мою жизнь. Девятнадцатое лето Кокуто Микия, то есть мое, обещало быть необычным и суматошным.

Сегодня был один из редких нормальных выходных, и школьные друзья позвали

меня выпить и поболтать. Все было отлично, и я даже не заметил, как пропустил

последнюю электричку. Остальные разъехались на такси, но моя зарплата ожидалась

лишь назавтра, и в карманах гулял ветер. Делать было нечего, и я решил прогуляться до

дома пешком, благо до него было всего две остановки. Пока я неторопливо шагал по

пустынной улице, двадцатое июля незаметно перетекло в двадцать первое.

За полночь город выглядел безжизненным. Даже торговый квартал угомонился

быстро, ведь назавтра ожидался будний день. С вечера поливал дождь, и теперь асфальт

6

блестел, а в глубоких лужах отражался дрожащий свет фонарей. Клумбы и газоны, избегнувшие асфальтовой гробницы, набухли и хлюпали. Ночь в середине лета была

жаркой, за тридцать, и влажная парная духота заставляла пот катиться градом, а зубы –

сжиматься в подспудном раздражении.

В узком боковом проулке скорчилась тоненькая фигурка. Девушка в черной

школьной форме согнулась, почти повиснув на ограждении тротуара и прижав руку к

животу, словно пытаясь облегчить боль. В строгом форменном платье с белым

воротником было что-то от монашеского одеяния. Постойте, не совсем так, оно было

нарочито скромным, но из дорогой ткани, словно вечерний туалет – это же форма

женской академии Рэйен! Кстати, если верить Гакуто, эта форма весьма популярна у

настоящих ценителей. По их словам она очень похожа на костюм горничной. Нет-нет, я в

курсе вопроса вовсе не потому, что я – фанат горничных или фетишист. Просто моя

младшая сестра ходит именно в эту школу.

Сестра говорила, что все ученицы живут в пансионе.

Довольно странно увидеть девушку из такого строгого и чопорного заведения на

улице в столь поздний час. Или у нее какие-то неприятности, или она не очень-то строго

соблюдает школьные правила – нарушительница, иными словами. Имея некоторое

отношение к академии Рэйен – пусть и через сестру – и поэтому чувствуя определенную

ответственность, я решился окликнуть ее. Девушка заторможено повернула голову в мою

сторону, длинные пряди мокрых волос упали на плечо.

Дыхание ее было тяжелым и болезненным, но лицо выглядело спокойно-

безжизненным, а глаза отрешенными. Миниатюрное личико с правильными мелкими

чертами – настоящая Ямато Надесико1. Длинные прямые волосы – действительно

роскошные – ниспадали по спине водопадом, а небольшие прядки на висках, отделенные

миниатюрными ушками, были переброшены на грудь. Левая прядь была грубо и косо

обрезана, но ровная прямая челка безошибочно выдавала воспитанную молодую леди из

хорошей семьи.

– Что вам… нужно?

Ее голос дрожал, хотя она пыталась говорить, как ни в чем не бывало. Но

смертельно бледное лицо девушки, синюшные губы, рука, судорожно прижатая к животу, и страдальчески сдвинутые брови свидетельствовали, что ей очень больно.

– У тебя болит живот?

– Н-нет… я просто…

Напрасная попытка – ее вид настолько противоречил едва слышным словам, девушка выглядела настолько хрупкой и готовой в следующую секунду сломаться, лопнуть, как перетянутая струна, что я невольно вспомнил Шики. Такой она была в то

время, когда я впервые встретил ее.

– Ты учишься в академии Рэйен, правильно? Но ведь это довольно далеко.

Опоздала на последнюю электричку? Хочешь, вызову для тебя такси?

– Н-не беспокойтесь. У меня… у меня все равно нет денег.

– Да? У меня тоже – вот так совпадение.

Она удивленно моргнула. Мда, шутка действительно прозвучала глуповато.

– Так-так. Тогда, наверное, ты живешь недалеко отсюда? Мне рассказывали, что

все ученицы обитают в пансионе, но, наверняка, у тебя есть разрешение уйти.

– Нет… мой дом далеко.

Я удивленно наклонил голову.

– Ты что же, сбежала?

– Мне… пришлось.

В затруднении, не представляя, что сказать дальше, я помедлил. Девушка промокла

насквозь, с ее платья часто падали капли. Наверное, она не смогла укрыться от недавнего

1 Японский идеал женской красоты, «краса ненаглядная».

7

дождя. С тех самых памятных событий несколько лет назад промокшие под дождем

девушки вызывали во мне смутное беспокойство. Это было невыносимо, и я сам не

заметил, как изо рта вылетели слова:

– Не хочешь переночевать у меня?

– А… можно?

На поднятом ко мне лице мелькнула отчаянная надежда. И я кивнул.

– Конечно. Я живу один, и ты никого не побеспокоишь. Не бойся, я не собираюсь

ничего такого делать с тобой, хотя… я все же здоровый парень и стопроцентной гарантии

дать не могу. Мало ли что случается. Если не боишься, идем со мной. Хотя получка

только завтра, и денег у меня нет, дома в аптечке найдется болеутоляющее.

Девушка робко улыбнулась – беззащитной и невинной улыбкой. Она выглядела

настолько счастливой, что я даже слегка застеснялся – ведь я не сделал ничего

особенного. Приняв протянутую руку, она грациозно поднялась.

Мне показалось или там, где она сидела, на асфальте остались красные пятна?..

Вместе с незнакомкой мы двинулись сквозь вымерший ночной город.

– Нужно еще немного пройти пешком. Если тебе тяжело, скажи – уж девушку-то я

смогу донести на спине.

– Спасибо. Но… уже все зажило… и почти не болит.

Как бы она не отрицала, было видно, что она мучается – ладонь все еще была

крепко прижата к животу. Поэтому я переспросил:

– И живот не болит?

Девушка, не говоря ни слова, помотала головой. Мы прошли еще немного. Она

неожиданно нарушила молчание и прошептала, опустив лицо:

– Болит... очень болит. Так, что хочется плакать. Но… мне можно?..

Мой кивок произвел удивительное действие: она зажмурилась с таким радостным и

облегченным выражением лица, словно попала в счастливый сон.

Девушка не назвала своего имени, и я тоже не стал представляться. Так будет даже

романтичнее. Когда мы добрались до моей тесной однокомнатной квартирки, она

попросила разрешения воспользоваться душем и заперлась там. Ей нужно было развесить

промокшую одежду, и я, чтобы не смущать ее, решил подождать снаружи. Зачем-то

ляпнув, что мне нужно купить сигарет, я стоически проторчал на улице почти час. Черт, деликатность – это отлично, но я же не курю, и мне было совершенно нечем развлечь

себя. Нельзя все же быть таким добрым.

Совсем соскучившись, я осторожно приоткрыл дверь и увидел, что девушка тихо

спит на диванчике. Поставив будильник на семь тридцать, я тоже улегся. Засыпая, я

задумался – откуда на ее школьной форме, сушившейся на плечиках, этот порез чуть

выше талии?

Когда я проснулся наутро, девушка уже поднялась и оделась, и теперь молча

сидела в уголке. Увидев, что я открыл глаза, она низко поклонилась:

– Огромное вам спасибо. Мне нечем отплатить за вашу доброту, но я очень, очень

благодарна.

Поднявшись, она двинулась к двери, но я остановил ее. Мне было неловко, что я

заставил ее сидеть и дожидаться только для того, чтобы поблагодарить, и я решил

загладить вину:

– Постой. Хочешь позавтракать?

Девушка послушно остановилась. У меня осталось только оливковое масло и

макароны, поэтому на завтрак получились спагетти. Быстренько приготовив на двоих, я