Джо Хилл - Газу

Придумай, блядь, что-нибудь. Выведи их из этой передряги.

Это мог сделать только он. Гон еще ехал нормально, но на автопилоте: лицо застыло, как будто он вывихнул шею и ему надели фиксирующий воротник. В голове Винса мелькнула мысль, ужасная, но кажущаяся удивительно верной, - именно так Гон выглядел в тот день в Фаллудже, когда он сбежал, оставив свой отряд под минометным огнем. Персик добавил газу и немного оторвался от грузовика. Тот, словно возмущаясь, загудел. Или засмеявшись. Так или иначе, Джорджский старина Персик лишь отсрочил казнь. Винс слышал, как водитель фуры - то ли Лафлин, то ли Дьявол - переключает передачи. Господи, да сколько же их у него? Сто? Он начал сокращать дистанцию. Винс не был уверен, что на этот раз Персику удастся оторваться. Его старичок «Бизер» сделал все, что мог. Либо фура его догонит, либо у него полетит головной сальник, и тогда фура его догонит.

- ТУ-У-У! ТУ-У-У! ТУ-ТУ-ТУ! - прорезало день, который и так был хуже некуда… но это подало Винсу идею. Зависело от того, где они были. Он знал эту дорогу, как и все остальные в здешних местах, но он не ездил здесь годами и поэтому не был уверен, где именно они находились.

Рой бросил назад что-то, сверкнувшее на солнце. Предмет ударился о грязное лобовое стекло Лафлина и отлетел в сторону. Гребаное мачете. Грузовик по-прежнему мчался вперед, выпуская две струи черного дыма. Водитель снова нажал на клаксон:

- ТУ-ТУ! ТУ-У-У! ТУ-ТУ-ТУ! - гудки странно походили на азбуку Морзе.

Если бы… Господи, если бы…

И да. Впереди показался указатель, настолько грязный, что с трудом можно было прочесть: «КУМБА 2».

Кумба. Чертова Кумба. Выдыхающийся шахтерский поселок на склоне холма, с пятью игральными автоматами да старикашкой, торгующим одеялами Навахо, сделанными в Лаосе.

Две мили не так много, если едешь на восьмидесяти. Действовать надо быстро, поскольку второго шанса не будет.

Парни всегда зубоскалили над лошадкой Винса, и только в насмешках Гона была некая злоба. Байк был прокачанным «Кавасаки Вулкан 800» с трубами от «Кобры» и сделанным на заказ сиденьем, красным, как пожарная машина. «Стариково креслице», - так Дин Карью однажды назвал это сиденье.

«В жопу его», - тогда с негодованием ответил Винс, а когда Персик с торжественно-серьезной рожей, как у священника, сказал: «Именно туда», все дружно заржали.

Конечно, Племя звало «Вулкан» рисоваркой. А еще Красным Тохо Мохо Винса. Док - Док, которого размазало по дороге нефтевозом, - любил называть его Мисс Фудзияма. Винс только усмехался, словно знал то, чего другие не знали. Возможно, так и было. Он разгонял «Вулкан» до ста двадцати миль в час, но на том и остановился. Зассал. Гон бы не остановился, но Гон был молод, а молодые любят идти до конца. Сто двадцать было пределом Винса, но, он знал, не пределом байка. Теперь ему предстояло в этом убедиться.

Он сжал ручку газа и выкрутил до упора.

«Вулкан» отозвался не ревом, а воем и почти что вырвался из-под него. Он едва заметил, как мимо пролетело побледневшее лицо сына, и вот он уже впереди, оседлав ракету, а в нос бьют запахи пустыни. Впереди показалась грязная полоса асфальта, сворачивающая влево, - дорога на Кумбу. Шестое шоссе здесь лениво отклонялось вправо. На Шоу Лоу.

Посмотрев в правое зеркало, Винс увидел остальных, сбившихся в группу, и Персика, все еще державшегося в седле. Винс подумал, что грузовик уже нагнал Персика, может, и всех остальных, но тот все же немного отстал, зная не хуже Винса, что следующие двадцать миль подъемов не будет. После съезда на Кумбу дорога приподнималась и по обоим краям шли ограждения. Винс с грустью представил себе скот в загоне. Следующие двадцать миль дорога принадлежала Лафлину.

Господи, пусть сработает.

Он отпустил газ и начал ритмично нажимать на тормоз. Остальные (если, конечно, они смотрели на него) видели вот что: длинная вспышка… короткая… снова длинная. Пауза. Затем повтор. Длинная… короткая… длинная. Эту идею подал ему гудок фуры. Но тот лишь напоминал азбуку Морзе, тогда как то, что высвечивал тормозами Винс, морзянкой и было.

Это была буква «П».

Рой и Персик, скорее всего, поймут, Лемми точно. А Гон? Учат ли еще морзянку? Выучил ли её парень на своей войне, где у каждого командира с собой GPS, а бомбы наводятся по спутнику через полмира?

Приближался съезд налево на Кумбу. Винс успел еще раз высветить «П». Теперь он почти поравнялся с остальными. Он вытянул левую руку в жесте, хорошо знакомом Племени: съезжаем с трассы вслед за мной. Лафлин увидел это – как и ожидал Винс, - и рванулся вперед. Одновременно с ним, Винс крутанул ручку газа. «Вулкан» взревел и дернулся вперед. Он подался вправо вдоль главной дороги, остальные последовали за ним. Но не грузовик. Лафлин вошел в поворот на Кумбу. Если бы водитель решил сменить курс, фура бы просто перевернулась.

Винс почувствовал прилив чистого возбуждения и рефлекторно сжал руку в кулак. У нас получилось! У нас получилось, мать вашу так! Когда он развернет свою цистерну мы будем за девять миль от …

Мысль обломилась, как ветка, когда он снова глянул в зеркало заднего вида. За ним ехало три байка вместо четырех: Лемми, Персик и Рой.

Винс повернулся влево, слыша, как хрустнули старые кости в спине, и зная, что он увидит. То он и увидел: грузовик с петушиным хвостом красной пыли, цистерной, испачканной так, что блестеть она уже не могла. Но впереди примерно в пятидесяти ярдах что-то блестело: хромированные трубы и движок «Софтейл Дьюс». Гон либо не понял морзянки, либо не поверил глазам, либо вообще ничего не увидел. Винс вспомнил застывшее выражение на лице сына и подумал, что последнее ближе всего к истине. Гон перестал их замечать - перестал их видеть, - в тот момент, когда он понял, что ЛАФЛИН был не просто бесконтрольным грузовиком, а монстром, вознамерившимся уничтожить Племя. Гона хватило на то, чтобы заметить жест Винса, но увидеть остальное не сумел. Что это было? Паника? Или разновидность животного эгоизма? А может, раз на то пошло, это одно и то же?

«Харлей» Гона скрылся за невысоким холмом. За ним исчез грузовик, оставив за собой только клубы пыли. Винс попытался привести мысли в некоторое подобие порядка. Если память снова ему не изменяла – а он знал, что просит слишком много, ведь он не ездил по этой дороге несколько лет - ответвление на Кумбу проходило через городок, а затем снова вклинивалось в Шестое шоссе милях в девяти отсюда. Если Гон сможет держаться впереди…

Вот только…

Вот только, если ничего не поменялось, за Кумбой дорога переходила в грунтовку, которую в это время могло занести песком. Грузовик проедет, а вот байк…

Шансы пережить последние четыре мили этого девятимильного пробега у Гона были невелики. А вот шансы перевернуть «Дьюс» и оказаться под колесами фуры были, напротив, отличными.

Образы Гона заполнили его мысли. Гон на велосипеде: детсадовский воин. Гон, смотрящий на него с заднего сиденья «GTO», пока рядом тает мороженое, глаза горят ненавистью, нижняя губа дрожит. Гону восемнадцать, он в военной форме с улыбкой «идите на хер» на губах - все схвачено, все под контролем.

Последним был образ мертвого Гона, лежащего на грунтовке: раздавленная кукла, которая не распадается только благодаря косухе и кожаным штанам.

Винс отогнал эти образы - проку от них ноль. От копов тоже. Не было в Кумбе копов. Если кто увидит, как фура гонится за мотоциклом, то позвонит в полицию штата, но ближайший коп сидит в Шоу Лоу, пьет кофе, жрет пирог и флиртует с официанткой под музыку Трэвиса Тритта из музыкального автомата.

Были только они. Ничего нового.

Он выставил руку вправо, сложил её в кулак и побил им по воздуху. Остальные тут же подъехали к нему - движки бешено ревут, над выхлопными трубами рябит горячий воздух.

Лемми с измученным и желтушным лицом пристроился рядом с ним.

- Он не увидел твой световой сигнал! - прокричал он.

- Не увидел или не понял! - проорал в ответ Винс. Его трясло. Может быть, это просто байк трясся под ним. - Теперь не важно! Время для Малыша!

На секунду Лемми не понял о чем речь. Затем наклонился и дернул лямки правой седельной сумки. Никаких пластиковых ящиков для Лемми не существовало. Старомоден во всем.

Пока он копался в сумке, раздался неожиданный оглушительный рев. Рой. У Роя снесло башню. Он развернулся и понесся на восток. Его тень-коротышка бежала теперь впереди него. На его косухе виднелась отвратительная шутка: «Не отступать, не сдаваться».