Дмитрий Володихин - Требуется осечка...

выправлять. В принципе, никто не ведет разговор о расколе между Церковью и государством; но на­личие конфликтов возможно. Более того, норма “Основ социальной концепции РПЦ”, допускаю­щая в некоторых ситуациях гражданское непови­новение верующих, нашла сторонников и среди писателей-фантастов: если правитель футурсоциума, кто-то из чиновников, силовиков и т. п. по­ступает безбожно, Церковь в лице верховного ар­хиерея или даже простой христианин должны и смеют поправить зарвавшегося.

ЧТО ОТТОРГАЕТСЯ

Некоторые выводы можно сделать на основе от­сутствия определенных черт политического строя в фантастических текстах.

В минусе: демократия, парламентаризм...

Так вот, наши фантасты не могут представить се­бе демократическую парламентскую республику и систему необходимых для этого выборов как не­что, присущее будущему, - причем не видят тако­го сценария не только в России, но и в мире. В от­дельных случаях [15] по некоторым деталям видно: вроде бы государственное устройство единой Земли (вариант - России) тяготеет к чему-то рас­плывчато демократическому (и у того же Нико­лаева это вызывает явственное раздражение: хаос, бесхребетность правительства и неадекватная си­ла внеправительственных структур). Но все то,что относится к сфере существования политиче­ских партий, выборного процесса, функциони­рования парламента, находится на далекой пери­ферии, более того, до настоящего времени ни ра­зу не было представлено в нашей фантастике как действующая система. Михаил Тырин и Лев Вер­шинин, написав несколькими мазками демокра­тическую будущность, немедленно разносят ее в пух и прах. У Вершинина если что-то и действу­ет в таком государстве, то исключительно сило­вые структуры. У Тырина сама атмосфера подоб­ного политического устройства пронизана без­нравственностью, надо всем нависает давящая мощь системы, ощущение “офисной регламента­ции”, характерной для крупных фирм, банков и т. п. Впрочем, если бы критика системы предва­рялась презентацией системы, еще можно было бы сказать: наша фантастика видит, как это мо­жет быть, но отрицает перспективность подоб­ного варианта. Но нет, в фантастических текстах происходит разнос ряда характерных черт госу­дарственной демократической практики, узнан­ных Россией в годы “рыночных реформ”. Пери­од примерно с конца 80-х до середины 90-х роди­мыми пятнами разбросан по наиболее критиче­ским и негативным зарисовкам будущего; некоторые лица и реалии - узнаваемы, намеки абсолютно прозрачны. Никакой системы никто не хочет строить даже в воображении. Похоже, пар­ламентская демократия отвергается на уровне ин­стинкта: нет не только стремления утвердить де­мократическое общество и уверовать в благие це­ли демократии - но даже желания узнать, что это такое. Похоже, терапия начала 90-х оказалась “шоковой” не только для экономики, но и для об­щественного сознания. А на негативный опыт то­го времени наложился опыт более свежий: карти­ны работы в крупных корпорациях также видны в текстах наших фантастов, и работают они глав­ным образом в роли компромата на либерализм.

...а также весь либеральный путь развития

Вполне ощутимым признаком подобного ин­стинктивного отторжения стало появление либерпанка - литературного направления, кон­ституировавшегося в первые годы нашего столе­тия. Что это такое?

“Либерпанк - антиутопия, построенная на описании гипертрофированного Запада и запад­ного образа жизни. Либерпанк описывает обще­ство, где либеральные ценности И В САМОМ ДЕЛЕ почитаются, а всякие отступления от них (даже системные) переживаются примерно как “роди­мые пятна капитализма” при советской власти: то есть признаются чем-то весьма прискорбным, хо­тя и неизбежным” [16]. Это мир “угнетающей свобо­ды”. Жизнь человека регулируется (притом до­вольно жестко) с помощью экономических и юридических механизмов, не оставляя ни ма­лейшего пятачка для маневра. Мир глобализо­ван - а значит, унифицирован. Поэтому бежать некуда, выбора нет, любая борьба за модифика­цию существующего строя крайне рискованна и - в большинстве случаев - заранее обречена. Та­кова обстановка целого ряда рассказов и повес­тей Михаила Харитонова, романа Олега Дивова “Лучший экипаж Солнечной”, а также романа К. Бенедиктова “Война за «Асгард»” и “феминной” дилогии Александра Громова [17].

Либерпанк содержит важное предупрежде­ние: нельзя унифицировать человечество; даже объединять его под эгидой какого-нибудь миро­вого правительства - и то рискованно: оно поте­ряет жизненную силу, поблекнет, выцветет. Но это в глобальном смысле, а если спуститься “пониже”, то станет ясно: либерпанк четко проговаривает коллективный подсознательный (а отчасти и вполне сознательный) страх перед рождениемсверхтоталитарного строя на основе эволюцион­ного развития либерально-демократической сре­ды. Беда не в каком-то особенном концлагерном “гнете” - этого мотива в текстах наших фантастов просто нет; ужас в другом: каждый, кто не принад­лежит к абсолютной верхушке, шлифуется до пол­ной потери индивидуальности, оригинальности. Например, так: у нас полная свобода мысли, и тот, кто это отрицает, будет раздавлен. Нельзя сходить с “желтой линии”, как это показано в одноимен­ном романе Михаила Тырина. Некоторые педаго­гические новшества представлены в романе Вя­чеслава Рыбакова “На будущий год в Москве” в ка­честве средства для создания этого самого “обще­ства болванок”. Общий мотив: как бы не реализовалось замятинское предсказание о бес­совестных энергичных дуболомах, только другим способом.

При всем том авторов либерпанковских тек­стов слабо интересует “проектная реконструк­ция”, то есть подробное описание общества, ко­торое они разносят; важнее обличение общест­венной практики, с которой сталкивается инди­вид на работе, в семье, в творчестве, - на самом нижнем, персональном уровне. В рамках либерпанка ответ на вопрос “как устроено?” имеет вспо­могательное значение, а главным является ответ на вопрос “почему это плохо?” [18]

Либерпанк по сути своей - более продуман­ный и осознанный уровень отторжения либе­рально-демократических ценностей. Это уже не инстинкт, а система основных возражений опре­деленному сценарию развития. И тяготеет он не к реакции истерического неприятия, а - чисто ассоциативно - к обвинениям капиталистическо­му развитию Европы, выдвинутым поздним Гер­ценом и Леонтьевым.

На фоне отторжения либерально-демократи­ческого устройства мира и, в частности, России включается религиозное чувство. На втором пла­не создатели подобного “либерпанковского” пространства видят дьявола - как истинного хо­зяина нового мироустройства; в полный рост он не высовывается, но рожки иной раз кажет. Автор этих строк пытался показать подобное присутст­вие в романе “Убить миротворца”. Сам-то new or­der нередко выглядит как совершенно нечелове­ческий, не для людей он устанавливается.

Показательна в этом отношении дилогия Юлии Вознесенской “Путь Кассандры” - это од­новременно и сакральная фантастика, выполнен­ная в православной мистической традиции, и либерпанк - жестокий, страшный, правдивый. Либерпанк-универсум абсолютно соединяется у Вознесенской с царством антихриста. Таким об­разом, если в начале 90-х с нечистой силой многие фантасты связывали советский режим (одна му­мия Ильича так накуролесила в фантастических текстах!), то в наше время связь с потусторонней теменью инкриминируется демократии и либера­лизму. А в качестве посредника выступают разно­го рода оккультные инициатические организации, масоны и т. п. В маленьком рассказе Боброва бес принимает присягу у коленопреклоненного президента США - сразу после инаугурации.

Что-то еще не народилось, что-то уже ушло

Но, кстати, нет в современной отечественной фантастике и четкой схемы национального госу­дарства, основу которого составлял бы “примат крови”. В рассказах (да и в некоторых романах - мельком) такие варианты встречаются, но широ­кой популярности они пока не пользуются [19].

Нет и сценария, в котором происходит раскол России на несколько самостоятельных государств. А ведь посреди ельцинской эпохи он обсуждался вовсю! В качестве примера можно привести ро­ман Вячеслава Рыбакова “Человек напротив” [20]. Идея была навеяна “парадом суверенитетов”, на­чавшимся на территории России после принятия Декларации о госсуверенитете РСФСР. По всей ви­димости, в начале 90-х возник массовый страх распада России по сценарию распада СССР, впо­следствии рассосавшийся.

КАК ИЗМЕНИТЬ СИТУАЦИЮ?

Очевидно, что положение дел в России не удов­летворяет ни писателей-либералов, ни патриотов. Первые не создали в фантастических текстах сколько-нибудь устойчивого, прописанного в подробностях образа будущего. Вторые смоде­лировали несколько разных вариантов. Но и те, и другие хотели бы перемен. Тексты фантастов да­ют целый спектр ответов на вопрос, как добиться желаемого.