Unknown - hollis d pereval v seredine puti

совокупность установок, стилей поведения и псиО

хических рефлексов, возникших вследствие детской

травмы, основная цель которых заключается в том, чтобы какОто снизить уровень стресса и тревоги, исО

пытываемых органической детской памятью, храняО

щейся у нас внутри. Органическая память, которую

Взрослеющая личность

17

мы можем назвать внутренним ребенком, а также

наши разнообразные неврозы есть не что иное, как

стратегии, которые бессознательно развиваются

для защиты этого внутреннего ребенка. (Здесь слоО

во «невроз» используется не в клиническом смысле, а как обобщающий термин для расщепления между

нашей естественной природой и процессом нашего

окультуривания.)

Природу детской травмы можно вчерне описать

двумя основными категориями: 1) переживание преО

небрежения или отвержения; 2) переживание эмоциоО

нального подавления внешним миром.

Личность, которую мы можем назвать взрослеО

ющей, представляет собой совокупность стратегий, выбранных ребенком с хрупкой психикой, чтобы

с их помощью противостоять экзистенциальному

страху. Эта совокупность стилей поведения и усО

тановок обычно формируется у ребенка в возрасте

до пяти лет и принимает вид самых разных стратеО

гий поведения, имеющих один общий мотив — саО

мозащиту.

Хотя внешние силы, например, война, нищета

или какиеОто личные невзгоды, играют огромную

роль в ощущении ребенком своего Я и окружаО

ющего его мира, самое сильное влияние на нашу

жизнь оказывают детскоОродительские отношения.

Изучая проявление когнитивных процессов в так

называемых примитивных культурах, антрополоО

ги обратили внимание на их сходство с формами

мышления современных детей. Для примитивных

культур характерно «анимистическое» и магичеО

ское мышление.

Для свойственного этим культурам недиффеО

ренцированного мышления, как и для детского мышО

ления, характерно, что мир наполнен душой; кажетО

ся, что внутренняя и внешняя энергия принадлежат

одной реальности. Это и есть анимистическое мышО

ление. К тому же представители этих культур (как, 18

Глава 1

впрочем, и дети) полагают, что внутренняя реальО

ность влияет на внешний мир, а внешняя — на внутО

ренний. Это магическое мышление. Подобно дикаО

рям, которые ограничиваются лишь изучением своей

пещеры или тропического леса, ребенок старается

познать реальность, прежде всего, для того, чтобы

как можно лучше к ней адаптироваться и тем самым

повысить вероятность своего выживания в будущем.

(В известном платоновском мифе о пещере предел

человеческого познания описывается в аллегоричесО

кой форме — люди, заключенные в темницу, судят

о жизни лишь по теням, отбрасываемым на стены, к которым они прикованы.) Таким образом, выводы

ребенка относительно устройства внешнего мира осО

нованы на очень узком спектре наблюдений и неизО

бежно являются неполными и предвзятыми. Ребенок

не может сказать: «У моих родителей есть проблемы, которые оказали на меня огромное влияние». Он моО

жет лишь почувствовать, что жизнь для него тревожО

на, а мир небезопасен.

Пытаясь прочувствовать среду, окружающую

дет скоОродительские отношения, ребенок интерпреО

тирует свое ощущение тремя разными способами.

1. Ребенок феноменологически интерпретирует

тактильную и эмоциональную связь или ее отсутстА

вие как базовое представление о жизни. Является ли

она предсказуемой и успокаивающей, или же неопО

ределенной, болезненной и вызывающей тревогу?

Это первичное восприятие жизни, формирующее

у ребенка базовое доверие.

2. Ребенок интериоризирует особенности роА

дительского поведения как базовое представление

о своем Я. Так как ребенок время от времени переО

нимает ощущение или восприятие внутреннего

мира родителя, родительская депрессия, гнев или

тревожность могут интерпретироваться как актуО

альное состояние самого ребенка. Тогда малыш деО

лает следующий вывод: «Я такой, каким меня видят, Взрослеющая личность

19

или такой, каким меня считают». (ТридцатисемиО

летний мужчина спросил умирающего отца: «ПочеО

му мы с тобой всегда были так далеки друг от друО

га?» В ответ он услышал от отца такое признание:

«Помнишь, когда тебе было десять лет, ты уронил в

туалет свою игрушку — знаешь ли ты, чего мне стоО

ило вытащить ее оттуда?» Дальше последовал еще

целый перечень подобных событий. Сын вышел

из больницы свободным человеком. До этого он

всегда считал себя недостойным отцовской любви.

А отец, проявив свои истинные мелочные чувства, дал сыну свободу, необходимую ему для обретения

нового образа своего Я.)

3. Ребенок наблюдает, каким образом взрослые

сражаются с жизнью, и интериоризирует не только

их поведение, но и их установки по отношению к саА

мому себе и к окружающему миру. Таким образом

у него возникает представление о приемлемых для

него способах поведения по отношению к окружаО

ющему миру. (Одна женщина, ощущавшая на себе

нескончаемую материнскую тревогу, рассказываО

ла, что пока она не пошла в колледж, она никогда

не задавала себе вопрос, почему мать так деспотична

по отношению к ней и почему она все время ожидает

худшего. Сначала эта женщина полагала, что другие

студенты просто не знали о том, что в жизни все так

плохо. Но на втором курсе она стала подозревать, что попала в плен материнской тревоги и что могла

бы попробовать более спокойно воспринимать себя

и окружающий мир.)

Ясно, что выводы, к которым приходит ребенок

в отношении своего Я и окружающего его мира, осноО

ваны на очень ограниченном опыте наблюдения за

специфическими родительскими реакциями на конО

кретные проблемы. Его индивидуальное мироощуО

щение чрезвычайно перегружено магическим мышО

лением: «все, что я ощущаю, связано со мной и имеет

ко мне прямое отношение». Окончательные выводы

20

Глава 1

также страдают чрезмерными обобщениями, ибо неО

известное можно оценить только исходя из того, что

известно на данный момент. На основе столь искаО

женного исходного взгляда, слишком узкого и осноО

ванного на множестве предрассудков, у человека

формируются система восприятия, стиль поведения

и характерные реакции. Вооружившись всем этим

арсеналом, он продолжает свой жизненный путь, обО

ладая крайне односторонним и ограниченным взгляО

дом на мир.

Индивидуальный характер этого неадекватного

самоощущения, и стратегии, с самого раннего возраО

ста стремящиеся определить черты личности, измеО

няются в соответствии с природой детских пережиО

ваний. Из каждой разновидности травмы, вызванной

отвержением или эмоциональным подавлением, разО

вивается комплекс поведенческих стилей в виде бесО

сознательных рефлекторных реакций*.

Когда ребенок эмоционально подавлен, он посО

тоянно ощущает величие Другого, проникающеО

го через хрупкие границы детского Я. Не обладая

достаточными ресурсами и волей, чтобы выбрать

другие условия жизни, и даже способностью объекО

тивировать суть проблемы, рассмотрев ее с точки

зрения Другого, не имея достаточно возможностей

для сравнения собственных ощущений, ребенок деО

монстрирует защитные реакции, становясь сверхО

чувствительным к воздействию своего окружения, и «выбирает» пассивность, созависимость или наО

вязчивое поведение, чтобы защитить свою хрупкую

* Здесь идет речь о восприятиях и переживаниях, которые

могут вносить свой вклад в кризис зарождения у человеО

ка своего Я. Хорошо, что это картина неполная. Обычно

у каждого человека в детстве существуют свои привычО

ные радости. Например, утром он просыпается, зная, что

на столе его ждет завтрак, или что новый день откроет

новые возможности для расширения и углубления его

отношения к жизни.

Взрослеющая личность

21

психическую структуру. Он учится самым разным

формам приспособления, так как его Я ощущает отО

носительную беспомощность перед воздействием

внешнего мира, которое он ощущает как внутреннее

эмоциональное подавление. Так, мужчина, отыгрыО

вающий постоянные притязания матери, требуюО

щей, чтобы он превзошел достижения своего отца

и добился настоящего «успеха», становится высоО

коклассным профессионалом, сохраняя при этом