Шаманская Юлия - Милый белый свет

- Так они не смогут утащить меня в ад, пока я сама не соглашусь?- спросила я, почувствовав облегчение.

- Боюсь, они  не станут тебя спрашивать. Нужно будет убегать, отбиваться, или просить о помощи.

- Но кого?

- А кого ты просила при жизни?

-Маму, наверное.

- Нет, из горнего мира. Может, молилась кому-то?

Я молчала. Ангел погрустнел, покачал головой, но тут же улыбнулся.

-Вот! Я кое-что услышал, и теперь смогу тебе немного помочь. Он достал из кармана пузырек из светлого металла, похоже, серебряный. Открыл крышечку и провел ладонью по воздуху. Появилась струйка золотистой пыли, которая аккуратным холмиком улеглась Ангелу в ладонь. Он засыпал пыль в пузырек, закрыл крышечку, и протянул сосуд мне.

- Тебе повезло. Мария только что молилась о тебе. Возьми ее молитвы, и в случае опасности бросай в лицо врагу. Но используй экономно. Это поможет тебе протянуть какое-то время, а там, может, и все решится. Ну, иди с Богом! Я запихнула оружие в карман джинсов.

-Спасибо тебе!

- Иди!

Я повернулась кругом и направилась в китайской стене. Просто направила туда волю. Получилось! Через миг, декорации вокруг сменились. Я оказалась в совершенно незнакомом месте.

Где-то в прозрачном предрассветном воздухе надрывалась писклявая птичка. Пытаясь отыскать ее убежище, я обшарила взглядом окружающую местность. Вокруг лишь большие и малые холмы, мокрая трава, и по-весеннему голые деревья, с пробивающимися из почек молодыми листочками. Я села в траву. Она была полна росы. Самые мелкие травинки, казались нитками, унизанными мелкими жемчужинами. Земля была мягкая, как пластилин и пахла хлебом. Я наковыряла немного и скатала на ладони шарик, затем вылепила из земли человечка. Собрала кусочки коры и палочки, и соорудила ему домик, который расположила, под красивым, и неизвестным мне растением, напоминающим раскидистый дуб в миниатюре. Человечка посадила на что-то, вроде пенька возле дома, и дала ему в руки, связанную в несколько узелков травинку. Легла на живот и принялась любоваться композицией, воображая, что передо мною рыбак, плетущий сеть возле дома.

Я ощущала эйфорию, ведь сейчас мне ничего не мешало наслаждаться жизнью. Было не холодно, не жарко, и не смотря на мокрую землю - сухо и уютно. Мелкие камушки не вгрызались в локти, не хотелось, есть или еще что-нибудь. Мое беспокойное тело отдыхало где-то очень далеко отсюда. На пару мгновений я ощутила вкус счастья, но вскоре мой ум, опять испортил праздник, начав задавать вопросы на тему: что будет дальше, и долго ли я смогу так гулять, и не выскочат ли прямо сейчас передо мной те, кого я опасаюсь.

Светало. Солнце еще не показалось, но что-то волшебное скользило по траве, зажигая в жемчужинах росы огни северного сияния. Ласка невидимых лучей превратила жемчуг в бриллианты. Я нырнула в волшебный мир рождения солнца с головой и растворилась в чуде с будничным названием рассвет, и находилось в нем, пока солнце не поднялось достаточно высоко, чтобы его можно было видеть, пока не высохла последняя росинка-бриллиант на траве.

Я потянулась, посмотрела на кончики пальцев рук, запустила их в волосы. Чувствительность, почему-то присутствовала, но это были только приятные ощущения. Казалось, я только что хорошо выспалась. Где-то прямо за моей спиной заговорили, обернувшись, я увидела  пологий склон, поросший прозрачным еще кустарником. Где-то совсем близко звучала речь, которую я определила, как китайскую. Хотя она могла быть какая угодно: вьетнамская, японская, и так далее, - восточные языки при жизни мне изучать не доводилось. Я встала и пошла вверх по холму в направлении звука. Через пару шагов увидела то, ради чего здесь оказалась. Передо мною выросла Великая Китайская Стена. Особенного в ней было вроде ничего, разве что размеры. Хотя с моей точки обзора оценить ее величину было трудно. Полюбовавшись на одно из чудес света снизу, я решила, что пора немного рискнуть и подняться повыше. Решившись, стала понемногу отрываться от земли. Покрытые молодой травкой холмы все больше отдалялись, и вот он вид на Великую Китайскую Стену с высоты птичьего полета. Первая мысль, что во время ее воздвижения, вероятно, погибло больше людей, чем могло погибнуть во время битвы за столь оберегаемые границы. Но стена-это на века, хотя, кажется, она в свое время не помогла. А сейчас красиво, и туристы уже с утра пораньше ходят. Отсюда они похожи на суетливых букашек.

За всю свою недолгую жизнь я ни  разу не была за границей своей родины (страны бывшего СССР не считаются). У меня не было загранпаспорта, и я  понимала только родной язык. Но ни капельки не жалею. Никакие внешние впечатления не проникали за броню не прекращающейся депрессии. Я ненавидела себя, и эту ненависть всюду таскала с собой. Вот представьте, что вы путешествуете и отдыхаете с человеком, которого ненавидите больше всего на свете. И как вам покажется отдых? Вот то-то же! А так как от себя никуда не денешься…

Я поднималась все выше и выше, и в какой-то момент попала в туман, белый и неравномерный. Кое-где, проплывающий мимо серыми клочьями, или клубящийся серым и синеватым дымом.

Я поняла одну вещь, от которой стало тесно в груди и что-то горькое и безотрадное разлилось по всему телу. Я поняла, что смерть для меня ничего не решила. Та, которую я ждала, как избавительницу, не смогла избавить меня от себя самой.

Облака остались внизу, и я плыла в лазури все выше и выше. Стало темнеть, менялись краски. Я увидела звездное небо и грандиозно огромную луну. В отчаянии я продвигалась все дальше, развивая скорость, которая вероятно, должна была мне позволить убежать от собственной тени. Я пролетала мимо знакомых мне по картинкам планет солнечной системы, и какой-то частью своего существа поражалась их небесной красоте: ослепительно бирюзовая Венера, захватывающий дух Сатурн,- все это великолепие было совсем рядом. Где-то, в моем существе, звучала классическая музыка, забытого мною автора. Она казалась громкой в абсолютной тишине, царящей в саду фантастических цветов (так я окрестила место, в которое неожиданно попала). Солнечная система осталась позади. Во время полета я даже не оглянулась на голубой шарик Земли. Я решила больше не возвращаться. Никуда. И остаться нигде, пока не превращусь в ничто. «Возможно, я сойду с ума», - подумала я, не особо веря в такую удачу,- «у меня есть душа, а безумие - душевная болезнь».

Я летела все дальше и дальше. Вокруг была такая красота, такое буйство красок! А я то думала, что космос пустой, черно-стальной. А он весь состоит из россыпи самоцветов, легких роскошных тканей, ажурных занавесок и живых экзотических цветов. Пробираясь среди всей этой роскоши, я увидела Ее. Голубую звезду в мягком тумане бриллиантовой пыли, образующей вокруг нее воронку. Она притягивала к себе с невыносимой силой. Я и не думала сопротивляться. Я стремилась к ней, и было все равно, что там, было все равно, что будет дальше, я видела только это голубое свечение, которое сияло все ярче, как вдруг стало темно.

Внезапно, прямо передо мной сгустились тучи. Я уже знала, что это такое, рука потянулась к карману, где лежал заветный пузырек Ангела. Из тучи один за одним стали материализовываться монстры различных мастей и размеров. Они подходили все ближе и тянули ко мне свои конечности. Некоторые конечности напоминали копыта, другие когтистые лапы, третьи присоски кальмара, или липкое тело слизней… Вариаций на тему ужаса и омерзения было множество. Я, наконец, справилась с карманом, затем с крышечкой и высыпала на ладонь немного золотой пыли. Руки сильно тряслись. Монстров становилось все больше и больше. Они окружили меня.  Со всех сторон слышался хохот и шипение. Не особо надеясь на успех, я высыпала пыль на первую попавшую протянутую когтистую лапу. Тишину космоса разрезал страшный вой. Вся моя кунсткамера всполошилась. Уроды, стали метаться в разные стороны, сбивая, и давя друг друга. Я оценила обстановку и бросила еще пригоршню туда, где линия окружения казалась наиболее хлипкой. Так удалось прорваться, и я стрелой полетела оттуда. Самое сложное было решить, куда лететь. Ведь не в одном из миров для меня нет убежища. Я летела к Марии, в надежде встретить там ее Ангела, который помог мне. Очень быстро я преодолела пространство и влетела в атмосферу земли. Прошла лазурь и нырнула в облака, где столкнулась с очередным монстром. Не позволив опомниться, он «заключил меня в объятья», и я оказалась связанной липкими присосками. Чудище приблизила жертву к будто бы близоруким глазам, украшенным огромными бельмами, и улыбнулось ртом, заполненным гнилыми клыками. От ударившего мне в нос смрада можно было задохнуться и умереть еще раз. Оно сказало: «А!!! Попалась!!! Ну, пошли домой, красотка!» Под моими ногами разверзся ад. Успела подумать, что ад может оказаться где угодно, не обязательно под землей. Из ямы, куда меня медленно, как бы с удовольствием тянул монстр, сильно пахло сероводородом и обдавало жаром, постоянной музыкой звучали крики и стоны. «Оставь надежду всяк сюда входящий»,- подумала я, - и из последних сил стала звать на помощь ангела. « Ангел,- кричала я, но мой голос был несравнимо слаб на фоне раздающихся внизу визгов,- Ангел, помоги мне!». Я тонула в воронке, а там, на верху, еще виднелся кружочек лазури. Я решила запомнить этот цвет навсегда, сохранить его в своем сердце, и не забыть даже среди адских мук. Я понимала, что эта лазурь и есть то, что называется «белый свет». Там, на земле, люди, которые разговаривают со мною на одном языке. Они  часто говорят: «Белый свет стал не мил». И часто это бывает из-за какой-то ерунды. Кто-то кого-то не полюбил, или, наоборот - полюбил. И вот, они,-  жертвы любви, лишают себя этого белого света навсегда. Этого чудесного «Белого Света», наполненного оттенками всех цветов радуги. Лишают себя зеленой травы, первых, пахнущих снегом, выспавшейся землей, и какими-то невесть откуда взявшимися духами, ландышей. Лишают себя доброты. Если не живущих рядом, близких, то живущих По-соседству посторонних, но истинно добрых людей. И даже на худой конец, доброты и преданности, которые природой заложены в обычном беспородном барбосе, красоты, грации и нежности, заложенной в кошках, которые в великом множестве бегают по улицам. А чего стоят почти бесплатные артисты- хомяки, готовые за зернышко в день и каплю воды, бегать в колесе и выделывать забавные акробатические кульбиты. А канарейки? Певцы, дающие трогательные концерты почти на тех же условиях, что работают циркачи-грызуны. А цветы в горшках, выращенные на подоконнике? Чудо из семечка или невзрачной травинки. И многое, многое, другое, что составляет «Белый Свет» городского жителя, и стоит совсем немного: частицу нашей любви и заботы, которая вернется сторицей, как колос вырастает из зернышка. И этого «Белого Света» у меня осталось совсем немного, лишь пятнышко лазури, уменьшающееся, по мере моего падения. Пятнышко, за которое я продолжала цепляться, как за саму жизнь.