Алексей Олейников - Ночное Солнце

- Саша - вкрадчивым шепотом начал он. - Видит Тот, Кто Есть, я не хочу. Но если ты задашь еще хотя бы один вопрос, хотя бы один - ТО Я ТЕБЯ УБЬЮ! ИДИОТ!

Да, мы открыли! Благодаря тебе, обормоту. И хватит об этом! А теперь молчи и жди! Чего руку тянешь?!

Спросить хочешь?

- Дяденька Гудрый Мудвин, Великий и Ужасный, а кого мы ждем?

- Человека одного - прорычал Фанера, успокаиваясь.

- Нужного. Без него никак. Помнишь, у Фрая Мелифаро был стражем Темной Стороны? А мне нужен проводник. Без него мы заблудимся.

- Паанятно - протянул я. - Странно, а кто-то сильно по пути убивался, что времени в обрез. А ежели он опоздает или, еще круче, не придет? Че тогда?

- Тогда - Володька скрипнул зубами. - Тогда я оторву твою голову и использую ег вместо фонарика. Ясно?

Озадаченный таким нестандартным инженерным решением, я смог лишь молча кивнуть. Мне, конечно, говорили, что голова у меня светлая, но не до такой же степени!

- Ладно!

Фанера, взглянув в десятитысячный раз на часы, махнул рукой.

- Хрен с ним. Пошли. Ну, Сартр, скотина..

Он вынул из бэга ломик, поддел люк, и со скрежетом отволок его в сторону, открыв черный провал колодца.

Затем он достал из, похоже, бездонного баула увесистый даже на вид моток веревки с навязанными узлами, и, крепко примотав один из концов к ржавой скобе, криво, и, я очень надеялся, что крепко, вбитой в крошащийся, бурый от старости кирпич, сбросил моток вниз.

Спустя секунд двадцать стало понятно, что удара о дно не будет.

- Скоко метров? - неожиданно хрипло поинтересовался я. Заболел, что ли?

Он пожал плечами, подхватывая сумку.

- Метров сорок, примерно. Ну что, полезли?

- Полез.. Сколько?!

- Или пятьдесят, я не помню. Да ты не волнуйся, Саш.

Если сорвешься, тебе будет все равно, что сорок, что пятьдесят.

- Да я и не волнуюсь. Уже - оторопело отозвался я, одевая рюкзак. Просто это ж не воздушная шахта метро, это канализация. Откуда такие высоты.

Вернее, глубины. Ладно, снявши скальп, о бейсболке волноваться. Ныряем. Только ты первый..

- Дамы вперед? - игриво хмыкнул Фанера, погружаясь.

- Ученых и ослов в середину, деревенщина - просветил я неуча, одновременно наступая ему на голову.

- Как интересно - восхитился Фанера, ловким финтом уходя из-под моей карающей стопы.

- А к какой категории относишься ты, о длинноухий и плоскостопный?

- К ученым, естесссно!

- Ну-ну - пробурчал он скептически. - Посмотрим.

...Фонарь на шее Фанеры взбалтывал густую темень неровным кругом колышущегося света, размазывая липкие тени по влажным стенам, веревка шершавой змеей тянулась рядом и я, автоматически перебирая руками и ногами, скользил по ней бездумным взглядом.

Сколько это продолжалось, не знаю.

Может час, может два, а может день или год. Не ведаю. Кирпич сменялся грубой каменной кладкой, которая плавно переходила в бетонные кольца, в свою очередь, уступавшие место пробитому в сплошной скале штреку. И обратно.

Какие сорок метров. Километра три.

..Лезть, лезть, лезть.

Земля мягким ударом толкнулась в ноги, и добрый древостружечный голос вывел меня из этого колодезного транса.

Ну, вот и пришли.

Кажется, это я уже слышал. Ты повторяешься - полусонно отметил я, и лишь спустя некоторое время осознал смысл сказанного.

Как, уже?

Я, постепенно обалдевая, огляделся, выпадая обратно в реальность. Или уже в нереальность?

Не может быть такого под Москвой.

Не может и все.

Последний осколок прежней жизни, колодезная лесенка ржавой цепочкой тянулась по влажно сверкающей в электрическом свете гранитной стене и растворялась где-то вверху. Луч до потолка не доставал, изнемогая по пути от тотального одиночества. В кромешной, какой-то запредельной темноте, Фанера повел фонарем, обрисовывая контуры колоссального зала. Справа и слева смутно угадывались стены, а впереди клубком свернулась тьма.

- Ну, с Богом, пошли - выдохнул Фанера и, перекрестив воздух клинком света, шагнул. И вслед ему и в путь себе я махнул руной Райдо , простирая ег огненно-белую тень, насколько мог, вперед.

И пошел за ним.

Шаг ли, вздох ли, тянется за нами гулкой блеклой тенью, тьма и довековая тишина, слитые в единую плотную, хоть ножом режь, жидкость, закручиваются чернильными воронками на границе луча, и мы идем.

Мы идем в узком коридоре света, вне которого ничего нет, словно пустота предвечного хаоса еще до рождения звезд, сомкнула вокруг крылья. И лишь изредка из небытия выплывают обглоданные временем кости земли.

Ослепительно-белые, оплывшие как свечи на огне Хроноса мраморные статуи.

Мы идем, и пламя факелов мечется из стороны в сторону, продуваемое нездешним сквозняком, а ледяные капли, выпадающие из тьмы и норовящие забраться за шиворот, шипят в огне.

Мы идем.

Тени свиваются в смутный хоровод жажды крови, не решаясь ступить в круг, очерченный огнем святой омелы и крестом.

Невнятный хор молитв, просьб, и проклятий сливаются в неумолкаемый гул вечной реки.

Мы идем.

Рукоять жертвенного ножа примерзла к ладони, и серые волны нетерпеливо лижут черный песок у моих ног, не решаясь..

Мы идем.

Сталактиты взрываются вихрем белых хлопьев, и каждый осколок бьет точно в сердце, но, падает на ладонь прозрачной бабочкой и застывает в неподвижности, едва трепеща тонкими лепестками крыльев.

Мы идем.

Кровь медленно стекает по лезвию и, застывая на глазах, падает на заиндевевшую землю, раскалываясь сотней черных брызг.

Свет испуганной птицей жмется к рукам, и мы падаем в бездонный колодец забытого взгляда, на дне которого свивается клубком пламени руна Райдо .

Падаем, падаем, падаем.

Черные крылья, белый восход, пламя объяло весь небосвод.

Мы пришли.

Хриплый крик разорвал застоявшуюся тишину, и стремительная тень с жестким металлическим шорохом унеслась вперед, к янтарному подножию небосвода, опирающегося на дрожащие контуры далеких гор.

Я проводил ее бессильным взором и уткнулся носом в песок. Было не просто жарко.

Было чудовищно, аномально жарко.

Выцветший облезлый небосвод стеклянной пустотой нависал надо мной, источая всей поверхностью неимоверный жар.

Ни Солнца, ни облачка, ни ветра.

Я медленно варился в своем замечательном зеленом маскхалате, видимо, напоминая сверху распластанный по песку шибко больной облысевший кактус, и не мог пошевелиться.

Сил хватало лишь на вялое вращение левого глаза.

Правый был уткнут в песок и ничего интересного показать не мог.

Впрочем, и левый транслировал отнюдь не карнавал в Рио-де-Жанейро. Бархан и осколок неба, безразличного, как морда верблюда Кеши в Московском зоопарке.

Поэтому странные, лающие звуки, внезапно раздавшиеся справа, за пределами моего скудного кругозора, изумили настолько, что я поднял голову и сумел принять полувертикальное положение, прежде чем смог логически обосновать, почему не в состоянии этого проделать.

Это смеялся Фанера.

Он смеялся, запрокидывая лицо к небу и хлопая себя по голым бокам. Схожий с тощим, общипанным петухом на каменном насесте.

Он смеялся, и небеса сотрясали приступы жестокого кашляющего хохота.

- Гху..гху..гхлупые паучки - прокаркал он. - Лезете и лезете, раскачиваясь на тоненьких ниточках над бездной. А она ждет.. ждет.. Кхаа..

Он резко прервался и, по-птичьи склонив голову набок, пристально посмотрел на меня.

В этот момент он поразительно напоминал курицу, неожиданно обнаружившую червяка прямо у своих лап. Вкусного такого червяка.

До Фанеры было метров пять, но я вдруг невероятно четко, это с моими -10ю, пусть даже и в очках, увидел тонкий пульсирующий зеленый ободок радужки вокруг огромных провалов в ничто, лишь по недомыслию названных зрачками..

.. себя я пришел, лишь удвоив дистанцию между нами.

Как я умудрился покрыть такое расстояние одним прыжком из положения лежа, да еще спиной вперед, то есть назад, до сих пор не знаю.

Песок заскрипел под напружиненными ногами, левая рука взметнулась змеей к плечу, и застыла там, расслабленно настороженно поводя головой-ладонью, а правая, ощутив ребристую рукоять невесть откуда взявшегося ножа, вспорола воздух блистающей полуторной петлей и плавно ушла в нижнюю позицию, к бедру.

Словно в нору заползла, не видно ег и не слышно и лишь посверкивающее стальное жало, изредка стремительной молнией выныривающее из тьмы, одним отточенным движением напоминает:

Не сстоит нас ссбрассывать ссо сссчетов.

Не сстоит.

- М-да. Иногда я действую быстро, но вот умно ли?

Черная равнодушная пустота скалилась мне зрачками моего друга, а я стоял, и не знал, что делать.

- Браво - хихикнул как бы Фанера. - Готов к труду и обороне.

Надо сказать, довольно гнусно хихикнул.

- И кого же ты, добрый молодец, этой зубочисткой чикать собрался? Неужто меня?

- А кто попадется - процедил я, понимая, что выгляжу полным идиотом среди всех этих песков с режиком в руках.