Сьюзен Янг - Отель

— Я Одри, — говорю я. — И я не знала, что сегодня здесь вечеринка. По какому событию?

— Одно и то же каждую ночь. И вот мы здесь. — Он ослабляет галстук, а затем берёт бокал с подноса проходящего мимо официанта.

— Мы? Ты часто здесь останавливаешься? — спрашиваю я.

Он делает глоток, смотрит на меня и снова делает глоток.

— Да. Хочешь, я покажу тебе всё? Типа испорченный богатей проведёт тебе экскурсию. Обещаю, будет куда веселее, чем здесь.

Я собираюсь сказать ему «нет», потому что обычно не сваливаю с совершенными незнакомцами после трёхсекундной беседы, даже если на нём костюм, но меня прерывают.

— Эли, — громко окликает его девушка, а затем умолкает, встав передо мной. Она притворяется, будто я не существую, когда говорит: — По-моему, мы собирались потанцевать. — Её розовые губы складываются бантиком, словно у маленькой капризули, и мне это кажется противным, а судя по отсутствию внимания со стороны Элиаса, я догадываюсь, ему тоже. Несмотря на её поведение, девушка выглядит сногсшибательно, словно видение в блестящем белом платье, белокурые волосы обрамляют её личико.

— Ты знаешь, я не танцую, Кэтрин, — непринуждённо говорит Элиас. — Уверен, что Джошуа будет только рад закружить тебя. Хочешь, чтобы я у него спросил?

Маленькие голубые глаза Кэтрин становятся похожи на щёлочки. Она резко поворачивается в мою сторону, как будто это я только что говорила. Её взгляд метает в меня ледяные осколки, которые насквозь прокалывают всю меня.

— А ты кто? — спрашивает она.

Упав духом, стараюсь глотнуть шампанского так, чтобы не пролить из-за дрожащей руки.

— Я Одри, — звучит мой ответ. Элиас двигается ближе ко мне, словно хочет вступиться. И надеюсь, так он и поступит, пока эта барышня не повыцарапывала мне глаза.

— Тебя сюда не приглашали, Одри, — презрительно говорит Кэтрин. — Так что вон отсюда.

Элиас наклоняется вперёд и берёт Кэтрин за руку, снова возвращая её внимание на себя.

— Кэти, — мягко говорит он. И мне кажется, что она должна растаять от теплоты в его голосе — со мной это бы точно произошло — но нет, девушка выдёргивает свои пальцы, словно его тон её обидел. Элиас выпрямляется, его каштановые волосы падают ему на глаза, и он убирает их назад.

— Уходи, — холодно говорит он. — Прямо сейчас ты ничего от меня не дождёшься.

Кэтрин наклоняется, приближая своё лицо к его лицу. На секунду мне даже кажется, что она собирается его поцеловать, и внутри у меня всё переворачивается. Но вместо этого девушка улыбается.

— Эли, — шепчет она. — Чтоб ты сдох, милый!

На что Элиас усмехается и поднимает свой бокал.

— Ура, — говорит он и пьёт.

Кэтрин бросает в мою сторону ещё один полный ненависти взгляд, а затем сердито уходит в другую сторону зала. Я кладу руку на живот и выдыхаю, счастливая от того, что стычки почти удалось избежать. Элиас поворачивается ко мне и виновато пожимает плечами.

— Не суди меня строго за то, что вёл себя грубо, — говорит он. — Она чистая психопатка.

— Да уж, есть немного, — соглашаюсь я, наблюдая, как Кэтрин покидает вечеринку. В ту же минуту, когда она исчезает, я немного расслабляюсь. Вокруг нас люди продолжают говорить, музыка играет, и мне вот-вот удастся вспомнить мелодию.

— Так что насчёт экскурсии? — спрашивает Элиас, пряча улыбку за ободком бокала. — Я знаю, где они держат шоколадки для гостей.

Я смеюсь, думая, какой же он всё-таки очаровашка. Но, опять же, я не идиотка. Он незнакомец, а даже если бы и не был им, у меня сейчас всё равно нет настроения встречаться.

— Нет, спасибо, — говорю я.

Элиаса, похоже, мой ответ не удивляет; более того, ему, кажется, он даже нравится. Склонив голову набок, парень скользит по мне взглядом.

— Как ты попала сюда, Одри? — спрашивает он.

— Через дверь.

Он тихо смеётся.

— Честно, что ни говори. Значит, ты здесь не ради призраков? — снова спрашивает Элиас. — Ведь здесь их большинство.

Он указывает в сторону толпы в зале.

— Правда? Так здесь водятся приведения?

— Думают, что да. — Элиас снимает с себя галстук и откидывает его в сторону. Его волосы снова падают ему на лоб, и по мне, так он выглядит более непринуждённым, более доступным. И это делает его ещё более привлекательным — в некотором роде взгляд украдкой на него настоящего.

— А ты без этого костюма? — спрашиваю я. Брови Элиаса поднимаются вверх, и я изо всех сил спешу объясниться. — Я не имела в виду тебя голого! Я имела в виду в жизни. Без костюма… о боже!

Мои щёки начинают гореть, но вот я уже смеюсь. К его чести, Элиас кивает в такт моим словам, как будто и правда ему интересно, что я там думаю.

— Что ж, — говорит он, указывая на комнаты над нами, — если ты желаешь взглянуть…

Я шлёпаю его по плечу, и тут мы уже вместе ухмыляемся, не замечая портье, пока он не откашливается рядом с нами. Он быстро посылает Элиасу неодобрительный сердитый взгляд, а потом обращается ко мне.

— Мисс Каселла, — говорит Кеннет, повернувшись в мою сторону. — Быть может, вам лучше подняться в свою комнату? В конце концов, вы уезжаете завтра утром, а сейчас почти четыре часа.

Элиас спокойно попивает своё шампанское. У него не потребуют удостоверения личности? Заботит ли служащих отеля, что он, или я, — несовершеннолетние? А потом я спрашиваю себя, а с какой это стати портье заволновался, что я ещё не в кровати, укутанная в одеяла?

— Видите ли, — объясняет Кеннет, словно прочитав мои мысли, — вход на эту вечеринку только по приглашениям. И убеждён, что у вас его нет.

Он ждёт.

— У вас есть приглашение, мисс Каселла?

Ненавижу, когда мне выговаривают, а сейчас я получила самый настоящий выговор.

— Нет, — отвечаю я. Я кривлю губы, глядя на Элиаса, словно спрашивая, что это с Кеннетом, и затем начинаю продвигаться к выходу.

— Рад был познакомиться с тобой, Одри, — окликает меня Элиас. — Может, ещё увидимся.

Я в полуобороте к нему, сердце гулко бьётся в груди. Я ничего не отвечаю, боясь, что он услышит это в моём голосе — печаль, абсолютный страх следующего шага. Я пробуду в «Руби» только один день, а затем меня отправят к моей бабушке. Честно говоря, сегодня я повеселилась так, как не веселилась уже тысячу лет. Мне не хочется разрушать этот момент, позволяя кому бы то ни было узнать, насколько я сломлена. Поэтому я просто машу ему рукой и маневрирую в толпе к дверям.

На выходе из зала мои глаза возвращаются к Элиасу. Он одиноко сидит в алькове, одетый для вечеринки, но каким-то образом лишний на ней. Уголки его рта опущены, он смотрит на танцующих, бокал в руке, и вид у него такой, словно ему тяжело быть здесь.

В коридоре на моём этаже тихо, настолько осязаемо тихо, что даже трудно дышать. Я захожу в свою комнату, бросаю ключ на комод и отбрасываю свои вьетнамки куда-то под кровать. В голове всё плывёт, и я быстро хватаю первую попавшуюся пижаму. Она мягкая, а штаны вытянулись на коленках. Я выключаю свет и забираюсь в кровать.

Я смотрю в окно на золотистые деревья, подсвеченные снизу огнями отеля. Здесь так безмятежно. Моя голова проваливается в подушку, с каждым морганием веки становятся всё тяжелее и тяжелее. Поездка вымотала меня, а в руке чувствуется тупая боль. Я потираю запястье, но пейзаж за окном медленно исчезает. Я думаю о вечеринке, об Элиасе. О том, как он пытался скрыть улыбку за ободком бокала, о золотистом оттенке в его глазах, когда он скользил по мне взглядом. Могу представить, на какого рода экскурсию он меня приглашал. Она бы наверняка закончилась в его комнате. И я не уверена, что была бы против такого хода событий.

Я сворачиваюсь калачиком и утыкаюсь в подушку, как будто меня обнимает человек. Я представляю себе его руки, обнимающие меня, биение его сердца под моей ладонью. И притворяюсь, что это не подушка, а Элиас, такой тёплый и уютный.

— Как ты сюда попала? — снова слышу его вопрос.

Я начинаю засыпать, и комната качается. Глубокий сон манит меня, и ему трудно противостоять. Полностью закрыв глаза, я отвечаю:

— Не знаю.

Глава 2

Когда я открываю глаза, разбуженная тихими звуками музыки, в моей комнате темно. Я несколько раз моргаю, пока мои глаза не привыкают к темноте; мягкий свет за окном говорит о том, что до рассвета ещё есть время. А значит, я проспала всего несколько часов. Из-под двери просачивается свет, и я жду с минуту, когда музыка прекратится. Но этого не происходит.

Я медленно вылезаю из кровати и на ощупь пробираюсь к двери. Из коридора до меня еле-еле доносится мелодия, но звучит слишком близко, чтобы быть музыкой с вечеринки. Я прислушиваюсь и тут же понимаю, что уже где-то слышала эту песню. Только никак не могу вспомнить где.

Оглянувшись назад, в темноту комнаты, я размышляю, не вернуться ли мне обратно в постель. Но, наконец, мысль о том, что где-то совсем недалеко проходит вечеринка, становится слишком заманчивой. Я открываю дверь, петли которой скрипят в тишине, и высовываю голову, чтобы проверить, нет ли кого в коридоре. Поначалу меня ослепляет внезапный яркий свет, но глаза почти сразу привыкают, и я вижу, что там никого нет. Кажется, что музыка доносится из конца коридора.