Джорджия Карр - Изуродованная любовь

Когда отец вернулся домой, он пришел в абсолютную ярость из-за того, что мой брат сделал со своими волосами. Он дал брату пакет и сказал, чтобы тот носил его на голове. Но тот ответил, что не станет этого делать.

- Хочешь, Лена будет его носить? – спросил отец, в его тоне таилось что-то зловещее.

Брат побледнел. Он вернулся в спальню и вышел оттуда с покрытой головой! Мои сестры и я, оцепеневшие от ужаса, потеряли дар речи и смотрели на брата.

*****

- Давай сбежим вместе, – прошептала я ему.

- Куда? Куда мы пойдем, Лена? – спросил он в негодовании.

- В большой дом, где Анастасии преподавали математику?

Я была шокирована тем, как он изменился. Это было похоже на то, будто я разговариваю с мамой. Любая надежда исчезла. Осталась только ожесточенная оболочка.

- Что с тобой не так?

Он с грустью посмотрел на меня:

- Всё.

*****

Прошла зима, и еще один стул пустовал у стены. Николаю и мне исполнилось по шестнадцать лет. Все мысли о побеге давно угасли. В нем не было никакой необходимости. Теперь я видела гораздо яснее – мы будем проданы, и это станет нашим спасением. Все, что осталось от нашей семьи, это Николай, две младшие сестры и я.

Следующей на очереди была я. Но когда время настало, мой отец пропустил меня и продал Зину, которая была младше на год. Я не смогла понять этого. Мне было семнадцать, когда черная “Волга” приехала за второй младшей сестрой.

Остались только я и Николай.

Николай стал мужчиной, а я женщиной. Он был почти таким же высоким, как отец, но ни один из нас не мог встать против отца. Это был эффект погонщика слонов. Когда слон еще маленький, погонщик привязывает его к железному столбу. Малыш будет пытаться и пытаться, но в конце концов поймет, что не существует способа освободиться. Когда слон вырастет, погонщик может привязать его к хрупкой палке, и слон не будет пытаться освободиться, потому что он привык думать, что не сможет победить никакую палку. Мой брат и я были приучены повиноваться.

Весной нам исполнилось восемнадцать. Лето пришло и ушло. Настала осень, тогда Николай с облегчением улыбнулся, сжимая мою руку:

- Не волнуйся. Я думаю, что он не собирается продавать ни одного из нас.

*****

- Завтра твоя очередь. Будь готова уйти, – сказал отец меньше, чем через неделю. Его голос был очень холодным и недоброжелательным.

Мой брат смотрел на него в шоке. В тот вечер я схватила брата за руку и отвела на могилу к матери. Я развернула его к себе лицом:

- Николай, я вернусь за тобой. Меня не волнует, как я это сделаю. Я вернусь. Будешь ли ты меня ждать?

- Нет, ты не вернешься, – сказал он, печально покачав головой. Его глаза были потускневшими и уставшими. – Я не буду ждать тебя.

- Пожалуйста, – умоляла я.

Он рассматривал мое лицо с любопытством. В тот момент он напоминал мне зверя. Молчаливое глупое животное, которое пытается вычислить, что ты собираешься делать. Я возненавидела отца с удвоенной силой.

- Ни у кого другого не было возможности. Никто не вернулся, - сказал он обреченно, что меня ужаснуло.

- Но я вернусь. Я обещаю это на могиле мамы. Пообещаешь мне на могиле матери, что будешь ждать?

- Я хочу, чтобы он вместо этого продал меня, – пробормотал он.

- Я бы не хотела этого. Если он продаст тебя, я не буду знать, где тебя найти. В любом случае, он никогда тебя не продаст.

Адское положение поразило нас обоих. Мы никогда не говорили об этом. Я опустила глаза, потому что не хотела видеть его стыд.

- Да, ты права. Он никогда не продаст меня, – у его голоса была странная интонация.

Я посмотрела на него.

- Пожалуйста. Ты должен поверить мне, что я вернусь за тобой.

Он потер мочки ушей и кивнул, но не посмотрел мне в глаза.

Я схватила его за руку.

- Посмотри на меня и пообещай, Николай, – яростно потребовала я.

- Я обещаю, – сказал он. – Я обещаю на могиле матери, что буду ждать твоего возвращения.

Я улыбнулась. Я сдержу свое слово. В ответ он тоже улыбнулся. Я прикоснулась к его щеке.

- О, Николай. Я не знаю, как смогу без тебя.

Его кадык подрагивал.

- Ты будешь в порядке, Лена.

Слезы текли по нашим лицам.

Когда на следующий день приехали мужчины, мы стояли лицом друг к другу.

- Будь осторожна, моя прекрасная сестра.

- До встречи, мой дорогой, – сказала я, целуя его в жесткие губы. На улице с тихо работающим двигателем стояла “Волга”.

- Помни обещание, – повторила я ему, мои пальцы ухватились за его. От работы они были грубыми. Он попытался вытащить свою руку, но я не отпустила. Посмотрела ему в глаза.

Он сдержанно кивнул.

- Ты должен меня ждать.

- Я буду.

- Ни пуха, ни пера, – сказал он. Его голос был безразличным.

- К черту, – ответила я тихо.

И вышла в холодное утро к черной “Волге”. Она никогда не менялась. Мужчины были разными… но похожими.

Они передали отцу толстый конверт. Он не открыл его. Просто окликнул меня по имени.

- Лена.

- Да, отец?

- Пришло время. Слушайся этих людей, как слушалась меня.

Я не взглянула на него и не ответила.

Глава 5

Мужчины не смотрели на меня и не разговаривали со мной с тех пор, как я села в машину и мы отъехали от дома. Я сильно обхватила себя руками и молчала. Спустя минут десять человек с пассажирского сидения повернулся, чтобы рассмотреть меня. У него были слегка раскосые азиатские глаза и оливковая кожа. Его глаза были такими черными и холодными, что заставили меня покрыться мурашками.

- Мы не хотим причинить тебе вред. Если ты будешь вести себя хорошо, то не будет никакой необходимости причинять тебе боль. Ты будешь вести себя хорошо?

Я кивнула. Конечно, я собиралась так себя вести. Что еще я могу сделать? Я находилась в черной “Волге” с двумя самыми опасными мужчинами, которых я когда-либо видела, несущейся Бог знает куда.

Водитель посмотрел на меня в зеркало заднего вида. У него были темные волосы и жестокие голубые глаза. Было что-то низменное и подлое, смущающее в нем.

Они привезли меня в отель, где было электричество, проточная вода, туалет со сливом  и лежал ворох российских газет. Я спала на удобной кровати и проснулась к завтраку, который состоял из французского хлеба и клубничного джема. Они не представлялись, но я узнала из разговоров, что мужчин звали Тимур и Борька. Тимур явно был лидером, а Борька был посредственным идиотом за рулем автомобиля.

Это случилось после того, как мы остановились, чтобы отдохнуть и принять ванную - я поняла, что они забыли заблокировать дверь. Я ничего не делала. Просто спокойно сидела на заднем сидении. Выжидая. В середине деревни, недалеко от переполненного кабака, где похоже  что-то праздновали и было много людей, я открыла дверь и прямо на ходу выскочила из машины.

Резкая боль при столкновении с асфальтом была невероятной. Машина неслась дальше, в то время как я лежала на дороге, еле переводя дух. Но недолго. Она с визгом затормозила на расстоянии нескольких метров от меня. Я хотела бежать, но не могла двинуться. Машина начала сдавать назад так быстро, что это было похоже на расплывающееся пятно в моих глазах.

Благодаря всплеску энергии и ужасной скручивающей боли, которая заставила меня закричать, я напрягла свои руки и ноги и, поднявшись, побежала. Я побежала так быстро, насколько мое израненное тело позволяло. Я бежала в сторону праздника. Мужчины были везде. Их было много, а моих похитителей только двое. Они бы могли помочь мне, они, конечно же, помогут. Я крикнула им, и их лица повернулись в мою сторону, они смотрели на меня - бегущую, подпрыгивающую, хромающую. Беззащитную.

Затем хладнокровно, все как один, они отвернулись от неприятного зрелища:  женщины, за которой гонится черная “Волга”, - и опустили взгляд в свои напитки. Они не хотели вмешиваться. Это было не их дело.

Сила Борьки, налетевшего на меня, сбила меня с ног, и мы рухнули на траву у обочины дороги. На некоторое время я лишилась воздуха, чтобы говорить. Затем он грубо потянул меня за волосы и так сильно ударил по щеке, что моя голова откинулась назад.

Со стороны дороги Тимур закричал:

- Не оставляй шрамов на ней, ты, чертово животное.

Я почувствовала вкус крови из разбитой губы, но посмотрела на Борьку с вызовом.

Что-то вспыхнуло в его глазах. Неистовая похоть. Я никогда не видела, чтобы кто-то прежде так смотрел , и это привело меня в состояние шока. Желание сменилась опасным гневом.

- Тупая, гребаная сука, - закричал он и потащил меня к машине.

Другой мужчина всмотрелся в мое лицо и гневно обернулся к Борьке.

- Ты - идиот! – закричал он. – Ты рассек ей губу.

Борька немедленно принял оборону:

- Ничего. Заживет.

- Если ты еще раз прикоснешься к ней, я переломаю твои долбаные ноги. И убери этот гребаный взгляд, засунь его в свою сраную задницу. Никто не будет плевать в мою миску.

- Я ничего такого не делал.